Записки фельдшера

— Молодой человек, — с деланым спокойствием ответила врач. — Во-первых, наркология и мы — это две разных организации, и все претензии, какие у вас есть, предъявляйте тому, кому вы платили деньги, а не нам. Во-вторых, лечение алкоголизма будет эффективным только тогда, когда он сам захочет бросить пить.

— Да он ненормальный!! — взорвалась криком «оса». — Как он может захотеть, вы на него посмотрите только!

— Слышь, я чё-то не понял… — подал голос дебошир. — Чё за гомон подняли?

— Заткнись, алкашня! — взвизгнула молодая дама. — Допился, сволочь?! Допился? Все, с меня хватит! Сейчас тебя в «дурку» отвезут, будешь знать, тварь!!

— Так-так, давайте спокойнее. Никто его никуда везти не будет.

— Да какое вы имеете право?!

Я на всякий случай переместился поближе, краем глаза контролируя активность «пациента». История стара как мир, из смены в смену повторяющаяся. Слово «дурка» для простого обывателя давно уже стало более грозным эквивалентом слова «тюрьма», поэтому в очередном семейном скандале, когда мирным путем уже не решить накипевших проблем, оно становится решающим аргументом. Подобную картину мы встречали не раз, поэтому сильно не возмущаемся. Жалко только потерянного времени. Практически каждое дежурство нас вызывают «отвезти» сильно пьющего отца, мужа, сестру, тестя и соседа по этажу, проводя параллель между пьянством и безумием. Возможно, людям ПНД видится неким логовом дракона, радостно поглощающим любого, осмелившегося пересечь запретную черту.

Алкоголизм — это, несомненно, болезнь, которая требует длительной медикаментозной и психологической терапии, но не в том аспекте, в котором они мыслят. Насильно госпитализировать мы можем только человека в состоянии острого психоза — сиречь глубокого расстройства психики, вызванного различными — в том числе и алкогольными — причинами, сопровождающегося нарушениями отражения реальности и поведения. Вся разница в том, что подобное состояние, возникнув единожды, не пройдет само, и, если вовремя не госпитализировать человека, последствия могут быть самыми плачевными. Но алкогольное опьянение, при внешнем сходстве клинических симптомов, тем и отличается, что является обратимым — из подобного состояния человек способен выйти самостоятельно, без помощи медиков, посредством банального сна. И, проспавшись, придя в себя и обнаружив, что находится на больничной койке, привязанный вязками к раме кровати, он имеет полное право подать в суд на врачей, совершивших насилие над его личностью, признав сумасшедшим абсолютно здорового психически человека. Вот в этом и нестыковка наших с вызывающими целей.

— …его действия попадают под статью «Пьяное хулиганство», — закончила фразу врач. — Если он буянит — вызывайте милицию!

«Оса» гневно раздувала ноздри, краснея щеками от невыплеснутой злости. Милицию вызывать страшно — это, как минимум, грозит штрафом, способным подорвать материальную базу семейного бюджета. И это будет уже не смятая «сотка», брезгливо сунутая медику.

— Это… вы кто вообще? — поинтересовался наконец лежащий на диване здоровяк, морщась. Воображаю, что он сейчас чувствует.

— Мы — «Скорая помощь», — вежливо ответила Анна Викторовна. — Скажите, пожалуйста, у вас жалобы на здоровье есть?

— Ты их, что ли, вызвала, бл…та? — обратился пациент к супруге, игнорируя вопрос. — Я ж тебя сейчас в землю… и-и-ик!

«Ик» вышел завидной звонкости, следом последовала отрыжка, а следом — выплеск рвотных масс на пол.

— Morbos avsi [18] , — вполголоса сказал Серега, брезгливо отступая на шаг. — Перепил.

— Vere, in vino veritas [19] , — согласился я.

18

Morbos avsi (лат.) — птичья болезнь.

19

Vere, in vino veritas (лат.) — правильно, истина в вине.

Родня облила нас подозрительными взглядами. Мы так частенько перебрасываемся на вызовах латинскими выражениями — непонятность речи удерживает окружающих от комментариев и советов.

Подождав завершения рвотного акта и последовавших гигиенических процедур, Анна Викторовна бегло опросила лежащего. Да и так все понятно, делала она это более для успокоения совести — если исключить мат и жаргонные словечки, то и дело, выпадающие из нестройной речи подопечного, он ориентирован и во времени, и в пространстве, и в происходящем. Пьет регулярно, ибо работает грузчиком в одном из цехов местного хладокомбината, зарабатывает хорошо и «расслабляется» после десятичасовой переноски мяса на полную катушку. Действительно, является бывшим боксером, имел несколько ЧМТ. Но психозом тут и не пахнет — максимум, что мы имеем на момент осмотра, это посттравматическая энцефалопатия. С этим никто не госпитализирует.

— А зачем жену бьете? — спросила врач.

— Задолбала потому что…

— Сам задолбал, скотина! — тут же истерично закричала жена. — Я тебя…

— Выйдите, пожалуйста, — резко произнесла Анна Викторовна. — Вы мешаете мне разговаривать с человеком.

Кое-как, осыпаемые руганью и угрозами, мы с Серегой исхитрились вытолкать гомонящих женщин в кухню. Белобрысый ушел сам, смерив нас прищуренным взглядом. Ой, что-то затеял паренек, чует моя печень.

— Достала она, ее мать, со своими воплями, — поделился впечатлениями бывший боксер. — С мужиками дернем после смены — орать начинает. Деньги приношу, ей все мало, все, б…дь, недовольна! Это ей эта п…да старая по ушам ездит, знаю! Я им обеим бошки…

— Не надо ничего им обеим. Вы лучше успокойтесь сейчас. Скандалы ни к чему хорошему не приведут, сами понимаете.

— Я их, что ли, начинаю? — недовольно пробурчал мужчина, потирая переносицу. — Эта… верещит, как укушенная.

— Скажите, вы спать хотите? — вкрадчиво поинтересовалась врач.

— Да какой тут сон — над ухом орут!

— Давайте мы вам таблетку дадим — заснете. И выспитесь, как следует, и мешать никто не будет.

— Димедрол, что ли? — скривился дебошир. — Не увлекаюсь.

— И не надо, — кивает Анна Викторовна. — Нет, не димедрол.

Она полезла в карман, доставая коробочку с НЛС, где помимо наркотиков лежали конвалюты с феназепамом.

Я незаметно выдохнул, расслабляя напряженную ногу. Если согласился на прием препарата, значит — драка отменяется. А иногда, только услышав про таблетки или что еще, подобные товарищи просто пышут агрессией. И то ладно. Удовольствие невелико — кувыркаться с боксером, пусть и в отставке. Мы, несмотря на физическое здоровье, черных поясов по дзюдо не получали.

Меня сзади требовательно дернули за рукав. Дергал неугомонный белобрысый юноша, настойчиво звавший меня в прихожую. Закатив страдальчески глаза, я направился за ним.

— Что вы ему дали? — тоном профессионального следователя спросил парень, сверля меня взглядом.

— Таблетку, чтобы заснул.

— Какую?

— Название «феназепам» тебе что-то скажет?

— Что вы всякое фуфло суете? Колите ему аминазин!

Я повторно смерил юнца взглядом. Профессор, честное слово. Выучил умное слово. На алкогольное опьянение нашему клиенту только сверху аминазина и не хватает. Чтобы давление сразу в ноль рухнуло. Если вообще в минус не пойдет…

— Мы как-нибудь обойдемся без твоих советов по поводу того, что и как надо делать, ладно?

— Вы вообще что-то в лекарствах понимаете, а? — язвительно осведомился белобрысый. — Я лучше вас знаю, что надо! Врачи хреновы, кто вам дипломы дал?

— Тот, кто не дал тебе, — теряя терпение, ответил я. — Еще вопросы есть?

— Сейчас будут, — торжествующе произнес мой собеседник, торопливо нажимая кнопки на сотовом.

А, ну, давай, давай. Я неторопливо повернулся и ушел обратно в комнату, где Анна Викторовна уже вставала, оправляя смявшийся халат. Пихнул Серегу локтем: