Замороженный
Шрифт:
– Слушай, я же просил тебя не называть Семёна Рыжим.
– Ой, да что такого, Морозов? Он что, не знает, что он рыжий?
– Знает, – киваю я.
Ещё бы ему не знать, если старший брат всё детство дразнил его и говорил, что он приёмный, потому что единственный в семье рыжий.
– Или ты думаешь, что он этого стесняется? – фыркает Юра. – С его-то самооценкой?
– Не стесняется, – подтверждаю я.
И это всегда меня удивляло. После того, как в пять лет Сёма прорыдал целый месяц, а я так и не смог убедить его, что брат врёт, он не возненавидел цвет своих волос, а наоборот стал
– В таком случае почему мне нельзя этого делать? – спрашивает Юра.
– Потому, – отвечаю я. – Юра, мы же с тобой друзья?
– Да, конечно, – кивает он.
– Тогда ты можешь просто сделать то, о чём я тебя прошу?
– Ладно, – Юра закатывает глаза, а я понимаю, что этот разговор у нас не последний.
По дороге в класс замечаю ещё несколько любопытных взглядов. Чёрт, если бы Вика так сильно не старалась показать всем, что мы вместе, может, никто и не заметил бы, что мы разошлись. Сколько раз я просил её быть скромнее на людях, а она только обижалась в ответ. И вот результат.
Глава 3
Несколько дней я не вижу Вику и думаю, что это счастливое совпадение, но, когда мы с ней сталкиваемся в коридоре, я догадываюсь, что всё это время она где-то пряталась.
Замечаю, как она пытается быстро прошмыгнуть в женский туалет. Вид у неё так себе: красный нос, заплаканные глаза. Похоже, ей тоже досталась порция общественного мнения. Когда наши взгляды встречаются, она застывает на секунду, поджимает губы, а потом быстро направляется ко мне.
Выглядит это так, как будто она собирается убить меня на месте, но достаётся мне только яростная пощёчина. Я закрываю глаза и немного поворачиваю голову от её удара. Больше никак не реагирую, даже не достаю руки из карманов, хотя лицо сильно жжёт. Похоже, это бесит её ещё больше.
– Вика, ты совсем чокнулась? – Семён преграждает ей путь, чтобы помешать броситься на меня снова.
Она не обращает на него внимания, только со злобой смотрит мне в глаза:
– Зачем ты всем рассказал?
– Это не я.
Вика пару раз моргает, теряя уверенность в своих словах.
– А кто тогда? – кричит она.
Вокруг уже собираются люди, чтобы посмотреть на разборки. А я-то надеялся, что совсем скоро обществу наскучит наша личная жизнь, но, если мы будем орать и драться посреди коридора, этого никогда не случится.
– Вика, если ты сейчас не уйдёшь, я тебя сам отсюда выволоку, – угрожает Семён.
Она наконец замечает моего друга, отпихивает его руку и скрывается в туалете, громко хлопнув дверью.
– Как думаешь, кто на самом деле разнёс эти сплетни? – спрашиваю я Семёна.
– Не знаю, – пожимает плечами он. – Вся команда была в курсе. Но вообще, Морозов, сомневаюсь, что кто-то сделал это специально. И, если честно, я никогда не понимал, зачем ты начал встречаться с этой истеричкой.
– Не надо, – говорю я. – Она не всегда была такая.
– В следующий раз, когда меня будут бить, тоже сделаю такое лицо кирпичом. Это было эффектно, – смеётся друг.
– Не удивлюсь, если ты специально кого-нибудь выведешь из себя для этого. Но можешь
не стараться, такое лицо не каждому дано.– Ладно, оставлю эту фишку тебе, – соглашается Семён.
Глава 4
Утром воскресенья я выхожу на кухню. Наверное, никогда в жизни я не ждал выходных так, как сейчас. Папа уже встал и готовит себе бутерброды.
– Позавтракаешь со мной? – спрашивает он.
– Давай, – киваю я.
Он достаёт ещё два куска хлеба и намазывает их маслом. По телеку бубнит какая-то утрене-выходная программа, где участники угадывают слова: ведущий несмешно шутит, и никто не помнит, какое было задание.
– Какие планы на сегодня? К Вике пойдёшь?
Ну конечно, сразу к делу!
– Мы с Викой расстались, – говорю я, продолжая пялиться в телевизор.
– Понятно, – вздыхает папа. – Говорил я тебе, Ваня, не доверяй девушкам. В следующий раз будешь умнее.
Меня так и подмывает спросить, с чего он взял, что это не я облажался. Останавливает меня только то, что он действительно оказывается прав.
– Ага, ну их, этих девушек! Лучше будем жить с тобой вдвоём. Устроим тут мужской клуб: начнём ходить по дому в трусах, разбрасывать грязные носки повсюду… Красота! Отличный совет, пап, – говорю я.
– Что-то мы за десять лет вдвоём так и не научились носки разбрасывать, – усмехается папа.
– Ну ничего, ещё успеем.
– Кстати, насчёт этого. Ты моешь квартиру на следующей неделе.
– Предлагаю отменить график уборок, нам же надо поддерживать имидж одиноких мужиков.
– Я знаю, что ты шутишь, – говорит папа. – Но я не одинок, у меня есть ты.
– Ты же в курсе, что это не то же самое?
– В курсе. Это лучше.
– Ну конечно, – хмыкаю я.
– Я просто не хочу, чтобы тебе разбивали сердце.
– Моё сердце не пострадало.
Вроде бы.
– Хорошо, – кивает папа. – Хочешь, вместе что-нибудь придумаем сегодня?
– Не, я уже с Сёмой договорился.
– Ну ладно, развлекайтесь.
Мы лениво пьём чай с бутербродами, а потом я пишу Семёну. Вообще-то мы ни о чём не договаривались, но неужели у моего лучшего друга не найдётся для меня времени?
Я: Покидаем мяч?
Сёма: Зайди за мной.
И почему нельзя просто спуститься вниз? Иду в соседний подъезд, чтобы забрать друга. Во дворе сегодня слишком много людей. Обычно меня это не останавливает, но сейчас я не хочу ни с кем общаться.
Когда я прихожу, Семён, конечно, ещё не готов. Дверь он мне открывает с зубной щёткой во рту.
– Подожди, я сейчас.
Торчу в коридоре, прислонившись к дверному косяку, пока друг собирается.
– Давай только на дальнюю пойдём? – говорю я.
– Да там же играть невозможно. Дыра на дыре, – из комнаты доносится голос Семёна.
– Всё равно пойдём.
– Ладно, сам же первый начнёшь ныть, что тебе не нравится.
Мы выходим из дома с мячом под мышкой. На улице солнечно, но уже достаточно прохладно, скоро надо будет доставать зимние вещи. На тротуаре лежат горы опавших листьев, немного подмоченных дождём. На самом деле, для конца сентября в этом году удивительно тепло, обычно холод приходит в Архангельск гораздо раньше.