Записка Господу Богу

«Был в самом центре Ленинграда мой петербургский уголок…» Городская лирика

Три музы

Голубушки! Елены! Самарянки!Пробежками от Мойки до Фонтанки,От Крюкова канала до НевыКого спасете вы?Мне чудится – вы в городе одни.Текут по лицам желтые огни,Жилые подворотни дышат смрадом —Туман над Ленинградом.Три девочки, три музы, три жены,Всегда толпой калек окружены.

Часовенка

Памяти Валентина Трунова

Когда хожу, обижена,Непонята хожу,Одно виденье вижу я,Одну я быль твержу.Она не очень грустная,Но в ней слезинки соль.Она простая, русская,И русская в ней боль.Стоит, стоит часовенкаВ лесу, где бурелом.Со снятыми засовами,Со скошенным углом,С бурьяном необузданным,Со сбитыми дверьми —Она еще не узнана,Не найдена людьми.Стоит, стоит часовенка,С годами все темней…И людям будет совестноЯвиться перед ней.1966

Мостик с грифонами

Был в самом центре ЛенинградаМой петербургский уголок,Канала четкая оградаБыла каймой моих дорог.Туда орган людского хораОт Невского не долетал,Там у Казанского собораБыл узкий мост через канал.Тугие крылья двух грифоновЕго держали над водой —Он в памяти остался фономМоих хождений за бедой.Кому-то вовсе не приметенВ обличье сказочно-простом,Он был единственным на свете —Он между нами был мостом…Давно в том месте не была яИ не сорвусь, не полечу.Ты спи, печаль моя былая,Тебя будить я не хочу.Развеял номер телефонаИ адрес времени норд-ост…А златокрылые грифоныВсе также охраняют мост.Ленинград 1975

Океан первоначальный

В зелено-солнечной водеНыряю золотою рыбкойИ выгибаюсь грудью гибкой,Подобно сказочной ладье.И вот зеленый ПетергофС волной сливается причальной,И нет на свете берегов —Есть океан первоначальный.Еще не выросла траваНа бледных отложеньях мела,И ящеры об островахЗадумываются несмело.Потом возникнут города,Законы, войны и искусство —Ну, а пока что в мире пусто,А я печальна и горда:Так постигаю я с азовИ жизнь дарующие воды,И одиночество природы,И человека дальний зов.1967

В обугленный неба пролом

Чтоб не знать, что ты любишь меня,Не удерживать и не томиться,Я рванула из летнего дня,Как из леса горящего птица.И в обугленный неба пролом,Позади остывающий быстро,Я пошла по спирали, крыломРассыпая горящие искры.Задохнувшись в пустой синеве,Я к Неве наклонилась напиться.Но огонь отразился в Неве —Вот какая я, стало быть, птица?Не зови! Не откликнуться мне,С каждым днем забираю все выше,Только спелые искры, как вишни,У небес остаются на дне.

На пушкинских дорогах

Красавица моя, экскурсовод!Вели водителю помедленнее ехать.Буран в пути. А главная помеха —На пушкинских дорогах гололед.На пушкинских дорогах гололед.Друзья мои, теперь остерегайтесь.Веселый черт и златокудрый витязь,Что вас за новым поворотом ждет?На пушкинских дорогах гололед.

Гелионы

Гелионы плывут на солнце.Слышу палубу под ногами.Озираюсь вокруг сонно:Это мы с тобой? Это с нами?У кормы, похожей на замок,Спит невольник, как ворон черен.А из трюма доходит запахАроматных кофейных зерен.На штурвале – твои руки,А глаза уже сбились с курсаИ вот-вот с моими столкнутся.И тогда не станет разлуки.Только с курса тебе не сбиться —И мы так приникнем друг к другу,Как зарей подожженные птицыПриникают к воде с перепугу.Для тебя – это только сказка,Да и мне это только снится,Но взгляни, – как меняют окраску,Вдоль зари пролетая, птицы!Гелионы плывут на запад,Где меня тишина разбудит.Это, может быть, будет завтра,Может быть, никогда не будет.

Небесные дороги

Невидим глазу звезд неспешный ход:Бредет над головой земных прохожихОдна луна – небесный пешеход,Да юркают проворно в подорожник,Растущий возле Млечного пути,Метеориты, ящерки небес.Я выберу одну и рядом с нейЗамру и, спинку гладкую потрогав,Подумаю: куда же мне идти?Я в городских запуталась дорогах —Небесные и проще, и ясней.Сентябрь 1973

После Цветаевой

Полюбил ты разлукуГорячее любви.На дорожную мукуБлагослови!Как боишься нечаянноТы меня удержать.Но качается маятник,И пора уезжать.Пожелай же пространстваГолубого очам [2] ,Одиссеевых странствий —Моим хрупким плечам.Мои предки – варяги [3] ,А не грек Менелай:Пожелай же отваги,А любви не желай.Черных вишенок горстка,Словно яд на устах.Тяжелей перекресткаНе бывает креста.Поручи меня Богу —Без Него не снести,Ты меня на дорогуПерекрести.Какая глупая морокаСчитать, кому и в чем беда.Любовь и ненависть – до срока.Одна разлука – навсегда.

2

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Моим синим очам». – Примеч. ред.

3

В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Наши предки – варяги». – Примеч. ред.

Я все предугадала наперед

Врастаю в вечность мерзлоты,Оставив ветви над Невою,Я позабыла веткуС одним цветком и с бабочкой немою.Прикручивая жизнь свою беспечно,Я прорастаю в мерзлоту и вечность,Одну лишь ветвь оставив над НевоюС одним цветком и бабочкой немою.Цветок был странен, бабочка – пестраИ рисовала. И была еще сестра.Сестрица! Заводной мой соловей,Нацелившийся в нимб моих ветвей!Остерегала я мою сестру:«Не будет гнезд на этаком ветру,Не обманись! Железный мой цветок, —И тот весной умчится на востокВернется к дереву, а бабочка умрет». —Я все предугадала наперед.

Ленинградский прайд

«Прайд» – львиная стая

Зверий рык, но запах – бронзы.Не сафари, но – работа.Не кругами, но – дозором.Полночь. Град. Парад зверей.Выход прайда.Кто с крылами,Кто с кольцом в ноздре гранитной,Кто проносит в львиной гривеЖенский сумеречный лик.…А российский императорНе волчицею был вскормлен —Зубы пробовал царенышО крутую бабью грудь,Но – любил зверье.И городСторожам чугунногривымСмело царь-градостроительДоверяет по ночам.Объезжает их дозором.И встает над ЛенинградомЗапах бронзового потаИмператорских коней!

В лесу Казанского собора

В лесу Казанского собораБрожу среди стволов замшелых,Наощупь замшевых. ШмелиТрамвайные гудят в сторонке,Ползут по каменным дорожкамЗеленоглазые такси.Фонарных ландышей семьяПроизрастает у фонтана,И электрическим нектаромВечерний воздух напоен.Лес полон жизни и движенья:Исходят соком автоматы,Щекочет ноздри ароматВитрин больших и переспелых.Горят рекламные цветы,Посвистывают постовые,Везде оград чугунных хворостПохрустывает на ветру…А во дворах, а во дворах,В кустах кирпичных и бетонныхЖивут коричневые крысыИ камень гложут по ночам.Сентябрь 1973