Заноза для бандита
Шрифт:
— Нет.
— Я скоро, — Андрей закрывает за собой дверь, и я снова откидываюсь на подушки.
В животе урчит, ведь я и позавтракала то парой мандаринок, но с этой кухни я больше ничего не возьму! Да я и войти туда больше не смогу!
Клонит в сон, и я почти засыпаю, как меня будит звонок телефона.
Мама. Поздравить хочет?
— Да, — отвечаю я, передумав игнорировать вызов. Хоть отвлекусь, да и мама ведь.
— Марина, у нас мало времени. Нас с отцом арестовали, — нервно кричит в трубку мама. — В багажнике нашли наркотики… много наркотиков, но это не мы! Клянусь,
Звонок обрывается. Я перезваниваю, но телефон выключен. Звоню отцу — тоже.
Да что же это…
В комнату входит Андрей с чашкой, от которой идет пар, а я сижу и не знаю — куда бежать, и что мне делать.
Андрей
— Я вернусь вечером, посидим с девочками, — весело, возбужденно бросает Светлячок. Идет к двери, но резко разворачивается и подходит ко мне. Встает на носочки, притягивает меня к себе, и целует.
В кончик носа, от чего я никогда не могу сдержать улыбку.
Хорошо, что повеселела. Пусть, большая часть этой жизнерадостности и напускная, но приятно снова видеть Марину радостной! Словно ничего плохого в ее жизни не случилось.
А ведь все плохое в ее жизни — от меня.
Закрываю дверь, и через пару минут в кармане вибрирует телефон. Входящий звонок.
— Да, Артур, — говорю, приняв вызов.
— Мы его нашли. Из залетных, недавно только откинулся. Погоняло — Вепрь. Куда везти?
— Ко мне, — говорю.
Ехать на склады лень, как и за город. Поговорим здесь, а дальше решу. Марины до вечера не будет — за нее спокоен, Стас приглядит.
Отрезал себе кусок торта «Наполеон», который приготовила Марина. Выпил кофе, наслаждаясь сладостью десерта. Всегда любил сладкое, к своему стыду.
Ждать пришлось не так уж долго. Всего две чашки кофе и три куска торта спустя в дверь постучали. Артур и Кир впустили в квартиру… этого.
Огромный, даже выше меня, несколько обрюзгший мужик с наколкой на шее, какие делают на зонах. На вид лет сорок, половина зубов — железные. На толстых фалангах пальцев тоже наколки… обрубить бы ему эти руки, которыми он Марину держал!
— Твоя была инициатива, или послал кто? — спрашиваю.
— Даже присесть не позволишь? Хреновый ты хозяин, — урод сплюнул на пол.
Ах, да! По понятиям же нужно! Видно, половину жизни на зоне провел.
— Идем.
Сердце ускорилось, разгоняя застоявшуюся кровь. Злость, азарт, предвкушение и ярость нахлынули, заставляя меня улыбаться своему «гостю», зная, что по моему желанию он сдохнет. Волына, заткнутая за пояс джинсов, жгла обнаженную кожу и просилась в ладонь. Пела, что нужно скорее спустить курок и остановить это сердце.
Рано.
— Я — Вепрь. На «Михайловских» работал пока не закрыли. Слышал про тебя, как на волю вышел, но отвык от ваших порядков. Не думал, что твоя телка. Убьешь?
Пожал плечами.
Убью, разумеется. Но сначала послушаю.
— Девка твоя — бешеная. И тупая. Впрочем, чего еще от телки ждать? Выперлась ночью на улицу полуголая — да кто бы отказался? А у меня бабы давно не было…
— Ты ее имя знал, — говорю. — Она рассказала
мне. Тебе заплатили?— Слушай больше бабский треп, — кривится ублюдок. — Набрехала. Увидел ее, захотел, и немного увлекся. Отработать могу, не знал, что твоя баба.
Врет. Нет, что Марина — моя он не знал, а вот насчет остального врет.
— Кто? — задаю я вопрос в последний раз.
Зыркает на меня из-под кустистых бровей, а затем хмыкает довольно.
Проверял меня? Думал, раз я моложе, то кретин.
— Парнишка мелкий заказал твою девку попортить. Шестерка без лица, но я по своим каналам выведал, кто…
— Короче!
— Алиев Давид. Его бегунок сказал, чтобы я девку не убивал, а поигрался. Напугал, потискал, но не кромсал. А потом ее должны были от меня спасти…
— До? Или уже после?
— В… процессе, я попортить ее должен был.
Занятно, но и Георгия все-же проверить стоит.
А Давид свое получит! Совсем берега попутал после гибели наркоши-сестрицы, обвиняя меня в ее самоубийстве. Близко к этой Карине не подходил, а она придумала себе трагическую любовь, вдохнула пару дорожек кокса, и вышла в окно, оставив слезливое бабское письмо. О великой любви, потерпевшей крах из-за меня.
Даже Роберт, любивший дочь, и тот понял, что я не при делах. А Давид, чихавший на сестру, решил, что теперь меня есть за что ненавидеть. И пытается мстить.
Смотрю на Вепря, решение принимаю. Вижу, что его можно к себе взять — этот по правилам будет работать, старой закалки мужик, хоть и мразь. Но… нет. На мое покусился, и если спущу такое — этот же Вепрь мне и воткнет нож в спину. Да и должен он ответить за испуг Марины. Как вспомню тот ее взгляд…
Вытаскиваю пистолет из-за пояса джинсов, и стреляю на выдохе. Точно в сердце. Вепрь падает, и я вижу Марину, которая стояла за его спиной.
Черт.
Отвожу ее в комнату, и зову парней. Забрать-убрать-прибрать… встретили Новый Год, называется! А я ведь хотел устроить Марине нормальный праздник, но…
Не удержался. Тянуть не захотел, и не думал, что она и двух часов с подругами не проведет. Давно ведь не виделась с ними, предупреждала, что надолго.
Захожу в комнату. Марина сидит на кровати растерянная, словно у нее отняли что-то важное и нужное. Это я с ней сделал? Нужно было заставить себя сесть за руль, и встретиться с Вепрем на складах. Не подумал, идиот! А Светлячок только отходить от шока начала…
— Его унесли, — говорю тихо. — Давай переедем? Можем сегодня, хоть сейчас. У меня еще пара квартир есть. Можем Олега выставить, и…
— Родителей арестовали, — Марина меня словно и не слышит. — Мама звонила. У них наркотики нашли… говорит, что не торговали. Не знаю — правда, или нет, не знаю… Что делать, Андрей? Помоги!
Твою мать! Забыл! Отменить хотел, перенести.
Планировал сначала сделать Эдику и Марианне «подарок» на Новый Год — холодную камеру СИЗО, а как с Мариной беда случилась — перенести хотел, но замотался.
И забыл.
Сидит на кровати, чуть пошатывается. Глаза сонные совсем — засыпает на ходу. Марина часто в последнее время почти на ходу засыпает. Стресс, как мне объяснили. Вот и сейчас.