Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика
Шрифт:
Далее началось «мероприятие» — праздник песни. Для того, чтобы спеть две или три песни, колонны военных и гражданских долго перемещались по пыльному полю, пока не слились в единую массу. Не помню, какие песни пел соединенный хор, но при поддержке оркестра они прозвучали неплохо.
Во всяком случае, генерал Петленко отметил это в своем выступлении. Не мог он не выступить с пламенной речью по такому поводу. Образность и неповторимость его выступлений меня всегда поражали. Некоторые его пассажи я не поленился записать в свою записную книжечку.
— Товарищи офицеры! Дорогие наши боевые подруги! Сегодняшний праздник Первого мая наша страна и все прогрессивное
Вчера председатель Совета Министров Булганин и Первый секретарь Центрального комитета нашей партии Хрущев приехали из командировки в Англию. И знаете, что они сказали? Они сказали, что народы мира не хотят войны…
Мы не хотим войны, мы хотим мира, с одной стороны, но с другой стороны, мы готовы отразить любую агрессию, направленную против нашей страны и наших союзников по Варшавскому содружеству. У нас есть все необходимое для этого. Партия и правительство неустанно заботятся об усилении обороноспособности нашей страны, об оснащении Советской Армии и ее Военно-Воздушных Сил новейшим грозным оружием. Мы должны быть готовы к любому развитию событий. В любой части мира. Думаю, китайские дети нас простят.
Вчера в нашем гарнизоне была открыта столовая. Открытие новой столовой — это новая, пусть небольшая, победа дела мира во всем мире. Некоторые мещанские элементы не пришли на наше торжество, но мы переварим их в своей массе…
А теперь можете распоряжаться своим свободным временем как хотите: можете петь, танцевать и что хотите делать.
Да здравствует наша родная Коммунистическая партия и наше родное правительство! Ура, товарищи!
Генерал Чернорез стоял рядом и с отсутствующим выражением лица смотрел куда-то в сторону. Полковники сдержанно улыбались. Все они давно привыкли к словесным витийствам простодушного и энергичного генерала.
Их, видимо, не смутило даже упоминание в речи китайских детей, которые для всех нас долго оставались загадкой. По этому поводу выдвигались самые невероятные предположения. Почему именно китайские дети должны нас простить, а не, к примеру, — американские. Как мы потом догадались, в речи прозвучала угроза не только нашим врагам-империалистам, но в сознании генерала она уже распространялась и на Китай, с которым мы еще окончательно не рассорились, но дружеские отношения к которому заметно охладели. В эти дни «Жеминьжибао» было напечатано:
Некоторые считают, что Сталин И. В. целиком и полностью неправ. Это серьезное заблуждение. Сталин И. В. является выдающимся марксистом-ленинцем, но вместе с тем допустившим серьезные ошибки и не осознавшим их марксистом-ленинцем… Хорошее руководство состоит не в том, чтобы не допускать ошибок, а в серьезном подходе к ошибкам. Не было в мире таких людей, которые бы не ошибались.
Генерал Петленко уже тогда предвидел, что отношения СССР с Китаем настолько испортятся, что через 10 лет в газетах будут печатать фотографии гробов наших пограничников, погибших на острове Доманском. Думаю, такие гробы были и на китайской стороне. Вот почему генерал-экстрасенс заранее просил прощения у китайских детей.
В виде исключения нам был разрешен выход из гарнизона, но с условием, чтобы мы не ехали в Керчь. Несколько человек, в том числе Камплеев и я, собрались в поселке, где приехавшие к нашим ребятам жены накрыли домашний праздничный стол. К Вите Караванскому приехала жена Люся, которой даже удалось побывать на первомайском параде.
К Юре Савельеву приехала его любимая девушка Лина.Люся Караванская приехала навестить мужа. 1956 г.
Первым решился в гарнизон вызвать жену Володя Гусев. Когда он написал Чернорезу рапорт с просьбой разрешить его жене приехать к нему на побывку, мы его дружно обсмеяли. Но, как это ни странно, разрешение он получил. Вслед за ним аналогичные рапорты подали Гриша Ковбасюк и Витя Крыжко. И их просьбы были удовлетворены. Прибывшие в Багерово жены заметно оживили наше общество и стали центром милых семейных застолий. Жены отчаянно скучали в заброшенном поселке и охотно принимали визиты друзей своих мужей. С ними мы с удовольствием обсуждали не только то, «как нам плохо», но и новости литературы, кино и даже живописи. Всего этого нам явно не хватало, поэтому никто не упускал возможности сходить в гости к «женатикам». Ковбасюк был женат на студентке нашего электрофака, что делало его почти харьковчанином. Жена Гусева Тамара была бойкой и интересной собеседницей и охотно говорила на любые темы. А вот жена Вити Крыжко — Дуся — явно тяготилась «умными» разговорами и все подбивала пойти на танцы. В конце концов, недовольный муж уступил ее просьбам и отпустил чуть захмелевшую супругу в Дом офицеров.
Жены Крыжко и Гусева тоже навестили своих мужей. 1956 г.
К сожалению, мы пришли к концу вечера и успели станцевать только пару танцев. Дусе явно не хотелось идти домой, и она предложила погулять по парковой зоне. Светила полная луна, воздух был наполнен весенними ароматами и стрекотанием цикад.
На первом послепраздничном сборе полковник Князев с удовольствием подвел итоги:
— Наша с вами учеба подходит к концу. Недавно кто-то упрекал меня в том, что я необъективен к тому или иному классному отделению. Для меня важны успехи не отдельных подразделений, а достижения всех сборов в целом. А они неплохие. Достаточно успешно проходит учеба по основным специальностям. Чувствуются знания и уверенность в практической работе. Думаю, и экзамены пройдут успешно.
Хорошие успехи в стрельбе, что нас, ваших преподавателей, даже удивило. Первое место наша часть заняла в спорте, что свидетельствует о хорошей физической подготовке. А это в армии очень даже необходимо. Командование гарнизона отметило ваше четкое прохождение на воинском параде. Самодеятельный оркестр произвел большое впечатление на жителей городка и постоянный состав гарнизона.
Значительно меньше стало нарушений дисциплины и комендантского режима. Так что, товарищи офицеры, не допускайте, чтобы на нас сыпались мелкие шишки, если миновали крупные.
Полковник Князев не случайно упомянул в наших достижениях оркестр. Мы уже неоднократно устраивали концерты на открытых площадках, в Доме офицеров. За это время уровень исполнительского мастерства заметно повысился.
В оркестре я играл на контрабасе попеременно с Витей Крыжко. Будучи натурой флегматичной и молчаливой, он резко менялся, когда брал в руки инструмент. Видимо, в глубине души он любил музыку, которая его явно преображала. Глаза зажигались, а на суровом лице появлялась улыбка.