Записки брюнетки
Шрифт:
Я задаю сакраментальный вопрос о Понаровской, и тут же обещаю, что это — в последний раз. Теперь и Антоника — также как ее звездная приемная мать — не желает разговаривать на эту тему. Антоника очень надеется, что когда-нибудь больная для нее тема взаимоотношений с Ириной Витальевной надоест журналистам, и ее перестанут дергать и допрашивать.
— Клянусь, последний раз я как-то комментирую этот вопрос! — Антоника заметно волнуется. — Надеюсь своими сегодняшними словами поставить точку в этой долгоиграющей и нерадостной истории. Ведь уже все давно понятно: и Ирина устала, и я… Единственное, что я могу сказать о своей несостоявшейся маме Ире: все, что ей нужно было сделать, это просто со мной поговорить. Без домработницы, без истерики… Мне было всего 16 лет. С детьми в этом возрасте теряют контакт даже настоящие родители. Но Ирине было легче обвинить меня в «дурной наследственности» и выставить за дверь. Я до сих пор
Впрочем, по порядку…
Сначала была любовь…
У Ирины Понаровской с темнокожим поэтом и музыкантом Вейландом Роддом. Было это без малого 26 лет тому назад. Через несколько месяцев после своей свадьбы с Роддом Ирина отправилась с гастрольной поездкой в город Златоуст Челябинской области. Незадолго до этого в прессу просочилась информация о том, что из-за проблем с почками Ирина никогда не сможет иметь детей. Тогда же в голове у жительницы Златоуста Марины Кормышевой созрел «гениальный план». Марина решила пристроить в семью Понаровской свою темнокожую дочь. Ее Марина родила от студента из Анголы Жозе Доменгужа, который в те годы обучался в Бакинском военном училище и, находясь в увольнении, где-то познакомился с юной пэтэушницей, бывшей детдомовкой Мариной. Новоиспеченный папаша успел только пожелать, чтобы новорожденная получила имя Антоника Доменгуж, после чего уехал к себе домой в Африку и более никогда не возвращался — вплоть до 2007 года, когда его разыскали российские телевизионщики. Тогда обиженная Марина назло отцу-беглецу назвала дочь Настей. На момент гастролей в Златоусте Понаровской маленькой мулатке исполнилось полгода и она была очаровательна. Одна беда: безработная и безалаберная Марина, сама подкидыш и сирота, никак не хотела заниматься ребенком. И осуществила свой замысел, каким-то образом проникнув после концерта Понаровской за кулисы с младенцем на руках. История умалчивает, как именно женщины ударили по рукам, но Ирина Витальевна взяла ребенка и увезла в Ленинград, где тогда проживала. Девочка получила новое имя — Бетти.
Тогда сама Ирина рассказывала журналистам:
— Через год Бог дал нам с Вейландом своего ребенка, сына Энтони. Когда Бетти было без малого три, а Энтони не было и года, я попала в больницу. А когда вернулась, Бетти дома уже не было…
Дотошные журналисты выяснили: пока Ирина находилась на лечении, ее супруг Вейланд Родд отвез Бетти в детский приемник-распределитель. Ирине же муж сказал, что за девочкой явилась настоящая мать и увезла ее в неизвестном направлении. Вейланд, правда, в этом так и не сознался. В итоге сошлись на том, что трехлетний ребенок просто «пропал». Почему Ирина не стала искать пропавшую приемную дочь? На этот вопрос наша звезда внятного ответа не дала. Наверное, ей было не до того: у нее на руках был собственный грудной сын.
То, что тогда маленькую Бетти из питерского приемника-распределителя отправили в челябинский детдом, выяснилось… через 13 лет! Именно столько времени спустя в передаче «Женские истории» Понаровская вдруг рассказала о своей пропавшей приемной дочери и пообещала, что если отыщет девочку, то искупит свой грех. Телевизионщики нашли Бетти (теперь она была снова Настей) в Челябинске.
— Кто меня тогда увел из дома Понаровской, — говорит Антоника, — я, конечно, не помню. Я же совсем кроха была. Помню себя только уже в детдоме. Слава богу, директор этого детдома Валентина Федоровна меня полюбила, удочерила и взяла к себе домой. А то после 14 лет меня бы перевели из детского дома в интернат. А там, говорят, такие нравы — хуже, чем в колонии.
К тому моменту, когда Ирина Понаровская снова о ней вспомнила, Антоника уже почти 10 лет жила в семье бывшего директора челябинского детского дома, а тогда уже пенсионерки Валентины Федоровны Быковой. Директриса детдома настолько прониклась непростой судьбой своей воспитанницы, что удочерила девочку. Тогда новая приемная мама буквально умоляла «посланцев воли Понаровской» оставить Настю в покое:
— Живет себе девчонка спокойно и живет! Что вы ее дергаете? Она простая, добрая, бесхитростная, дальше Челябинска и не уезжала никогда, кроме как в глубоком детстве. Не место ей в звездной семье! Там же как: сегодня хотят ее, как новую игрушку… А завтра опять выкинут! И зачем только мучаете ребенка?
Но телевизионщики убедили Валентину Федоровну: в столице ее Настю ждет совсем другая, завидная судьба — учеба в престижном вузе, изысканный круг общения, новые возможности… И грех лишать девочку такого уникального шанса. Приемная мама поплакала и отпустила свою Настю. А что было делать?
И вот 16-летннюю Бетти-Настю вновь возвращают Понаровской: на сей раз прямо перед телекамерами,
в прямом эфире программы «Жди меня». Взаимные слезы счастья вновь обретших друг друга матери и дочери многие телезрители помнят до сих пор…Бетти снова вошла в звездное семейство, состоящее из самой Понаровской, 15-летнего Энтони, мамы Ирины Нины Николаевны и ее домработницы Тони. К тому моменту Вейланда Рода рядом с Ириной уже не было. Теперь Ирина жила уже не в Питере, а в Москве, в просторной квартире на улице Трифоновская. Увы, счастье рядом со звездой снова оказалось для Бетти недолгим.
— Через 4 месяца совместного проживания мама Ира выдворила меня из дома, — вспоминает Антоника, — обвинив в краже двух колец, трех блузок и одних солнцезащитных очков. Все это она узнала от домработницы Тони, которая с самого начала меня невзлюбила. А Ирина меня даже не выслушала. Хотя я хотела ей все объяснить. Колечки я просто взяла поносить, но потом ведь вернула! Тоня и увидела их у меня в тот момент, когда я клала их на место. В 16 лет ну очень хотелось пофорсить! Никакие очки я, честно говоря, вообще не помню… Наверное, их Тоня до кучи приплела… Она почему-то больше всех была недовольна, когда Ирина привела меня в дом…
Хотя и не своими руками, но получилось так, что Понаровская снова выставила свою темнокожую приемную дочь за дверь. И девушка снова вернулась в родной Челябинск.
В следующий раз Бетти-Настя-Антоника приехала в Москву уже на моей памяти. Ей только исполнился 21 год и, как и многим, ей очень хотелось работать и учиться в столице.
Потом была боль…
Тогда же она окончательно определилась, с каким из своих трех имен ей жить. Девушка выбрала имя Антоника и стала искать работу. Никакого образования, кроме средней школы, у Антоники не было. Зато нашелся божий дар: она на редкость пластична, прекрасно двигается и тонко чувствует музыку. В Челябинске девушка танцевала в ночном клубе «на разогреве» перед выступлением артистов. Но в столице в этом бизнесе оказалась огромная конкуренция. Однако Антонику после первого же кастинга взяли на работу в один из лучших московских ночных клубов. Там она и проработала последние несколько лет, принеся клубу немалый доход. Многие гости приезжали в клуб специально «на Антонику»: зрителям нравилось ее точеное тело цвета молочного шоколада и удивительная пластика. Антоника никогда не обучалась искусству танца: она просто талантливо импровизировала под музыку.
И все было бы ничего, если бы не постоянные приставания деятелей желтой прессы. Очень многие тогда хотели еще раз перетряхнуть многообещающую жареную историю о том, как мулатка-подкидыш обокрала нашу любимую певицу. А потом еще и стала выступать в клубах чуть ли не под фамилией Понаровская…
— По паспорту я Анастасия Кормышева и никогда не пыталась назваться Понаровской, — уточняет Антоника. — а Антоникой называют меня близкие люди, так мне больше нравится.
Антоника честно давала интервью, объясняя, что и не думала ничего воровать у приемной мамы. Просто тогда 16-летняя провинциальная девчонка оказалась в совершенно новом для себя столичном, а еще и звездном, мире. И ей очень хотелось «соответствовать».
— Самое обидное, — повторяет Антоника, — что Ирина сразу поверила домработнице и выгнала меня, даже не поговорив! Не выслушав моих объяснений. И даже не спросив, как сделала бы любая мать: как так получилось? Как такое могло случиться?
Оказавшись в Москве через 5 лет после тех неприятных событий, Антоника пыталась все же поговорить с Ириной, все ей объяснить и примириться с ней. Не хотелось оставлять на душе недосказанное и жить с виной за то, что она не делала. Антоника звонила Ирине по телефону, а на Пасху даже приезжала на Трифоновскую с куличом и цветами. Надеялась, что в святой день бывшая приемная мама будет помягче и хотя бы поговорит с ней. Но Ирина Витальевна была непреклонна: она бросала трубку, а в квартире мать певицы Нина Николаевна, увидев Бетти в глазок, даже не открыла дверь…
— Мне было очень больно, — вспоминает Антоника, — но поделать я ничего не могла! Звездная мама вычеркнула меня из своей жизни.
А вот другая приемная мама Антоники, Валентина Федоровна, очень переживала: как там молодой девчонке одной в столице? В тот год я пару раз разговаривала с ней по телефону. Она очень тепло отзывалась о «своей Насте»: — Сейчас я на пенсии, тяжело болею. А Настя обо мне всегда заботилась, по дому все делала. Как зарплату получит, обязательно подарок какой-нибудь несет. Ласковая такая, добрая. Мы ее любим — и я, и муж мой. Так что напрасно Понаровская про какую-то «дурную наследственность» говорила. Я педагог, всю жизнь с детьми проработала, всякое видала. Настя — очень хорошая девочка, душевная. Я ее в 6 лет удочерила и ни разу не пожалела об этом. Только вот теперь места себе не нахожу: и зачем ее опять дернули в эту Москву? Так мы тут хорошо жили…