Западничество – идеология диктатуры западного капитала
Шрифт:
Периоды формирования буржуазной демократии сопровождались преступлениями против человечности в огромных масштабах. Конфискации земли и голод для «неэффективных собственников» в Ирландии – там и сегодня населения намного меньше, чем 200 лет назад.[4] Выжимание соков из Индии, где 26 млн. погибших от голода только за последнюю четверть 19 века.[5] Выселения индейских племен в места вымирания, в т.ч. согласно Indian Removal Act конгресса США, и полное уничтожение их пищевой базы – бизонов. Отстрел австралийских аборигенов, словно они были вредными животными. Нарковойны для Китая с последующим вымиранием десятков миллионов его жителей. Около полумиллиона уничтоженных крестьян Вандеи во время буржуазной революции – они были слишком «отсталые».[6] Концлагеря, картечь, пулеметы и убивающий принудительный труд для народов Африки, который убил, к примеру, половину населения такой большой
Как всё многообразие химических элементов вырастает из роста атомной массы, так и все аспекты западной цивилизации, начиная от работорговли, грабежа колоний, уничтожения сотен племен и народностей, которые снижали прибыльность активов, и, кончая корпоратократией, новомодными ЛГБТ и трансгендерством, вырастают из потребностей роста капитала. Капитал является источником власти и подчинения, смыслов, целеполагания.
Западной цивилизацией правит не одушевленный, однако самоподдерживающийся, потребляющий и выделяющий субъект. Можно дать ему название das Kapital или Мамона – имя не важно, главное, что он и есть главнокомандующий западной цивилизацией. Он не обладает личностью, но в определенном смысле живой, обладает метаболизмом и целенаправленным поведением. Жадность, зависть, гордыня и другие низменные чувства людей дают энергию для него. И именно эта неодушевленная и безличностная штука определяет всё остальное. И религия, и культура, и социальные институты, и правительства, и СМИ являются его масками. В конечном счете, потребности этого субъекта приведут и к радикальному сокращению количества людей на планете. Капиталу все меньше требуется живой труд, а, значит, не нужны в прежнем количестве и люди, потребляющие невозобновляемые ресурсы. Стоит обратить внимание на графики падения суммарного коэффициента рождаемости по абсолютному большинству стран в последние 20 лет.
Нет никакой привязки либерализма и подлинной свободы, если только речь не идет о либеральной «свободе» – использовать весь мир ради личной выгоды и удовлетворения жадности, зависти, извращений. Свобода для паразита означает совсем другое, чем для его жертвы.
Большинство европейских стран просуществовали тысячу лет в античном рабстве. А затем, с распадом больших рынков, деградацией средств производства и уменьшением товарности хозяйств, сдвинулись к крепостничеству; параллельно сохраняя и прямое рабство с работорговлей, в чем особо отличились средневековые торговые республики. Эти формы эксплуатации сменились на плантационное рабство и «свободный» труд ограбленных и согнанных с земли крестьян. Для оного, помимо экономического принуждения (вкалывай на капиталиста по 16 часов в день или сдохнешь с голода), имелось и вполне внеэкономическое – «бродяжничество» наказывалось жестоко.
Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что человек, которого лишили средств существования, согнав с земли (evictions) – обязан отдать свой труд ближайшему нанимателю за любые гроши. В случае, если он пытался искать более подходящего нанимателя, ему угрожало обвинение в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом, где его ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга. А украдёт еды на пару шиллингов – казнь.[8] К примеру, 72 тыс. чел. было казнено только во времена Генриха VIII – около 7% от взрослого мужского населения.[9] Согласно английскому закону «о поселении» от 1662, действовавшему до начала 19 в., любой представитель простонародья мог быть подвергнут аресту, наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.[10]
«Родина всех свобод» демонстрировала и впечатляющие объемы трансатлантической работорговли (в которой поучаствовало и большинство европейских держав), и «белое» рабство. На вест-индские плантация поставлялись неблагонадежные ирландцы или разоренные люди, продававшие себя сами в рабство, чтобы спастись от голодной смерти. А то и просто «молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии».[11] После запрета на прямое рабство и закрытия трансатлантического рабопровода, текли по колониальным империям потоки полурабов-кули, связанных пожизненными контрактами, обязанных работать от зари до зари и подвергаемых телесным наказаниям. Затем наступило эпоха принудительного труда в колониях, где мерой обеспечения трудовой дисциплины были пули,
отсечение конечностей, взятие заложников и битье кнутом из бегемотовой кожи. Вот такой «Архипелаг Прибыльняк». И до сего дня миллионы рабов, в том числе несовершеннолетних, работают на прибыли ТНК – от плантаций какао в Кот Д’Ивуар до разработок кобальта в Конго.«Свобода торговли» – только после того, как конкуренты будут утоплены. Причем и в прямом смысле. Чем занимались последовательно португальцы, испанцы, голландцы, англичане, американцы на мировых торговых коммуникациях. «Свободный рынок» – это олигополия двух-трех корпораций, и очень часто – если речь идёт о высокотехнологичной сфере – монополия одной корпорации из одной страны, относящейся к западному ядру мировой капсистемы. И чем более высокотехнологичная и важная продукция (от чипов до морского страхования), тем скорее там будет монополия или олигополия.
Нет никакой связки западнизма и роста индивидуальности. Потребительство не придает личности никакой индивидуальности. То, что либералы называют «индивидуализмом» – на самом деле, эгоизм. Рост такого «индивидуализма» идёт вместе с утратой индивидуальности. С утратой той глубины, которую дают личности именно высшие ценности, связанные с традицией; происходит её упрощение и усреднение. Как человек, проживший 26 лет на Западе, могу это засвидетельствовать. Сегодня «индивидуальность» продают почти как шмотки – в виде модных повесточек типа зеленой, феминистской, квир или транс. Ты должен надеть то-то, назвать себя тем-то, отрезать у себя или пришить себе что-то – и ты уже «яркая индивидуальность».
СМИ работают на расщепление общей картины мира, от которой остаются только клипы и образы, нужные хозяевам для контроля сознания. Все важнейшие мировые СМИ и социальные сети так или иначе контролируются десятком медиакорпораций, над которыми стоят структуры глубинного государства (вроде нью-йоркского Совета по Международным отношениям). И если двести лет назад простолюдин должен был слушаться господина только во время работы, то теперь информационное воздействие господина идёт 24 часа в сутки. И тот решает, о чем простолюдину думать, какие цели ставить, что обсуждать с друзьями, как воспринимать происходящее в мире. Господин знает практически каждый его шаг и слово, анализирует их и навязывает то, чего хотеть, что покупать, в чем участвовать. Причем с каждым новым технологическим поколением, степень контроля увеличивается и скоро дело дойдет до прямого управления психикой через программные интерфейсы, причем зомбируемый даже не будет подозревать, что в нем работает нейроконнектор.
Нет никакой привязки либерализма и эффективности. То, что либералы называют эффективностью – это прибыль, идущая в карман капиталистов-транснационалов; пусть притом перемалываются невозобновляемые ресурсы, зачастую ради выброса на рынок недолговечных, ненужных и вредных товаров. Тут нам достаточно и своего примера. В 90-е годы российская индустрия была сокращена более чем вдвое, особенно высокотехнологичная, вдвое упала и площадь обрабатываемой земли. Но с точки зрения прибыли, выкачиваемой за кордон, всё было окей. Инвестировать там, разрушать тут – абсолютно нормальная логика капитала, еще со времен освоения колоний, если это способствует увеличению прибылей. А если финансовые операции приносят больше прибыли, чем реальный сектор – то к черту реальное производство, что мы видим на примере современного постиндустриального Запада.
1% мирового населения присвоил 82% богатства, созданного в мире за год.[12] Западный капитализм – это глобальная система с ядром, полупериферией, периферией. Это пирамида господства, где творчески сочетаются все виды принуждения. И западные господа без всякого рынка решают, где будут больше производить, а где больше потреблять, кто будет создавать прибавочную стоимость, а кто присваивать, где будет начало производственной цепочки, а где ее конец, где будут ноу-хау и работа мозгами, а где работа руками и ногами.
Западничество в России – сообщество Чужих
Россия – пожалуй, единственный социум с преобладанием некапиталистических форм хозяйства, который стабильно рос на протяжении 500 лет. На пространствах северной Евразии сильное государство и общинная самоорганизация доказали свою эффективность. Страна не разваливалась даже тогда, когда от центра до окраин надо было добираться несколько лет. У страны имелась идея и вера, иначе бы страны не было.
Но у нас на западной идеологии растет уже десятое поколение гуманитариев. Хотя она (в изводе для колоний и периферии) дважды за одно столетие приводила Россию к коллапсу с многомиллионными жертвами, огромными территориальными потерями, деиндустриализацией и деградацией.