Заноза для хирурга

– Татьяна Алексеевна, да мне экстренная контрацепция и не нужна, – немного нервно улыбаюсь. – Понять бы, регулярную делать или у меня там… э-э... ну, в общем, нельзя уже.

– Менструации были после последней инъекции? – гинеколог начинает заполнять стандартную форму осмотра.

– Были, но очень скудные, – пожимаю плечами. – Я не переживала, ведь при таком способе контрацепции, как у меня, их может и вообще не быть.

– Ну давай посмотрим, что за «э-э-э» у тебя там, – Татьяна Алексеевна переходит в угол кабинета, где расположен аппарат УЗИ, протягивает мне одноразовую пелёнку.

Раздеваюсь по пояс и ложусь на кушетку, прикрывшись сверху. Привычные манипуляции и указания врача, когда ты сама в роли пациента – это совершенно другие ощущения. А меня ещё и потряхивает от того, что сейчас покажет экран.

– Татьяна Алексеевна, не молчите! – спустя пару минут не выдерживаю, глядя на сосредоточенное лицо гинеколога. – Что у меня?

– У тебя, Анечка, вот, – ко мне поворачивают экран аппарата, щёлкают переключателем, и кабинет заполняют глухие ритмичные звуки.

Замираю, вслушиваясь.

– В полости матки визуализируется плодное яйцо, – начинает говорить врач, называет размеры…

– Татьяна Алексеевна, стойте! Почему уже сердцебиение?! – мозг напрочь отказывается работать.

– Потому, милая моя, что у тебя, судя по всем показателям, семь-восемь недель беременности.

– Как… семь-восемь?!

– Каком кверху, – фыркает врач, – вспоминай давай, сколько уже сексом незащищённым занимаешься? Может, болела какое-то время назад? На работе стрессы были? Хотя чего я спрашиваю, у нас и так не работа, а один сплошной стресс. В общем, раньше времени действие гормонов прекратилось. Случается. Редко, но случается, – аккуратно извлекает из меня датчик, ворчит: – Можно было уже и трансабдоминальное УЗИ делать, тоже бы всё увидели.

– Поверить не могу, – бормочу себе под нос.

Это значит, я залетела в ту самую, нашу первую ночь! Почти в буквальном смысле с первого раза! Просто их много было, тех «первых разов»…

– Ань, у тебя же курс по акушерству и гинекологии был в университете, – укоризненно говорит мне Татьяна Алексеевна, – должна помнить, что при прикреплении плодного яйца могут быть кровянистые выделения. А бывает и то, что в народе называют «омывание плода». Ну вот, что-то из этого ты благополучно приняла за скудные месячные. Так, ну что, становимся на учёт? Худая ты какая-то, тебе бы пораньше все анализы сдать.

Перевожу на врача ошалелый взгляд.

– Что, вот так прямо сразу? – дурацкий вопрос, знаю, но в голове это всё не укладывается.

– А ты что, не планировала? – гинеколог берёт в руки мою карту.

– Я… не то чтобы не планировала, но…

Растерянно замолкаю.

– Ладно, вижу, ошарашила я тебя, – Татьяна Алексеевна смотрит на меня внимательно. – Иди перевари. Только с решением не затягивай, срок приличный уже.

Возвращаюсь в хирургическое отделение. Двигаюсь как будто на автомате, даже мыслей никаких нет. Только когда меня дважды окликают у двери ординаторской, с трудом прихожу в себя и понимаю, что уже несколько минут стою и пялюсь в стенку.

– Анна Николаевна, – в третий раз зовёт меня одна из медсестёр, – вас искал Никита Сергеевич.

– Да, хорошо, – отвечаю медленно. – А зачем?

– Я не знаю, – девушка растерянно пожимает плечами. – Он не сказал.

– Ну да, конечно, не сказал, – повторяю заторможенно. – Что не сказал?

– Зачем вас вызывал, – осторожно отвечает медсестра.

– А он меня вызывал?

– Анна Николаевна, у вас всё в порядке?

– Да, конечно, Люба, спасибо, – киваю.

– Я Люда, – поправляют меня.

– Простите, Люда… То есть Люба…

– Я лучше пойду, – девушка глядит на меня круглыми глазами и поспешно ретируется.

А я, кое-как собрав мысли в кучу, направляюсь к кабинету заведующего. В конце концов, это его ребёнок…

О, господи! Торможу посреди коридора, не в силах сделать ни шагу больше. Это ведь ЕГО ребёнок! У нас только-только всё наладилось! Он, конечно, любит детей… своего сына ведь любит, даже при том, что это не его сын! Но что если…

Вот вроде головой я понимаю, что мне просто гормоны в мозг ударили. И всё должно быть нормально. Но ничего не могу с собой поделать.

– Анна Николаевна, вы ко мне шли?

Понимаю глаза на Никиту. Мы стоим возле двери. Значит, всё-таки дошла до кабинета.

– Да, – говорю тихо, а потом, справившись с голосом, повторяю чуть громче: – Да, к вам.

– Отлично! У меня для вас хорошие новости, – он улыбается.

«У меня для тебя тоже есть новость», – проносится в мыслях.

Глава 28

Никита открывает мне дверь в кабинет, пропуская вперёд. Захожу, но не успеваю открыть рот, как он говорит:

– Завтра с утра снимем Соболевского с ИВЛ. Состояние стабильное, показатели в норме. Так что «разбудим» его после пятиминутки и обхода.

Моргнув, смотрю на хирурга в ступоре. Видимо, мозг не в состоянии переключиться.

– Аннушка? – меня обнимают, вглядываются в лицо. – Ты что? Так перенервничала?

– Я… да, перенервничала, – поднимаю на него глаза.

– Всё должно быть в порядке, – он ободряюще мне улыбается, но тут же хмурится. – Милая, что такое? Ты дрожишь?

– Нет, – говорю тихо, отхожу от него на пару шагов, – нет, не переживай, я просто… просто устала, наверное. В таком напряжении была из-за Германа вчера и сегодня.

– Ну хорошо, – он смотрит на меня с подозрением. – Ты поедешь ко мне? Давай заберём Дарси и немного твоих вещей, остальное потом привезём, что будет нужно…

– Никита, подожди, пожалуйста, – прерываю его. – Не торопи меня.

Воцаряется молчание. Наконец, он тихо говорит:

– Я сделал что-то не так?

Качаю головой. Надо уже сказать ему про беременность, но у меня – чёрт знает почему – язык не поворачивается.

– Не молчи, пожалуйста! – на его лице отчётливо проступает напряжение, почти страх. – Если у нас что-то не в порядке, скажи, что! Аня? Я всё исправлю, только скажи!

– Прости, – выдавливаю из себя. – Не волнуйся так. Всё в порядке, – выдыхаю.

Мне просто нужно немного времени. Мне… Герман Эдуардович нужен! Он бы смог меня успокоить. Одного его присутствия достаточно. Я дождусь, когда он придёт в себя. И тогда скажу!

Странным образом мысли о Соболевском успокаивают, и у меня получается улыбнуться хирургу.

– Точно всё в порядке? – он как будто немного расслабляется.

– Да, точно, – подхожу и обнимаю его сама. – Знаешь, наши отношения иногда напоминают мне американские горки. Очередной рывок – и падение в пропасть. Сейчас ты хочешь, чтобы я переехала к тебе, а у меня такое чувство, будто я несусь с горы вниз головой.