Западня

Взглянув на другую половину кровати, я увидела Холланда, который мирно посапывал на подушке, пуская слюньки. Мило, мило, но вот в Инстаграме всё выглядит немного иначе, малыш Томми. Решив сфотографировать его в таком виде, я навела камеру на прекрасное личико актера. Он завертелся, перевернувшись на другой бок, издав странный звук, который был смутно похож на стон. Почему-то сразу почувствовав что-то неладное, я потрогала лоб актера, который практически пылал.

– Том, вставай, пожалуйста, - я пыталась растолкать парня, но он лишь отмахивался от меня, - малыш, вставай, - он потер глаза и спросил сонным голосом:

– Что такое? Что случилось? Мы опаздываем?

– Холланд, у тебя жар, - о, мать моя, что делать? Что делать?

– Что?
– было видно, что он испугался, а я испугалась не меньше него.

– ЖАР! У ТЕБЯ ТЕМПЕРАТУРА! Так, лежи в кровати, - а вот тут до меня дошло, - а почему ты спал здесь?

– На диване мне стало холодно, поэтому я пришёл к тебе. Ты не сердишься?

– Шутишь? Почему ты меня не разбудил?
– я сейчас в панике, поэтому ума не приложу, что делать.

– Потому что ты спала. Нельзя людей будить, если они сами этого не попросят, - он смотрел на меня по-детски наивными глазами.

– Так, Том, вводим новые правила. Ты можешь тревожить меня в любой момент, когда тебе что-то понадобится, понял?
– так, кажется, вчерашние лекарства ещё остались.

– Понял. А мы не пойдем в больницу? Я просто… не очень люблю это дело.

– Подожди, не сбивай меня с мысли, - самое странное то, что я никаких признаков болезни даже не чувствую. Нет ни насморка, ни температуры, ни других сопутствующих симптомов. Недолго думая, я решила позвонить шефу, чтобы сообщить о пренеприятнейших известиях.

– Кристина, какого черта ты меня разбудила в такую рань? Что-то серьёзное?

– Да! Том болен! У него температура, - я разгуливала в одних труселях и футболке по комнате, в то время как Том пытался встать, что мало у него получалось.

– В каком смысле? А ты? С тобой-то всё хорошо?
– почему-то это странно, что в данный момент он заботится обо мне.

– Со мной всё великолепно…

– Так дай ему какие-нибудь лекарства, а потом бегом на пресс-конференцию. Везде будь с ним. Поняла меня?

– Да, - он сбросил вызов, а я продолжила думать о том, как пройдет этот чертов день.

Найдя в своей безразмерной сумочке градусник(я в ней и плоскогубцы однажды нашла) и сразу отдав его Тому, я решила напоить его вчерашними лекарствами и горячим чаем. Увидев температуру, что показана на градуснике, я чуть не грохнулась в обморок. Цифры “38.8” не внушали мне никакого доверия, даже слегка пугали.

– Том, ты продержишься весь день? Всё-таки сегодня он будет более напряженным, чем вчера.

– Думаю, что да. А какое сегодня вообще число? И что у нас по плану?

– В 10.00 пресс-конференция, позже едем в Шереметьево, потому что там самолёт на Санкт-Петербург. Там запись эфира на телевидении. Думаю, что стоит забронировать номер в Петрограде, а в Москву с утра полетим. Я куплю билеты.

– Как всё сложно, - он тяжело вздохнул и закатил глаза.

Пребывая на кухне, я заварила горячий чай с лимоном и нашла вчерашние лекарственные препараты, которыми собиралась лечить Тома. Боже, как я надеюсь, что он вскоре поправится. Сейчас я переживаю так, как никогда не переживала.

– Эй, больной, лежи и не дёргайся, - я пересекла все попытки встать с кровати, а Холланд лишь дебильно улыбался.

– Ты же не будешь делать мне больно?
– он попытался приобнять меня, на что я только шикнула и сказала:

– Не смей меня заражать своими бактериями, Том. Мне ещё рожать.

– В чем смысл такой отмазки? От кого рожать? Ты беременна?
– его глаза округлились до размеров колец Сатурна.

– Не принимай всерьёз. Нам так наш физрук на уроках говорил, чтобы мы даже не думали носить короткие юбки. А я вот пока ещё ни от кого не беременна, вроде бы. Да и в ближайшие годы не планирую, - жестом показывая, чтоб Том открыл рот, я залила в него сироп. Позже подала несколько таблеток и стакан воды.

– Так заботишься обо мне.

– Да кто же о тебе сейчас ещё позаботится, кроме меня. Мама в Лондоне, а Роберт в Нью-Йорке, - тихонько засмеявшись, я встала с кровати и отправилась на кухню, чтобы заварить себе кружечку ароматного кофе и приготовить завтрак.

Я решила приготовить любимое блюдо моей бабушки, которое получается у меня лучше всех - фирменные сырники. А больному в добавок к ним ещё и кашка, которая так ему понравилась вчера. Когда всё было готово, я решила помочь Тому подняться с кровати и привести за стол.

Честно говоря, я не понимала, почему он не мог элементарно подняться с кровати. Быть может, он симулировал, либо ему реально очень плохо. Зайдя в комнату, первый вариант подтвердился. На кровати уже никого не было, поэтому я решила поискать в ванной.

Зайдя в ванную комнату, я увидела только силуэт парня за белой, почти прозрачной шторкой, чем сразу смутилась. Меня напрягало всё в данной ситуации: голый Том за шторкой, его пение, мои выпученные глаза. Решив прервать его идиллию, я обратила на себя внимание негромким кашлем:

– Кхм, кхм, Том. Завтрак готов, симулянт, - пение резко прекратилось, а из-за белой ткани появилась голова этого чудика:

– Ой, а ты уже всё. А я нет. Ой, как неловко, - он глупо улыбнулся и продолжил принимать душ, - я скоро буду. Дай мне десять минут.

Спустя назначенное время, он показался в дверях столовой и присел на стул. Я поставила перед ним тарелку с кашей, которую он неохотно скушал, позже съеденными были и сырники.

– Послушай, Кристин, мне правда плохо. Но то, как ты заботишься…это очень мило. Так носишься со мной, как мама. Я так давно родственников не видел, - он взгрустнул.

– Я понимаю, Том. Давай просто проживем этот день? Он будет очень сложным. Я сейчас поглажу тебе вещи, поглажу вещи себе, а потом мы поедем. Хорошо?
– у меня не было желания узнавать, каким образом он попробует отмазаться.

– Я понял.

***

Сев в автомобиль, я решила проинформировать Холланда о том, как вести себя сегодня.

– Так, малыш, пойми меня. Если тебе плохо, то ты сразу говоришь мне. Если не говоришь, то пишешь. Если не можешь написать, то кричишь, воешь, делаешь что угодно, чтоб я об этом узнала.