Запах соли, крики птиц

— Да, сегодня веселье заканчивается.

Ларс захотел встретиться с ними в более свободной обстановке, чем обычно, и пригласил их на кофе в заведение под названием «Обед папы», которое, естественно, располагалось на торговой улице Танумсхеде.

— Чертовски здорово будет наконец сделать отсюда ноги, — сказал Уффе, засовывая в рот шоколадный рулет.

Йонна посмотрела на него с отвращением и откусила кусок от яблока.

— Какие у вас планы? — спросил Ларс и, немного хлюпнув, глотнул чая, в который он под восхищенными взглядами молодых людей опустил в общей сложности шесть кусочков сахара.

— Самые обычные, — ответил Калле. — Домой и тусоваться. Немного оттянуться. Телки в ночном клубе «Карма» меня уже заждались. — Он ухмыльнулся, но взгляд его казался потухшим, полным безнадежности.

Тина сверкнула глазами.

— Это туда обычно ходит принцесса Мадлен? [35]

— Мадде? Да, конечно, — небрежно ответил Калле. — Она раньше была девушкой одного моего кореша.

— Неужели? — восхищенно произнесла Тина и впервые за месяц посмотрела на Калле с некоторым уважением.

35

Принцесса Мадлен — младшая дочь шведского короля.

— Да, правда, потом он ее бросил. Все время встревали мамашка с папашкой.

— Мамашка с… О-о-о, — вздохнула Тина, и ее глаза еще больше округлились. — Круто.

— Ну а ты что будешь делать? — спросил Ларс, обращаясь к Тине.

Та вскинула голову:

— Поеду в турне.

— Турне, — фыркнул Уффе и потянулся за следующим рулетом. — Поедешь с Дринкеном, [36] будешь петь по песне в вечер, а потом стоять в баре. Тоже мне турне…

— Послушай, чертова масса клубов приглашает меня спеть «I Want to Be Your Little Bunny», — сказала Тина. — Дринкен говорит, что объявится и много народу из записывающих компаний.

36

Усеченный вариант фамилии, вызывающей ассоциацию с известным музыкантом и менеджером звезд шведских реалити-шоу Микаэлем Бринкеншерной.

— Конечно, Дринкен же всегда говорит правду, — фыркнул Уффе, закатывая глаза.

— Тьфу, блин, как приятно будет от тебя отделаться, от тебя вечно… один негатив! — Тина зашипела на Уффе, а затем демонстративно повернулась к нему спиной. Остальные наслаждались зрелищем.

— А ты, Мехмет? — Все взгляды обратились к юному турку, который с тех пор, как они вошли в кафе, не произнес ни слова.

— Я останусь здесь, — ответил он и стал с вызывающим выражением лица ждать реакции.

Долго ждать не пришлось — к нему обратилось пять пар недоверчивых глаз.

— Что?! Останешься? Здесь? — У Калле был такой вид, будто Мехмет прямо у него на глазах превратился в лягушку.

— Да, буду дальше работать в пекарне, а свою квартиру пока сдам.

— А где же ты будешь жить? У Симона, что ли? — Слова Тины разнеслись на все кафе, а ответное молчание Мехмета повергло всех в шок.

— Это правда? Вы что, сожительствуете?

— Нет, — прошипел Мехмет. — Во всяком случае, тебя это не касается! Мы просто… приятели.

— Симон и Мехмет сидели на веточке и Ц-Е-Л-О-В-А-Л-И-С-Ь, — пропел Уффе и захохотал так, что чуть не свалился со стула.

— Прекрати, оставь его в покое, — почти шепотом произнесла Йонна, что, как ни странно, заставило остальных умолкнуть. — Мехмет, я считаю, что ты молодчина. Ты самый лучший из нас!

— Что ты имеешь в виду, Йонна? — мягко спросил Ларс, склонив голову набок. — В каком смысле Мехмет самый лучший?

— Просто лучший, и все, — ответила Йонна, подтягивая рукава кофты. — Он классный. Ну, такой… добрый.

— А ты разве не добрая? — спросил Ларс. Вопрос, похоже, содержал много подтекстов.

— Нет, — тихо отозвалась Йонна.

Она вновь прокручивала про себя сцену перед клубом, ненависть, которую испытывала к Барби, то, как она оскорбилась, услышав сказанное о ней Барби, как желала причинить ей вред. Она чувствовала истинное удовлетворение, когда вспарывала той кожу лезвием. Добрый человек так бы не поступил. Но этого она не сказала, а просто посмотрела в окно на проезжавшие мимо машины. Операторы уже собрались и уехали домой. Ей предстояло сделать то же самое — отправиться домой. В огромную пустую квартиру. К запискам на кухонном столе, чтобы она не ждала и ложилась спать. К брошюрам о разных видах образования, демонстративно разложенным на столе в гостиной. К тишине.

— А что теперь станешь делать ты? — спросил Уффе Ларса несколько пренебрежительным тоном. — Раз мы уедем и тебе будет некого ублажать?

— Уж я-то себе занятие найду, — ответил Ларс и выпил глоток сладкого чая. — Продолжу писать книгу, возможно, открою практику. А ты сам, Уффе? Ты ведь не сказал, чем займешься.

Тот с наигранным безразличием пожал плечами.

— А, ничем особенным. Немного послоняюсь по барам. Наверное, до обалдения наслушаюсь тошнотворной песенки «I Want to Be Your Little Bunny». — Он сверкнул глазами на Тину. — Дальше… Эх, не знаю. Что-нибудь образуется. — На мгновение за маской напускной крутизны мелькнула неуверенность, но быстро исчезла, и он привычно захохотал. — Гляньте-ка, что я умею! — Он взял кофейную ложку и подвесил ее на нос. Какого черта ему тратить время на беспокойство о будущем? Парни, умеющие держать ложку на носу, всегда выплывают.

Когда они, покончив с кофе, двинулись к автобусу, ожидавшему их, чтобы увезти из Танума, Йонна на мгновение остановилась. На долю секунды ей показалось, что она видит среди прочих Барби. С ее длинными светлыми волосами и накладными ногтями, не позволявшими почти ничего делать. Смеющейся, с присущим ей мягким и милым взглядом, который все они считали проявлением слабости. Йонна поняла, что ошибалась. Не только Мехмет — Барби тоже была доброй. Она впервые стала задумываться над той пятницей, когда все получилось так неправильно. Над тем, кто же на самом деле что говорил. Кто распространил то, что она теперь считала ложью. Кто управлял ими, как марионетками. У нее в подсознании что-то зашевелилось, но, прежде чем она успела додумать мысль до конца, автобус увез их из Танумсхеде. Не отрываясь, Йонна смотрела в окно. Сиденье рядом с ней зияло пустотой.

Часам к десяти Патрик начал сожалеть о том, что за завтраком не заставил себя съесть побольше. В животе урчало, и он отправился на кухню в поисках чего-нибудь съедобного. Ему повезло — в мешочке на столе лежала одинокая булочка с корицей, и он жадно запихнул ее в рот. Не самый лучший перекус, но выбирать не приходилось. Когда он вернулся обратно к письменному столу, по-прежнему с полным ртом, у него зазвонил телефон. Патрик увидел, что это Анника, и попытался проглотить последний кусочек, но чуть не подавился.

— Алло? — кашляя, произнес он.

— Патрик?

Он несколько раз глотнул и сумел пропихнуть остатки булочки.

— Да, это я.

— К тебе пришли, — сказала Анника, и по ее тону Патрик понял, что дело важное.

— Кто же?

— Софи Касперсен.

Он почувствовал, как у него просыпается интерес. Дочка Марит? Что ей может быть от него надо?

— Пропусти, — сказал он и вышел в коридор, чтобы встретить посетительницу.

Ее лицо казалось немного изможденным и бледным, и Патрик припомнил, что Йоста что-то говорил насчет ее болезни, когда они с Ханной были у них с Улой дома. Вид Софи полностью подтверждал слова Йосты.