Западня свободы
Шрифт:
Он действительно играл неплохо, хотя и не так хорошо, как Косей, но у того все же было больше времени для тренировки. Меня он обыграл довольно легко и после двух партий давал мне две пешки форы. Тем не менее, мне приходилось бороться за выигрыш изо всех сил.
Однажды после партии он сказал:
— Алкоголь и сосредоточенность, необходимая для шахмат, не вяжутся друг с другом, Риарден.
Я налил себе еще одну стопку бренди.
— А я не собираюсь становиться профессионалом, — сказал я небрежно. — За ваше здоровье. — Э…Э…Э… кстати, как вас зовут, черт возьми?
Лицо
— Это не имеет значения.
Я пьяно хихикнул.
— Я вас называю Пончиком.
Он надулся и, кажется, обиделся.
— Но должен же я вас как-то называть? — объяснил я ему. — Что я должен делать? Свистеть и кричать: «Эй, вы!»
Шуточка стоила мне партнера по шахматам.
Чек цюрихского Экспортного банка прибыл через неделю после того, как я очнулся здесь, и за это время мы со Слэйдом уже стали действовать друг другу на нервы. Я все время думал о закодированном швейцарском счете, о Макинтоше и о своих слабых шансах на освобождение. О чем думал Слэйд, не знаю, но и он становился все более беспокойным.
Один раз его увели из комнаты, и когда он через час вернулся, я спросил, в чем дело.
— Деловое совещание, — загадочно ответил он и погрузился в молчание.
На следующий день наступила моя очередь. Меня провели по лестнице вниз в приятно обставленную комнату, у которой был только один недостаток — задернутые занавеси на окнах. Скарперы работали тщательно и даже здесь не давали мне ни малейшей возможности узнать, где я находился.
Вошел Пончик и положил на стол чек. Вынув из кармана авторучку, он отвинтил колпачок и положил ее рядом с чеком.
— Номер счета, — сказал он лаконично.
Я сел за стол, взял ручку — и заколебался. Номерные счета — любопытная вещь, и номер — это нечто, хранимое бережно, как комбинация цифр на замке твоего сейфа.
Я должен был действовать убедительно, потому что он этого ожидал от меня. Я положил ручку на стол и сказал:
— Послушайте, Пончик. Если вы будете фокусничать с этим счетом, то пожалеете, что родились на свет божий. Вы возьмете со счета точно ту сумму, которая указана на чеке — 200000 швейцарских франков и ни сантима больше. Если вы обчистите мой счет, я найду вас и сломаю вам хребет.
— Найти меня может оказаться вам не под силу, — сказал он невозмутимо.
— Не скажи, парень, не скажи, — я пристально смотрел на него. — Вы меня хорошо проверили и знаете мой послужной список. Кое-кто пытался обвести меня вокруг пальца. Они горько пожалели об этом. О моей репутации вам должно быть хорошо известно. Ходят слухи, что обманывать Риардена невыгодно. Я найду вас.
Если он и занервничал, то не показал этого. Только сглотнул прежде чем говорить.
— У нас есть репутация, которую мы поддерживаем. Никто не тронет ваш счет.
— Ладно, — сказал я зловеще и снова взял ручку. — Надеюсь, мы поняли друг друга.
Я аккуратно написал шифр — длинный ряд цифр и букв, которые я запомнил по настоянию миссис Смит, и, как это принято у нас в Африке, поставил черточки на семерках.
— Сколько времени это займет?
Он взял чек, посмотрел на него, затем помахал им в воздухе, чтобы просушились чернила.
— Еще
неделю.Глядя на порхающий в его руке чек, я вдруг внутренне похолодел. Теперь я был полностью в их лапах.
2
Три дня спустя они забрали Слэйда, и он больше не вернулся. В последнее время он меня сильно раздражал, но без него стало одиноко и беспокойно. Я полагал, что дальнейший путь к освобождению мы пройдем вместе.
Пончик теперь невзлюбил меня и прекратил свои дружеские визиты. Мне ничего не оставалось, как долгие часы стоять перед окном и смотреть сквозь цветы в горшках во двор в любую — солнечную или дождливую — погоду. Смотреть там было особенно не на что — дорожка, покрытая гравием, ведущая к дому и ухоженный газон, исклеванный скворцами.
Я обратил внимание на одно любопытное обстоятельство. Каждое утро примерно в одно и то же время слышалось цоканье копыт — не грубое лошадиное, а легкое, как у пони, и вместе с ним какое-то мелодичное позвякивание. В какой-то момент эти звуки прекращались, потом позвякивание возобновлялось, и слышалось негромкое посвистывание человека, пребывавшего в хорошем расположении духа, один раз я заметил тень человека, перекрывшую вход во двор, но его самого не видел.
В одно из редких теперь посещений Пончика я попытался закинуть удочку насчет того, чтобы покинуть опостылевшую мне комнату.
— Господи, неужели мне нельзя выйти во двор, немного погулять, поразмяться? — спросил я. Он покачал головой. — Вы можете выпустить со мной пару ваших амбалов, пусть они смотрят за каждым шагом. — Но он был неумолим, и я махнул на это дело рукой и проговорил: — Мне надо было оставаться в тюрьме. Там хоть прогулочный двор был.
Пончик рассмеялся.
— Ну и как вы воспользовались им? Убежали. Нет, Риарден, если хотите поразмяться, делайте физзарядку в комнате.
Я пожал плечами и налил себе еще бренди. Пончик посмотрел на меня с презрением.
— Испортите себе печень, Риарден. Лучше в самом деле помахайте руками, хотя бы для того, чтобы выгнать алкоголь из организма.
— Только это и остается, кроме выпивки, — сказал я мрачно и сделал глоток. Я был доволен тем, что он поддался на мою уловку, хотя мне уже становилось трудно держаться на определенном уровне. Глядя на пустые бутылки, Пончик должен был думать, что я поглощаю полторы бутылки в день, и чтобы поддержать его в этом заблуждении, мне приходилось в его присутствии сильно стараться. В данном случае я выпил четверть бутылки в течение часа, и несмотря на то, что умею пить, голова у меня стала кружиться.
— В чем дело? — спросил он. — Нервничаете? — Он сумрачно улыбнулся. — Может, на этом счету ничего нет? — Он вытянул ноги и задумчиво посмотрел на меня. — Мы знаем, что вас продали, Риарден. Вы отрицаете это, но, если ваш партнер действительно скрылся со всей добычей, оставив вас с пустым мешком, то это ничего хорошего вам не сулит, абсолютно. После разговора с Косгроувом у меня появились сомнения относительно вас.
— Вы получите деньги, — сказал я. — Мой друг не подведет меня.
— Искренне надеюсь на это, — сказал он. — Ради вас.