Западня для ведьмы

– И все, что ли? Надо было ей, гадине, косу обрезать и юбку порвать, она же меня им выдала, а перед этим со мной обжималась и делала вид, что любит!

– Сочувствую, – бросила Таль безразличным тоном.

– А если сочувствуешь, ты же могла…

– Да я не тебе, я ей сочувствую.

– Почему? – растерялся Дирвен, от обиды по-детски хлопнув ресницами.

– Потому, – отрезала ведьма.

В течение нескольких минут он молча и потрясенно шагал рядом с этой стервозой, у которой лежала в кармане жестянка с драгоценным клубком, а потом, оправившись от горького недоумения, в тысяча пятьдесят первый раз подумал, что девчонки все одинаковы.

До сих пор им удавалось ускользать от слуг Лормы, но долго это не протянется. Кольцо постепенно сжималось. Окраины Гунханды – подходящая территория, чтобы играть в прятки с погоней, и на том спасибо Хитроумному и Двуликой.

Обшарпанные кварталы напоминали засохший, осыпающийся, источенный червями слоеный торт, выброшенный на помойку. На каждую халупу так и просилась вывеска «Подозрительное заведение». Запахи специй из харчевен придавали господствующему в этих закоулках зловонию пикантные нотки. В крикливо-пестрых оберегах на стенах сквозило что-то неуловимо непристойное. Среди прохожих попадались то амуши, то джубы, скрытые от людских глаз чарами личины либо мороком невидимости. На крышах, на перилах ветхих покосившихся башенок-беседок, сидели птицы и флирии, среди них затесалась обезьяна в замызганной курточке-разлетайке и с обрывком цепочки на шее.

Под Гунхандой есть катакомбы, не слишком обширные, зато изрядно запутанные. От людей тут можно хорониться хоть до чворковой свадьбы, другое дело – народец.

Пока что Орвехта и Зомара выручала неорганизованность противника. Стиги свирепы, но ищейки из них плохие, легко отвлекаются на всякую постороннюю добычу. С прыгучими сойгрунами то же самое: начнут они зло или бестолково дурачиться – и уже позабыли, зачем их посылали. Амуши хитры, жестоки, целеустремленны, однако рисковать своей шкурой не любят. Если есть возможность, отправляют вперед других, а сами держатся на безопасной дистанции. Все это на руку тем, за кем они гоняются, но сейчас их чересчур много: надо полагать, весь двор царицы Лормы, изгнанный Тейзургом с захваченной территории.

И люди не союзники. Их недолго подкупить, да и не станут они ссориться с народцем ради чужаков из Ларвезы. Суно подозревал, что местное население втайне приносит кровавые жертвы, дабы задобрить опасных и пакостливых соседей.

– Смотрите, – шепнул Зомар, взглядом указав на прохожих на той стороне кривого, словно скрюченная морская звезда, перекрестка.

– Онсур, – так же тихо отозвался маг. – А с ним вурван. Судя по роже, не очень-то сытый.

Молодой суриец тревожно озирался. Оставалось только гадать, почему он не надел матхаву, чтобы остаться неузнанным. Изможденное лицо его спутника цветом напоминало заплесневелый пергамент.

Чуть позже Суно понял, что несчастный Онсур нарочно попался им на глаза. Похоже, их все-таки выследили и теперь пытаются загнать в западню, которую подготовили заранее. Что-то очень дрянное их ждет, если они двинутся по навязанному маршруту, а значит, надо уходить куда угодно, только не туда, где якобы «путь свободен».

– Напролом, – бросил Суно, мотнув головой в сторону обветшалого глинобитного забора.

Пусть Зомар – это не Дирвен, у него хватило силы на то, чтобы с помощью «Стенобоя» одним махом пробить лазейку подходящих размеров.

Замелькали выгоревшие на солнце тряпичные навесы, чадящие жаровни, столы с закопченной дедовской утварью, чаны, полные замоченного с мыльной глиной белья, шарахающиеся с дороги куры. Вслед неслись испуганные возгласы и ругань.

Очередной пролом вывел на улочку с чайной, возле которой топтался угрюмого вида джуб в долгополом аснагисском кафтане, чинно застегнутом на все пуговицы, и с доской сандалу под мышкой. Суно остановился рядом с ним и, тяжело переведя дыхание, тоном знатока произнес:

– Хороша доска, и фигуры, наверное, хороши. Благородная старина! Эх, так и тянет сыграть…

Зомар в первый момент уставился на него шокированно – по-видимому, решил, что маг тронулся умом. А джуб подскочил на месте, и его длинный хоботок, перед тем меланхолически болтавшийся, свернулся в крендель.

– Сыграть? Ты хочешь сыграть?! Не врешь? – гнусавый голос задрожал от вспыхнувшего предвкушения.

– Сыграть-то хотелось бы, да нам погоня наступает на пятки. А было бы, где спрятаться, чтобы никто не помешал, на такой знатной доске сыграл бы с удовольствием.

– Идем со мной! – маленькие черные глаза джуба на баклажанно-фиолетовой физиономии азартно вспыхнули. – Спрячемся да сыграем разок, а потом еще разок, и по третьему разу, да и по четвертому…

– Он с нами, – предупредил Суно, кивнув на Зомара.

Влетевшая в переулок погоня – двое амуши под личинами и четверо головорезов-наемников, которых те прихватили с собой в качестве живого щита, – никого там не застала.

Завтра в Сонхи. По словам Эдмара, «там все уладилось, хотя и не к общему удовольствию». Зинта еще бы тут пожила, но надо связаться с Суно, да и пациенты ждут. Когда-нибудь потом она снова здесь побывает: в этот мир хочется вернуться.

Вместе с Нейвирол, своей провожатой, она сидела в чайной – если по-здешнему, то в кафе, – на плоской крыше высоченного, как во сне, дома. Снизу кажется, что он достает до неба, поэтому такие постройки называют небоскребами. А если смотреть сверху, вокруг раскинулся позолоченный солнцем город, сияют стеклянные здания, похожие на причудливые сростки кристаллов, меж них круглятся белые и серые купола, напоминающие гальку на морском берегу, кое-где над скоплением крыш высятся башни, окутанные переменчивыми цветными миражами, снуют летучие экипажи. Зинта глядела на это со стороны, а интересно было бы пожить тут по-настоящему.

Нейвирол была незийка – представительница местной людской расы. Гладкая серая кожа, собственных волос нет, вместо них роскошный парик: копна серебристо-белых локонов длиной до талии, с пышной косой челкой. В заостренных ушках по две пары сережек-колечек с мелкими самоцветами.

В первый день Зинта гуляла с Тиной, потом была нанятая Эдмаром Дигна – чернявая, как сурийка, худая, словно ее морят голодом, вертлявая, суматошная, с очень живым нарочито-выразительным лицом. Наверное, Зинта, сама того не заметив, что-то не то ей о себе сболтнула, да может, и не единожды. Что не надо ничего лишнего говорить об Эдмаре – это она помнила накрепко, другое дело насчет себя… Оказалось, Дигна давно уже мечтала переселиться в какой-нибудь магический мир.

– Когда Эдвин три года назад исчез и все думали, что его убили, – он же попал к вам, правда? Я ведь угадала? А там у вас он стал попаданцем и магом, это мегакруто! То-то все заметили, до чего он изменился… Я тоже хочу попасть к вам и стать попаданкой. Ты поговори с ним, замолви за меня словечко, а? Я пока закажу себе дырчатый доспех со стразами, чтоб он подходил к моему новому блестящему бикини… У вас ведь такое носят? Слушай… – она понизила голос до таинственного шепота. – У вас там, часом, не ходят пророчества о какой-нибудь потерявшейся принцессе или богине?