Записки чекиста

Грязинские железнодорожники беспомощно разводили руками:

– Сами не можем понять, что происходит…

Дошло до того, что даже Липецкой электростанции грозила остановка: не стало нефти. А между тем на станцию давно поступило извещение о том, что из пункта отгрузки цистерны с нефтью были отправлены точно в срок.

Я.Ф.Янкин сам занялся расследованием этого более чем подозрительного исчезновения.

– Пока нам известно только одно, – говорил он на совещании оперативных работников ЧК. – Мы достоверно знаем, что на станции Грязи орудуют прожжённые ворюги, ворочающие миллионами золотых рублей царской чеканки. На железнодорожном узле процветает безбожная, в огромных размерах спекуляция наворованными у государства мануфактурой, углём, хлебом и нефтью. Спрашивается: кто, кроме спекулянтов-оптовиков, может быть заинтересован в такого размаха «коммерческих» операциях? Кому могла понадобиться нефть, предназначавшаяся для электростанции? Возможен такой вариант: одновременно с этой нефтью через станцию должны были проходить цистерны в какой-нибудь другой город, и железнодорожники перепутали, заслали наш груз не по адресу. А если нет? Если произошла не путаница, а самое обыкновенное хищение? Или снабженцы электростанции вошли в сделку со спекулянтами и за крупную мзду переотправили своё топливо в другое место?

Яков Фёдорович взял со стола бумажку, посмотрел в текст.

– Учтите, товарищи, электростанция может вот-вот остановиться, – продолжал он. – А с ней и все городские предприятия. Уездный комитет партии под мою личную ответственность обязал нас в ближайшие дни распутать этот клубок. И мы обязаны его распутать.

Сразу же после совещания на станцию Грязи выехала группа оперативных сотрудников ЧК вместе с известным нам своей честностью работником городской электростанции. Прибыв на место, они привлекли к работе и чекистов-транспортников железнодорожного узла. Начались осторожные, скрытые от всех поиски хотя бы одного, пусть незначительного, звена в преступной цепи.

Нет, через станцию нефть никуда больше, кроме Липецка, проходить не должна была. На путях узла в эти дни не разгружалась ни одна цистерна с топливом. Нет, для электростанции нефть все ещё не поступала…

Так где же тогда нефть?

И тут Якова Фёдоровича осенила идея: а что, если наш представитель электростанции, попав в безвыходное положение, согласится мнимо купить топливо за любую, самую баснословную сумму? Сколько запросят, столько и отвалит наличными, хоть через банк. А не захотят – любым другим путём.

Может состояться такая сделка или не может?

Слушок о «щедром» клиенте пошёл, побежал по всему пристанционному посёлку.

– Мне бы цистерны две-три, и я спасён, – вздыхал за графинчиком водки в станционном ресторане представитель электростанции в окружении каких-то, неизвестно откуда появившихся личностей.

Чекисты волновались: неужели не клюнут? И только когда к безутешному «клиенту» подошёл моложавый на вид мужчина лет сорока пяти в добротном коричневом костюме, когда подозрительные личности поспешили немедленно исчезнуть, чтобы не мешать, оперативные работники поняли: главный клюнул!

Он был и раньше известен ЧК, этот главный, некий Котляревский. Известен, но неуловим, настолько изощрённо, осторожно и тонко проделывал он все свои махинации через подставных лиц. Не пойман – не вор. Котляревский ещё ни разу не попадался с поличным.

Вечером представитель электростанции докладывал Якову Фёдоровичу все, что удалось выведать у Котляревского. Этот доклад превзошёл самые смелые предположения чекистов. Оказалось, что на станции Грязи орудует не просто шайка проходимцев, а целый жульнический трест расхитителей народного добра со своим юридическим отделом, снабженческим аппаратом и даже с собственным счётом в государственном банке, замаскированным под видом государственной хозяйственной организации! У грабителей для этого было все: штампы, печати, официальные служебные бланки. Поэтому и крупнейшие афёры сходили им с рук.

– О чем же вы договорились? – спросил председатель ЧК. – Сумели найти общий язык?

– О, ещё как! – улыбнулся работник электростанции. – Но, знаете ли, и хитёр же, бестия, и осторожен: такому палец в рот не клади. Прежде всего, и притом самым официальным тоном, потребовал предъявить ему мои служебные полномочия вплоть до удостоверения личности. Я было подумал: не маху ли дал, не собирается ли он тащить меня за шиворот к вам в ЧК? До того строг – не приведи господи! И осведомлён, ой как осведомлён во всех наших бедах и нуждах. Точнее самого изощрённого главбуха знает, сколько топлива нам нужно в сутки, на какой срок хватит теперешних запасов, когда получим очередной груз. Лишь после всего этого согласился, да и то в виде исключения, оказать помощь. Мол, не останавливать же производство городским фабрикам и заводам, не сидеть же людям по вечерам без света. Благодетель, и только!

– Сделка уже состоялась?

– Завтра подписываем обоюдное соглашение. Не как-нибудь, на официальных бланках: трест нам – нефть, мы ему – денежки со счета на счёт, обязательно через банк. Честь по чести, на законных основаниях.

– И много заломил?

– Уйму! За эту сумму не две цистерны, а целый эшелон цистерн с топливом у государства можно получить.

– Когда же поступит нефть?

– Откуда направят, не знаю, но телеграмму об отправке нам нефти Котляревский пошлёт куда-то после того, как наше соглашение будет подписано.

Яков Фёдорович был явно доволен состоявшейся договорённостью «высоких сторон» и крепко, от души пожал работнику электростанции руку:

– Желаю успеха. А все остальное мы берём на себя.

Утром фиктивное соглашение с воровским трестом было подписано. Через полчаса Котляревский сообщил «клиенту», что цистерны с нефтью для электростанции находятся в пути. Оставалось последнее: рассчитаться за «товар».

Но получить деньги Котляревский не успел – был арестован. Главарю жульнического треста не оставалось ничего иного, как рассказать на допросе о том, с чьей помощью и как творил он свои преступные дела. А заодно назвать и сообщников, всю свою агентуру – прожжённых жуликов с немалым уголовным прошлым, бывших купцов-толстосумов, спекулировавших награбленным, и тех работников железной дороги, которые, погнавшись за лёгкой наживой, вступили в преступную связь со всем этим сбродом.

Спекулянтской шайке на станции Грязи пришёл конец.

ПАРТИИ РЯДОВОЙ

В конце ноября 1919 года в молодой Стране Советов широко проводилась первая Партийная неделя.

В эту неделю в тылу, на фабриках и заводах, на фронте лучшие, проверенные в борьбе с разрухой и в боях с белогвардейцами советские люди вступали в ряды Российской Коммунистической партии (большевиков). Вступали, чтобы ещё настойчивее и самоотверженнее бороться за правое дело рабочих и крестьян, за скорейшую и окончательную победу над белогвардейцами.

– А ты? – спросил меня в эти дни Сергей Филиппович Балмочных. – Ты думаешь о вступлении в партию?

Вопрос не застал врасплох: как мог я не думать, не мечтать о том, чтобы стать коммунистом! Но примут ли? И откровенно признался другу:

– А вдруг откажут?

– Почему?

– Мало ли… Подам заявление, а товарищи скажут: молод ещё, за какие заслуги его принимать?

– Чудишь, сынок, – добродушно усмехнулся Балмочных, – кое-что ты уже сделал в комсомоле. И сейчас делаешь. Вместе со зрелыми, преданными революции людьми сейчас в партию вступает и молодёжь. Так что не сомневайся, поддержим.

Может быть, старый рабочий-чекист прав? Может, напрасно я выдумываю разные трудности и преграды? Ведь знают же меня в городе, – многие знают и по недавней работе в уездном комитете комсомола, с которым не порываю связь, и по теперешней работе в Чрезвычайной Комиссии. Разве нет в Липецке молодых парней, которые уже носят партийные билеты?

Один человек мог разрешить сомнения: председатель ЧК. И я отправился к Якову Фёдоровичу Янкину.

Он выслушал меня как всегда, с дружелюбным вниманием. Помолчал, подумал. Наконец спросил: