Западня от инквизитора

— Он не тот, за кого себя выдает.

Хоть в этом мой друг не ошибался. Но настоящая правда звучит куда ужаснее. Я и сама не та, за кого себя выдаю, я сама для Подземных бродяг предатель.

— Джон, я не хочу опять это обсуждать. Ты не увидишь ни меня, ни его.

— Не увижу? — мои слова заставили его напрячься. — Что ты задумала?

Я не могла рассказать все честно, но твердо решила, что лгать тоже не буду.

— Ты хотел, чтобы мы ушли. По крайней мере, я это сделаю. Извини, что, возможно, мы принесли тебе какие-то проблемы...

— Ри, что за чушь ты несешь? Я был пьян, не давал себе отчет, что обижу тебя. Оставайся, точнее, — он взял меня за пальцы, — не ходи с ним.

Нас прервала Регина, которой надоело стоять на одном месте, да и предыдущее событие ее изрядно подстегивало.

— Я понятия не имею, о чем вы сейчас говорите, но нам надо бежать. Джон, уходи. Мы здесь пролезем, а тебя вполне могут поймать.

Мужчина, наоборот, вцепился в меня сильнее.

— Ри, я буду ждать.

Я опустила руку, грустно посмотрела на друга, а потом первой прошмыгнула в узкую щель.

Ощущала себя невероятно виноватой перед Джоном, с трудом удерживалась от слез, но снова становится бродягой не желала. Я мечтала, грезила, чтобы поскорее избавиться от того липкого, грязного чувства, знания, что я ничем не лучше любых воров, наемников или убийц. Я не хотела быть в банде, никогда в нее больше не вернусь.

Город ослепил меня дневным светом. Я прикрыла глаза, думая, что скоро ослепну. Всюду слышались звуки. Скрип колес экипажей, ржание лошадей, говор людей. Это давило на сознание.

Вслед за мной выбралась и Регина, повторившая мой жест.

На всякий случай я отвела девушку подальше, мы перешли дорогу, прижимаясь к зданию комфортабельного ресторана.

Останься мы на месте, вызвали бы множество вопросов, потому что многим жителям Монружа известно о спусках в катакомбы, а так мы обращали на себя меньше внимания. По крайней мере, мне так казалось.

Мы не успели одеться, выскочили в одних шерстяных платьях, и вскоре погода, низкая температура побороли ажиотаж, страх в нашей крови.

Я и Регина задрожали буквально через пять минут, привыкнув к дневному освещению. Продолжая щуриться, я повела подругу за собой, надеясь набрести на менее пафосный район. В Монруже я ориентировалась чуть получше, чем она.

Деньги у нас были. Ищейка перед побегом всучил свой кошелек.

— Здравствуйте, — толкнула первую скромную дверь с вывеской, говорившей о свободных номерах.

— Чем могу помочь? — выскочил перед нами мужчина в красивой форме, с золотыми лацканами, такой же тесьмой и яркими пуговицами.

— Нам нужен номер, на двоих, — указала на себя и свою продрогшую спутницу.

— Вам? — служащий изогнул брови. — Дайте мне несколько минут.

Какое-то внутреннее чутье, интуиция подсказывали, что нам откажут, но я не торопилась выходить. У Регины зуб на зуб не попадал. Мое платье было мокрым. Мы не походили на постояльцев, кто свободно мог купить комнату. Грязные, в бедной, порванной одежде.

Мужчина вернулся через несколько коротких минут.

— Простите, у нас нет свободных номеров.

— Нет? — расстроилась я. — Мы в состоянии заплатить.

Он опять обвел нас скептическим взглядом.

— Повторюсь, дамы. Номеров нет. Прошу покинуть наш постоялый двор.

И нам ничего не оставалось делать, как выйти. Ведь у двери мускулами заиграли охранники.

Я зашла в еще один отель, потом во второй, в третий, четвертый, десятый, а Реджи плелась рядом. Везде мы слышали отказ. Где-то грубый, где-то его прикрывали фальшивой любезностью, но никто не хотел размещать у себя девушек сомнительной наружности.

— Может, вернемся? — подруга обхватила себя руками. — Инквизиторы наверняка ушли.

Солнце садилось за горизонт, я не могла понять, как мы так долго продержались.

— Ты слышала меня, — объясняла ей дрожащим голосом. — Я не вернусь. Удерживать тебя не буду, но потом и спасти не смогу.

— Да? — плаксиво заметила Реджи. — Там мы хотя бы будем живы, а в Монруже замерзнем в подворотне.

И словно накаркала. Погода ухудшилась. Усилился ветер, а с неба начали падать хлопья снега, ложившиеся на дорогу. Касаясь обмороженной кожи, снежинки не таяли, а больно резали, будто до меня дотронулась не капля замерзшей воды, а острие ножа.

— Валери, хватит, — пыталась образумить меня спутница. — Мы поиграли в самостоятельность. Райан твой не придет. А до другого входа в катакомбы рукой подать.

— Нет, — уперто мотала головой. — Я не вернусь.

Прижалась к кирпичной стене между двумя улочками, осела.

Я безумно устала бороться за себя. Ничего у меня не выходит. Хотела помочь девочке, но, видимо, сильно облажалась. Она уже посинела от холода. Я сама смотрюсь не лучше.

— Ри, Ри, — запаниковала рядом подруга. — нельзя останавливаться, идем...

— Иди, возвращайся к Джону, — отмахнулась от нее.

В глазах темнело. На миг мне снова стало тепло, я словно находилась в своей избушке, у очага, грея над ним руки.

Над головой раздался знакомый мужской голос. Всхлип Реджи. А потом... потом меня кто-то подхватил.

Я узнала голос ищейки.

— Садись в карету, — грозно велел он девушке, — ну же!

Взял меня на руки, занес в теплое место и что-то забурчал себе под нос. Изумленная Регина охнула.

***

Я проснулась ночью, не вполне осознавая, что произошло несколько часов назад. Обвела глазами потолок, не узнала комнату, и из-за этого вскочила на месте.

Рядом устроился Райан, задремавший в кресле неподалеку.

Горел кирпичный камин, я лежала на удобном, перьевом матрасе, накрытая тяжелым одеялом. Меня явно переодели в белоснежную сорочку и сняли грязное платье.

Обстановка вокруг не напоминала постоялый двор. Слишком великолепное убранство. Темная комната, лаконичная, строгая, но с очень широкой постелью.

У окна стоял рабочий стол, у стены расположили дубовый шкаф, а у основания кровати лежал деревянный сундук.

Боги, он, что, затащил меня в свою спальню? В свой дом, если быть точнее?