Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

– Нет, – пролепетала она.

– Это значит «нос» по-французски. Этим словом также именуют парфюмеров, потому что по роду занятий они должны быть очень восприимчивы ко всевозможным ароматам. В некотором смысле я был твоим «nez». Я взял все вещи, не любимые Лийей Кэнделин в себе и своей жизни, смешал их и создал очень редкий, уникальный аромат «О-де-Лийя». А затем перенес этот запах на себя самого.

Патрик поднял указательный палец, давая понять, что намерен сейчас сказать нечто особенно важное.

– Я хотел, чтобы ты учуяла это зловоние на другом человеке – желательно на таком, который тебе небезразличен и с которым ты хотела бы долго жить вместе. На человеке, настолько для тебя значимом, что ты сможешь проигнорировать или даже простить некоторые из его недостатков, вроде дурного запаха. Я думал, что, позаимствовав эту вонь, я помогу тебе понять, кем ты была и как ты жила до сих пор. Возможно, тогда ты смогла бы примириться с собой и своей жизнью, какая она есть. И возможно, это сделало бы тебя менее несчастной. А если запах окажется для тебя совершенно невыносимым, ты можешь измениться сама и очень скоро заметишь, что запах меняется к лучшему вместе с тобой.

Лийя прижала ладонь к горлу, как будто сдерживая тошноту, и обратилась к сестре:

– Рэй, это правда? У вас с Менно было то же самое?

– Да, почти под копирку. Я изменилась из-за любви к нему. А потом исчез его запах. Или я к нему привыкла – то есть привыкла к себе. Может, я наконец-то приняла себя такой, какая я есть на самом деле, и запах перестал меня раздражать, как и я сама больше не раздражаю себя, хотя сознаю свои недостатки. От кого бы из нас двоих ни исходил этот запах, теперь я его уже не чувствую.

– Но ты еще жаловалась, что Менно паршиво целуется.

Рэй улыбнулась:

– Так оно и было, но как раз этому я могла его научить, и он неплохо усвоил урок.

Лийя снова повернулась к Патрику и переспросила, еще раз уточняя:

– Значит, ты собрал все, что я не люблю в себе и своей жизни, и превратил это в запах?

– Да, и потом притворился, что этот запах – мой.

– Ты можешь вытворять такие трюки?

– Да, могу.

– И Менно тоже?

– Вообще-то, он и подал мне идею с запахом, после того как успешно испытал ее на себе и Рэй. К тому времени я чего только не перепробовал и уже совсем отчаялся. Я был готов на все, Лийя; я сделал бы что угодно ради укрепления нашей связи. Я не такой изобретательный, как Менно, и сам не додумался бы до трюка с запахом, но я могу быть очень упорным и настойчивым, когда сильно чего-нибудь захочу. И я хотел тебя, Лийя. Боже, как я хотел тебя! Даже когда ты меня убивала, я не сдавался, потому что верил в конечный успех. Но вдруг ты сделала это – вызвала аннулятора! Почему ты прежде не обратилась ко мне? Я ведь такой же участник игры, и у меня на кону стоит не меньше, чем у тебя! Я никогда бы так не поступил без предварительного разговора с тобой.

Взглянув на этого милого и доброго человека, так глубоко опечаленного ее поступком, Лийя ответила сразу и без раздумий. Как будто мысль эта существовала сама по себе и не нуждалась в каких-то дополнительных усилиях по ее формулированию.

– Быть может, в глубине души мне нравится то, как я живу, Патрик. Быть может, я из тех, кто по натуре своей вечно всем недоволен и сознательно предпочитает наполовину пустой стакан наполовину полному. Я сейчас не играю словами и не пытаюсь быть циничной. Я действительно часто печалюсь и злюсь, но, возможно, я по-настоящему счастлива только тогда, когда могу чувствовать себя несчастной, когда мне не нравится этот мир, а вокруг есть масса поводов для моего недовольства.

Она сама не была уверена, что сказала правду, но по ее ощущениям так оно и было. Как будто слова шли прямо от сердца.

Рамона и Фионулла не шелохнулись.

На лице Патрика появилась гримаса отвращения.

– Но это противоестественно!

На секунду, на миг, в глазах его яркой вспышкой мелькнула ярость. Чувствовалось, что в этот самый миг он был готов швырнуть ее через всю комнату. Но вспышка быстро угасла, и лицо его вновь сделалось печальным.

Повернувшись к Фионулле, он потребовал бумаги на подпись и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, глядя, как она открывает потертый кожаный портфель и достает оттуда два белых листа с одинаковым печатным текстом. Один экземпляр она передала Патрику, а другой – Лийе.

– Это стандартный документ о расторжении облачного контракта. Вам его показывали на первом собеседовании в нашем офисе. Можете его перечитать или даже проконсультироваться со своим адвокатом, если пожелаете. Хотя вам все было четко разъяснено еще в самом начале. Полагаю, главное вы запомнили. Здесь сказано, что вы оба согласны официально прекратить отношения, возникшие между вами при посредничестве нашей компании. Когда с формальностями будет покончено, ваша история перейдет в полную собственность компании, которая будет вправе использовать ее по своему усмотрению. Вы отказываетесь от всех прав на эту историю, впрочем, вы все равно ничего не будете помнить друг о друге. Соответствующие воспоминания будут удалены и у тех, кто знал о ваших отношениях. – При последних словах Фионулла взглянула на Рамону, которая кивком подтвердила, что понимает и принимает это условие.

Патрик схватил ручку, быстро подписал свой экземпляр и подвинул его через стол к аннулятору.

– А теперь еще раз поясните, что произойдет со мной.

– Ровным счетом ничего. Вас вернут на родную планету без каких-либо воспоминаний о случившемся. Будете вести привычный образ жизни. При желании вы сможете повторно обратиться в облачную службу знакомств, если наши условия вас устраивают.

Подписывая свою бумагу, Лийя произнесла с искренним участием:

– Надеюсь, ты попытаешься еще раз, Патрик. Желаю тебе найти кого-то идеально…

– Заткнись, Лийя! Прошу тебя, ни слова больше! Просто распишись и позволь мне поскорее убраться отсюда.

Она закончила и передала листок Фионулле. Та проверила подписи, кивнула и спрятала бумаги в портфель. После этого Лийя вынула из кармана прибор, похожий на фонарик, направила его в грудь Патрику и, не глядя тому в глаза, нажала кнопку.

* * *

Спустя месяц, дождливым сентябрьским вечером, сестры Кэнделин сидели вдвоем в той же кабинке бара на 4-й улице. У них иссякли темы для разговора, и обе молча смотрели в окно на унылый, серый мир снаружи. Сквозь стекло до них слабо доносился шелест шин проезжающих автомобилей.

– Чем займешься сегодня вечером? – спросила Рамона. Она двигала пустой бокал туда-сюда по столешнице, уже готовая покинуть бар.

– Как обычно: поужинаю в одиночестве и буду смотреть «Несчастную любовь». И знаешь, что странно? В программке написано, что героиню сегодняшней серии зовут Лийя – пишется точно как у меня.

Рамона заинтересовалась:

– Неужели? Никто, кроме тебя, не пишет это имя таким образом. Всегда пишут «Л-и-я».

– Знаю. Потому и жду с нетерпением. Да я и так не пропускаю ни одной серии, уже стала фанаткой этого сериала. И все мои знакомые тоже. Буквально все – и мужчины, и женщины.