Западная война

– И что, эти военные специалисты не называют вам сроков?

– Увы. Они опасаются, что сроки завершения мобилизацию узнают немцы. А вы их так славно отвлекли от западной границы.

– То есть, Франция, вместо того, чтобы выполнять свои союзнические обязательства, просто ждет удачного момента?

– Что вы?! Нет! Конечно, нет! Мы очень ценим наш союз. Просто обстоятельства…

Вот примерно в таком ключе они и беседовали, наверное, с полчаса – Император Николай II и посол Франции в России. Причем посол заискивающе заглядывал в глаза монарху и всячески старался показать свое расположение. Цирк, да и только. Француз ушел и его место в кабинете Императора занял глава Имперской разведки.

– Слышал уже? – С легким раздражением поинтересовался Николай.

– Слышал.

– И что скажешь? Они действительно не могут?

– Они и не спешат. Вообще не спешат. Быстро подняли несколько дивизий. Загнали их в пограничные районы с Германией, чтобы обозначить свое присутствие. И все. С остальными не спешат. Вы ведь начали войну в канун посевной.

– Да, посевная… - усмехнулся Император.

Он действительно начал войну в канун этого важнейшего аграрного действа. Жизненно важного. Специально начал, не затягивая. Хотя мог бы и подождать месяц – полтора.

В Германии, Франции и Австро-Венгрии, как и в России в апреле начинать Большую войну было не желательно. Ведь призывники, которых отрывали от дел и бросали отправляли в армию были, прежде всего, крестьянами. Да-да. Несмотря на бурное развитие промышленности в Европе, основу ее призывной армии и населения все еще составляли крестьяне.

В России тоже. Но в России был свои нюансы.

Прежде всего система дифференцированного гражданства. Именно гражданства. Николай Александрович ввел в России в оборот такой юридический казус, как «гражданин Империи», опираясь, ретроспективно, на опыт Древнего Рима.

Концепция была сложная и интересная, однако, в данном случае она приводила к очень важному моменту. Призыв был не обязательный. Он варьировался от того, какие права и перспективы стремился реализовать человек. Поэтому самая беднота, особенно сельская, на службу шла выборочно и, как следствие, мобилизацией особенно не затрагивалась. В отличие от состоятельных людей, которые поголовно либо проходили воинскую службу в Имперском ополчении, либо как-то ее замещали государственной или общественной. Учителями там, врачами и так далее.

Казалось бы, какая разница? Российская Империя была сельской, аграрной страной с преимущественно нищим населением. Так, да не так. С 1889 года в России начался новый этап индустриализации[1] по «схеме Рузвельта», позволившей США в свое время выйти из Великой депрессии. Схема была проста и актуальна даже в Античности. Она заключалась в массировании государственных заказов в области инфраструктурных проектов, которые опосредованно прогревали экономику и промышленность в целом, но без перегревов и перегибов, гармонично втягивая в процесс все, вплоть до парикмахерских и баров. Так поступал Калигула в Древнем Риме, так поступали правители древних китайских царств… так поступил и Николай. Но для такого подхода требовались деньги. Много денег. Очень много. И он их нашел, задействовав весь арсенал из законных и не очень методов. Разве что «МММ» не сооружал, хотя, Имперский пенсионный фонд, организованный им по современной для XXI века схеме, был еще той финансовой пирамидой, в которой новые клиенты платили за старых, а владелец организации зарабатывал маржу. Тем более, что первые пару десятилетий такой пенсионный фонд деньги только собирал, ничего никому не выплачивая, что позволяло их всецело вливать в долгоиграющие инфраструктурные проекты. И таких проектов Николай претворил в жизнь массу, агрегировав в своих руках просто чудовищные деньги по местным меркам. Как итог – стремительный, взрывной взлет. Русское экономическое чудо.

Одним из итогов сего явления стал кардинальный рост городского населения, составившего не чуть более 14% как в оригинальной истории к началу войны, а целых 28%. Да, большинство этих городских жителей ютилось во временных бараках множества маленьких «новорожденных» городков. Но и в старых городах население сильно увеличилось. Плюс множество поселков городского типа, лишь условно относящихся к селу. Они вырастали вокруг машинно-тракторных станций и прочих технологических и промышленных объектов небольшого масштаба. И жили там не крестьяне, а по своей сути, рабочие. Так что, обученные контингенты не из собственно селян в России имелись. И очень внушительные.

Другим очень важным моментом было то, что всех подлежащих мобилизации в России поднимать не требовалось. Ведь Император по задумке только лишь развертывал уже существующие резервные дивизии до полного штата. А остальных мобилизованных планировал использовать для пополнения действующих соединений по мере необходимости. То есть, вся стратегия войны строилась не от «больших батальонов» Наполеона, а от «метких стрелков» Вольтера[2]. Ставка Императора была сделана на более компактные, чем у противника, но лучше управляемые, прекрасно вооруженные и снаряженные соединения. Чему способствовала и модель подготовки, и достаточно высокий уровень образования личного состава. В армии этого, обновленного Николая II попросту не были ни одного человека, который бы ни умел читать-писать-считать. Даже самый, что ни на есть, затрапезный солдатик. А все флаг-офицеры[3] поголовно имели высшее образование, да не в области изящных искусств, а либо техническое, либо профильное - военное.

Сухопутных войск Имперской гвардии к началу войны насчитывалось около трехсот тысяч. Еще порядка одного миллиона ста тысяч должно было находиться в Имперском резерве после мобилизации. Немного. Совсем немного, если сравнивать с противником в лоб, пересчитывая солдатиков по головам. Ведь Германская Империя имела армию мирного времени порядка восьмисот тысяч, плюс Австро-Венгрия еще тысяч четыреста. И это – мирного времени. При мобилизации ничто не мешало их «раздуть» до двух, трех и даже четырех миллионов, совокупно.

На первый взгляд, Николай II встал на кривую дорожку, вооружившись провальной стратегией. Но это только на первый и очень приближенный взгляд. Потому как важно не только количество, но и качества этих солдатиков, а также их организация и тактика. Вот тут-то собака и порылась, объясняя уверенность Императора в своем успехе тотальным превосходством над противниками в качественных и организационных компонентах войск. И это преимущество базировалось на трех китах: выучке, вооружении и логистике.

Личный состав, что Имперского резерва, что, особенно, Имперской гвардии, обладал отменной выучкой. Не только нижние чины, но и, в первую очередь, офицерский корпус. Особенно офицеры. Ведь командно-штабные игры, достаточно регулярные учения, жесткие образовательные цензы и многое другое привели к невероятному росту их профессиональных навыков, как тактического уровня, так и стратегического. Плюс определенный опыт ряда военных кампаний, проведенной Россией за последние двадцать пять лет. И если уровень штабов дивизий, корпусов и армий хоть и обгонял в этом плане немцев, но не критично, то низовая компонента из унтер- и обер-офицеров – превосходила своих «коллег по опасному бизнесу» из стана врага на голову.

Довольно низкая численность армии позволила ее вооружить очень хорошо. По-настоящему. Без оговорок. К началу 1914 года в каждом стрелковом отделении Имперской гвардии имелось по ручному пулемету в качестве коллективного оружия, от которого все в отделении и вертелось. А на вооружении пехотного взвода все той же Имперской гвардии уже имелось 20-мм крепостное ружье, и по паре 37-мм станковых гранатометов и 60-мм минометов, да еще и стрелок – егерь – с винтовкой, оснащенной оптическим прицелом. В роте же, уже имелась батарея 90-мм минометов и взвод станковых пулеметов. Сами же рядовые стрелки пехоты были преимущественно вооружены карабином Браунинга. Да тем самым lever-action карабином с ручной перезарядкой, но он по скорострельности вполне сопоставимым с самозарядными винтовками Второй Мировой, а по эксплуатационным качествам крыл их как корова овцу.