Заноза
Шрифт:
Мне было очень стыдно, я чувствовала себя грязной изменщицей. Паша ведь был моим первым и единственным мужчиной, умер буквально недавно, а я уже…
Ругая себя самыми страшными словами, я даже не услышала, как рядом остановилась машина.
– Эй, куда чешешь в такую рань? – послышался женский голос. – Садись, подвезу, а то до города будешь добираться пешком больше часа.
Обернувшись, я увидела женщину лет пятидесяти на старой советской машине под названием «Самара». Она была похожа на торговку с рынка, и, судя по всему, так оно и было, так как все заднее сиденье и багажник были заняты ящиками с овощами. По дороге она болтала без умолку, вываливая на меня подробности своей рабочей жизни, что клиенты пошли мелкие, денег у
– Девка, где тебя высадить-то? – голос женщины сверлом ворвался в мозг.
Разлепив глаза, захлопала ими, озираясь. Мы заехали с восточной стороны города, мне надо было на северную, не очень далеко. Да и автобусы должны уже скоро начать ходить, рабочий день же. Вышла я на остановке, пообещав, что буду всех отправлять на Колхозный рынок за овощами, поежилась – все-таки осень заявляет о своих правах, затем побрела к скамейке и уселась на нее. Вот что я за везунчик такой, а? Только поверила, что жизнь налаживается, что скоро все будет хорошо, закончились голодные студенческие времена, когда мы с мужем вынуждены были работать сначала санитарами в больнице, потом я медсестрой, он медбратом, дежурили бесконечно, в перерывах зубря материал по учебе, пытались даже копить на машину, и тут такой удар судьбы! Я снова на старте. Хорошо, что после детдома нам выделили по однокомнатной квартире каждому, мы их продали и купили двушку, хоть и в хрущёвке, но свою, и даже успели там мебель обновить и ремонт. Паша рукастый был, все сам умел, и врачом бы был отличным.
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, я едва не проворонила старенький пазик, с фырчаньем подъехавший к остановке. Уже усаживаясь на сиденье, подумала, что опять выбрала наше место. Балда! Сплошные воспоминания!
Квартира меня встретила тишиной. Ну почти, если не считать работающего с негромким гулом холодильника.
Поставив урну на комод, я сказала:
– Ну вот и все, Паш, мы дома. Сейчас чай попью и спать лягу, надо как-то выспаться, чтобы… чтобы…
Слезы начали душить меня. Свернувшись в комок на диване, прижав подушку к животу, я рыдала, повторяя как заведенная:
– Как я без тебя? Как я без тебя?
Зубы стучали, слезы лились и лились нескончаемым потоком. Я ощущала себя такой одинокой, будто была вообще одна в целом мире. По сути, так оно и было, родственников у меня нет, друзей близких тоже, я даже не знала, как вообще живут одиночки. Господи, если ты есть, забери меня тоже к себе! Хочу быть вместе с Пашей, где бы он ни был!
Но бог был равнодушен к моим мольбам. До самого вечера я лежала сломанной куклой на диване, сил встать и пойти просто попить воды не было, полнейшая апатия и какое-то отупление. Я смотрела на урну и вспоминала все, что было между нами все эти годы, всю радость и все счастье, лучшие моменты моей жизни. Как я дальше смогу без Пашки? Как я буду жить, а он нет?
******
Следующие три дня я предавалась унынию. Вставала, чтобы закинуть в себя немного еды, прожевать, и вновь ползти в берлогу. Ни умываться, ни расчесываться не хотелось. Я тупо смотрела в потолок и вяло думала о будущем. Правда, нет-нет, да и всплывали воспоминания об Алексее, но я гнала их прочь. Нет, не хочу даже думать об этом! Надеюсь, он тоже обо мне не вспоминает, проснулся утром, выдохнул с облегчением, что девица сама свалила, и живет себе дальше в своем шикарном домине. Тем более, ему 33 года, это ж разница у нас десять лет!
– Валера, прекрати! – простонала я в подушку, закрывая ею лицо и сжимая кулаки.
Совесть, конечно, до сих пор меня мучила. И в голове вообще не укладывалось, как я так умудрилась напиться, что ничего не помнила. Даже погуглила, может ли такое быть, и выяснила, что, оказывается, многие люди после пьянки не могут
вспомнить, где, с кем и как. А у одной дамы даже произошла трагикомическая история – она с утра решила причесать волосы и обнаружила, что что-то ей мешает в волосах. Оказалось, это нож! В черепе! По самую рукоятку! Не знаю, чем там дело закончилось, но женщина из разряда счастливиц, похоже, обезболилась настолько, что не заметила столь мелкого события в жизни, и выжила.Я тоже выжила, только теперь, словно герань в горшке, веду растительное существование. Как, интересно, люди выбираются из депрессии без лекарств? Наверное, надо найти какой-то интерес, только что мне может быть интересно без мужа? Мы раньше вместе смотрели фильмы, сейчас я пробовала – не пошло, ходили гулять, но я боюсь выйти на улицу, встретить кого-то и услышать вопрос о Паше, по магазинам – зачем мне туда без него? Остался один вариант – работа. Вернее, моя ординатура по хирургии. Наша совместная мечта. Мы хотели закончить учебу и поехать куда-то в глубинку России, где нет врачей, мечтали помогать людям, сделать более доступной медицинскую помощь. А теперь что? Я – будущий хирург, только куда я одна?
Наверное, будь у меня родители, мне бы было легче, но их не было. Надо самой брать себя за шкирку и постараться жить ради мечты.
– Я сделаю все, как мы планировали, Паш! – обратилась я к фотографии мужа. – Я выучусь, получу сертификат, и обязательно буду помогать людям за нас двоих!
Мне показалось, что я почувствовала одобрение, словно мне ответил дух Павла. Конечно, это все было не так, но пока легче было верить в то, что душа рядом со мной, что где-то здесь еще мой любимый, и что он слышит все, что я говорю. Я разговаривала с ним, будто он был рядом и мог мне ответить, в ванной все также стояли наши зубные щетки вместе, его бритва, в прихожей – кроссовки, словно он вышел и вот-вот вернется домой. Даже футболка его грязная лежала кучей возле кровати. Я ругалась обычно по поводу разбросанных вещей, но сейчас была рада, так как смогла вдохнуть родной запах, представить, что обнимаю не вещь, а живого человека.
Телефонный звонок вырвал меня из какого-то полусна. На экране я увидела, что вызывает староста группы ординаторов, Наташа Смирнова.
– Привет, Лер, - начала она, едва я нажала на кнопку «ответить». – Завтра двадцать седьмое, нам надо собраться в больнице, чтобы куратор распределил по отделениям. У вас пожелания там есть? Куда вы с Пашей хотите, в какое? Я ему звоню, но телефон недоступен.
Я замерла, стараясь вдохнуть, так как горло сдавило спазмом. Ну да, я ж никому не сообщала…
– Паша умер, - ответила сухим голосом и бросила трубку, откинув гаджет на кровать.
Не могу сейчас разговаривать! Кинувшись в ванную, включила воду и стала умывать лицо, чувствуя, как щиплет вода опухшие от слез глаза. Почему так? Почему бомжи и всякие такие личности живут и радуются, а молодой парень, который даже не курил, умер? Но на этот вопрос не было ответа.
Вернувшись в комнату, я услышала, как пиликнул мессенджер. Наташа писала извинения, соболезнования и сказала, что завтра необходимо подойти к восьми утра к кабинету кафедры общей хирургии в краевой больнице. Да, вот так, Паша умер, а жизнь продолжается. И я продолжаюсь…
******
Больница встретила меня запахом дезсредств, шумом, снующими пациентами и медработниками, которые с деловым видом шли по своим делам.
Мы собрались группой возле кабинета, я стояла чуть поодаль, стараясь успокоиться и дышать ровно, не допуская слез. Нет, не буду здесь плакать, надо держать себя в руках. Я сильная, я справлюсь.
Наташа просмотрела списки, сверила присутствующих. Все были на месте, кроме Паши. Куратор нашей группы, доцент кафедры общей хирургии, Ольга Александровна Белолецкая, пришла ровно в восемь, ни минутой раньше или позже. Окинув нас строгим взглядом, эта сухощавая женщина лет пятидесяти открыла дверь кабинета, вошла в него и оглянулась.