Запах магнолий

И если раньше, до осознания своей любви к Константину, мир роскоши манил ее своим блеском и глянцем, и мог подарить ей ощущение собственной значимости, то сейчас, попадая тем же способом в него, она ощущала лишь фальшь и еще большую пошлость, чем та, от которой она отказалась.

В каждом встречном мужчине она искала любимые, пленительные черты. Иногда, совсем отдаленно что-то в облике незнакомца проскальзывало знакомое, и все внутри нее начинало трепетать и клокотать, но при ближайшем рассмотрении и общении, даже при наличии нескольких внешних черт и совпадении в характере и интересах, первая симпатия рассеивалась, словно туман, или молниеносно испарялась, как после исчезнувшего ночного видения. Человек атлетического телосложения, с пружинистой походкой оказывался однобоким, неинтересным или вообще низкого интеллекта. Человек ученый, философствующий, даже при наличии спортивных внешних данных, оказывался закомплексованным и нудным. С виду уверенный в себе человек со спокойной жестикуляцией, оказывался самовлюбленным и эгоцентричным. Человек с пронзительным взглядом оказывался скупым на чувства и совершенно далеким от эстетичности. Даже, вопреки собственным желаниям, доведя знакомство до интимной близости с тем или иным ухажером, обнаруживалось отсутствие у него той совершенной грани в чувственности и страсти. Назойливые нежности, особенно учитывая непродолжительное знакомство, были слишком томительными, а бурная страсть наперевес с проявлениями жесткости ничего, кроме неприятных ощущений не доставляла. Крепкие, богатырские руки оказывались неумелыми и небрежными. А бархатный, мужественный голос произносил короткие, лишенные звучных слов фразы.

Как-то Ева встретила давнего знакомого. Они разговорились. В нем не было чего-то особенного, разве что степенность, которую она всегда приветствовала, легкая робость перед ней, дарящая как раз требуемое ощущение собственной значимости, и выразительные глаза, в которых было столько страсти и огня, что она мгновенно в них утонула. Он оказался первым, с кем она не думала о Константине. С безграничным, отчаянным доверием она желала открыться новым отношениям, хватаясь за свое собственное влечение как за спасательную соломинку, не думая о том, что причина не во вновь вспыхнувших чувствах, а больше в желании забыть о своих чувствах к Константину.

Ей импонировало, как он смотрит на нее. Он смотрел, как на Богиню. Это был не испепеляющий, а благоговейный взгляд. Он был ненасытен, страстен, но при этом нежен и осторожен. Он заглядывал в глаза, как бы спрашивая разрешения на последующие действия. То, что перестал давать Константин, он стал ей давать - чуткость.

Он считал, что Ева - раскрепощенная, развязанная, любительница клубов и необременительных отношений. И его это устраивало. Именно такие отношения он сейчас и хотел.

Ева быстро его раскусила, поняв, что именно его так привлекает в ней. И продолжая цепляться за эти отношения, отвлекающие ее от душераздирающей грусти, специально поддерживала в себе тот образ, что он хотел в ней видеть, еще больше дразня и воспаляя его. Она снова играла выбранную для нее роль...

Из дневника:

"Ту инициативу, которую требовал от меня Константин, в полной мере получил этот молодой человек. Я могла сходить в ночной клуб, и часа в два ночи разбудить его звонком. "Я у твоей двери. Стою в одном платье, без трусиков. Выходи!" - было моим сообщением или при телефонном разговоре. Я знала, что его это заводит.

Наивный и милый образ, что я выбирала для себя днем, контактировал с еще больше фальшивым наглым и развратным образом вечером. И поначалу мне нравилось, что он думает обо мне, ведь я всегда хотела иметь более дерзкие и уверенные качества. И вот наконец-то во мне их признали!

Он с таким пылким выражением говорил мне: "Ух, ну ты и дьяволица!", что возникало только одно желание - еще больше его в этом уверять.

Он даже подарил мне набор для ролевой игры с повязкой для глаз и косточкой с заданиями, в которую мы так и не успели сыграть.

Потом я напомнила себе, что ушла от Константина не только из-за постоянной обоюдной лжи и переизбытка разврата, а еще и от того, что хотелось большего - семьи, детей. Того, что Константин не мог дать. Того, что и он не собирался мне давать.

Я все ему объяснила, что на самом деле искала серьезные отношения, а не временные. Что, конечно, я сама виновата, что поддерживала в себе такой распутный, легкомысленный образ. Он же заверил меня, что совсем не считает меня легкомысленной, однако не готов поддерживать серьезные отношения, сейчас его интересует работа. Он сказал, что хочет создать вначале уютное гнездышко, и потом туда привести свою женщину. А сейчас ему нужны необременительные отношения, не отвлекающие его от задуманных больших планов.

Я подумала, что, конечно же, он не приведет туда такую женщину, как я. И мне даже стало его жалко. Для семьи он найдет покладистую, тихую, невзрачную "курицу", которая родит ему пару детишек, растолстеет, еще больше закудахчет. И даже если она будет ухаживать за собой, он все равно рано или поздно будет ей изменять или устраивать беспричинные ссоры. Он будет искать свой идеал развязной тусовщицы.

На прощание он подарил мне золотой крестик. И мы расстались. Я не хотела его принимать, сказала, что все равно это нас уже не примирит. Он заверил меня, что этот подарок от души. И убедил его носить.

Это уже видимо судьба - мужчины, желающие мне добра, отправляют меня к Богу".

После этих "скоротечных" отношений, также бурно начались следующие отношения. Ева разместила свою анкету с фотографией на сайте знакомств. Среди шквала приходящих сообщений, она выбрала одно непримечательное по содержанию, залюбовавшись молодым человеком, что смотрел на нее с главной фотографии в анкете. Судя по фотографии, он был красивым, с яркой запоминающейся внешностью. Весь его образ сообщал о его пылкости и горячности. А его строгий костюм сообщал о его серьезности. В своей анкете он и указывал, что знакомится именно для серьезных отношений.

Встретив его, она не была разочарована, наоборот, приятно удивлена, увидав перед собой красивого и бойкого молодого человека, а не серьезного "пижона", каким он казался из-за своего костюма на фотографии. Он был крепким, поджарым и очень высоким. Хотя идя рядом с ним в туфлях на десятисантиметровой шпильке, ей казалось, что они почти одного роста.

Он тоже оценивал девушку. В жизни она оказалась куда даже лучше, чем на фотографии. Но что-то было в ней несочетаемым. И что это может быть, он никак не мог понять. Добрые, лучезарные глаза, легкая походка, не броская одежда. Вполне благопристойная кофточка, обычные обтягивающие фигуру джинсы, туфли. Туфли! Они были дерзкими - черные, под кожу питона, на высоченной шпильке.

Проведя с ним несколько часов, Ева сообщила, что собирается пойти в ночной клуб с подругой.

"Вот, что было в ней противоречивым! Хотела показаться скромной, серьезной девушкой, а сама, скорее, еще та вертихвостка!", - подумал он.

И еще раз в этом убедился, когда узнал, что Ева в пакете несла платье для клуба. Для встречи с ним она специально так скромно оделась. Составить ей и ее подруге компанию в клуб он отказался, сославшись на то, что не одет соответствующе. И хотя он огорчился, что девушка, знакомившаяся для серьезных отношений, даже не попыталась скрыть свои планы на поздний вечер, все-таки решил продолжить с ней общение, отметив ее яркую внешность.

В своем дневнике Ева напишет о нем:

"Он был красив, как супергерой с картинки! Даже легкая небритость ему очень шла. Он был душой компании, и всегда, в любой компании привлекал к себе внимание. И это было минусом и плюсом. Я радовалась тому, что мой мужчина нравится всем остальным. Он нравился родителям. И это было тоже немаловажно. Только самые близкие подруги, зная хорошо меня, напоминали мне о моих же собственных предпочтениях.

"Ты любишь, чтобы ты была королевой! Чтобы твой мужчина помогал тебе в этом или не мешал хотя бы. А сейчас король - он",- говорила Зоя.