Заноза для хирурга
Шрифт:
Он ловит мой взгляд, делает глубокий вдох, но…
– …будьте осторожны завтра за рулём, – выдыхает резко, – с утра обещают туман, а потом дождь.
– Л-ладно, – как-то не таких слов я ожидала.
Зайдя домой, выглядываю в окно кухни и вижу, как медленно трогается с места белый джип. Он же не мог увидеть меня? Откуда ему знать, куда у меня окна выходят? Но почему-то я почти уверена, что он ждал именно мой силуэт в окне.
Следующий день и правда начинается с густого тумана, такого, что не видно даже соседних домов. Я успеваю продрогнуть, пока добираюсь до мастерской,
В приёмном покое тишина и спокойствие. Я приехала раньше, чем собиралась, поэтому решаю зайти и выпить кофе в столовой. Не успеваю свернуть в ту сторону, как меня окликают.
– Доброе утро, – хрипловатый голос раздаётся прямо из-за плеча.
– Доброе утро, Никита Сергеевич, – я несмело улыбаюсь хирургу.
Кто знает, вдруг его доброжелательного настроя хватило только на вчерашний вечер? Но мужчина улыбается мне в ответ.
– Зайдите ко мне.
– Сейчас? – похоже, мой кофе приказал долго жить.
– Да. Пожалуйста, – он пропускает меня вперёд.
Мы заходим в кабинет заведующего, и Добрынин скидывает куртку, пристраивая её на вешалку, а на стол ставит бумажный пакет.
– Это вам, – кивает на него.
– Мне?! – подхожу к столу.
– Вы ведь наверняка не завтракали, – он не спрашивает, а у меня приоткрывается рот от удивления. – Там кофе и сэндвич, поешьте.
Я заглядываю в пакет и вытаскиваю два стакана в подставке и завернутые в бумагу бутерброды.
– Этот мой, – он забирает один стакан, – а вам латте. И сэндвич с сёмгой и салатом без майонеза.
Мы вчера обсуждали еду, но я и подумать не могла...
– Вы запомнили, – честное слово, у меня чуть слёзы не наворачиваются на глаза.
– А почему я должен был забыть? – он искренне удивляется.
Пожимаю плечами и откусываю кусочек бутерброда. Вкусно! Мы быстро едим и успеваем перекинуться парой фраз, правда, в основном по работе.
– Спасибо, – закончив внеплановый завтрак, улыбаюсь начальству и получаю ответную улыбку.
– Пожалуйста, – Никита Сергеевич забирает у меня опустевший стаканчик, бумагу. – Я выброшу. Увидимся на планёрке.
Киваю и выхожу из кабинета, стараясь не пританцовывать на ходу.
Любой врач знает: день начался прекрасно – жди какую-нибудь гадость. Днём по скорой после аварии поступает молодая женщина. Судя по её состоянию, машину как минимум пару раз перевернуло. Мы проводим в операционной несколько часов, я выползаю оттуда полностью измочаленная. Пациентка остаётся в реанимации с круглосуточным постом, а меня в коридоре выцепляет одна из медсестёр.
– Анна Николаевна, в приёмном муж Соколовой, – голос испуганно трясётся.
– Я сейчас спущусь, – говорю устало, но меня хватают за рукав.
– Он… невменяемый! Пожалуйста, осторожно…
– Конечно, он невменяемый, у него жена чуть не погибла, – торопливо, насколько позволяют подрагивающие от напряжения ноги, иду к лестнице, уже слыша доносящиеся даже сюда крики.
– Пустите меня!!!
В приёмном бушует крепкий мужчина среднего возраста. Возле него маячат два хмурых амбала, каждый на голову его выше. Та-ак, только этого нам тут
не хватало.Подхожу ближе и останавливаюсь в нескольких шагах от него.
– Меня зовут Анна Николаевна, я один из хирургов, оперировавших вашу жену…
– Пустите меня к ней сейчас же!!!
– Это пока абсолютно невозможно, ваша жена… – начинаю и запинаюсь.
На меня с искажённого лица смотрят абсолютно сумасшедшие глаза. Я улавливаю движение, но сделать ничего не успеваю – через секунду мне в лицо смотрит направленное дуло пистолета. Звуки вдруг глохнут, крики и визги в приёмном доносятся как сквозь вату. Почему-то мне кажется, что я совсем не испугана, только сжимается в солнечном сплетении и резко холодеют кончики пальцев. И в памяти, словно из ниоткуда, всплывает низкий голос и резко брошенная фраза: «Хирургу нужны железные нервы и крепкая рука!»
– Опустите оружие, – произношу очень чётко и очень спокойно.
Странно, свой голос я слышу хорошо, как и загнанное дыхание мужчины. Мы с ним как будто в пузыре, хотя вокруг ещё раздаются вскрики. Мне слышится: «Добрынина сюда срочно», но я тут же отсекаю всё постороннее. Внимательно гляжу в глаза мужу пациентки, ни на секунду не отводя взгляд, даже не моргаю. Медленно поднимаю руку и тыльной стороной пальцев отвожу дуло чуть в сторону, чтобы не мешало смотреть. Надеюсь, позади меня уже никого нет, все убрались с «линии огня».
– Вашей жене не поможет, если вы выстрелите, – произношу тем же ровным и спокойным тоном, – и никому не поможет. Сейчас её состояние тяжёлое, но стабильное. И она захочет увидеть вас, когда откроет глаза. Если вас арестуют, вы не сможете быть рядом с ней. Вы нужны ей!
Минута. Другая. И я почти на физическом уровне чувствую, как лопается струна напряжения между нами. Пистолет опускается, мужчина вдруг всхлипывает и рвано выдыхает. С двух сторон его тут же подхватывают амбалы, до этого державшиеся за спиной.
– Всё будет в порядке, – произношу мягко. – Посидите здесь.
– Мне… к ней…
– Я узнаю, когда вам можно будет пройти.
Говорю и понимаю, что Добрынин меня убьёт, у него железное правило не пускать в реанимацию, но глупо говорить это человеку, который только что убрал оружие от моего лица.
– Присядьте, – повторяю и киваю «группе поддержки».
Те мгновенно ориентируются и сопровождают своего босса к стульям возле стены.
Я разворачиваюсь и иду на поиски заведующего. Надо выбить у него разрешение на посещение реанимации. Почему-то двигаюсь по коридору, как сквозь толщу воды, звуки так и слышатся приглушённо. Толкаю дверь в отделение и влетаю прямиком в чьи-то руки.
– Аня?! Аня, ты цела? – поднимаю голову и вижу такие же сумасшедшие глаза с расширенным до предела зрачком, какие только что смотрели на меня в приёмном.
– Где-нибудь больно?! – меня сжимают за плечи, проводят по шее, щекам, поворачивают туда-сюда голову, судорожно ощупывают рёбра. – Аня! Что ты молчишь?!
Я непонимающе моргаю и оглядываюсь, не понимая, к кому обращаются. Это что… Это мне? Добрынин? По имени и на ты? Может, в меня всё-таки выстрелили, а всё остальное привиделось в коме…