Записки городского хирурга

– Я вас не призываю прямо сейчас идти, но можно как-то ускорить?

– Нельзя! – срываюсь на крик. – У нас о-пе-ра-ции! Здесь все на грани жизни и смерти. А в преемнике подождут.

– Хорошо, хорошо! – неожиданно соглашается Дуршлаг. – Пусть ждут! Оперируйте спокойно.

– Лидия Валерьевна, позвоните в «бюро госпитализаций» и объясните обстановку.

– Я уже звонила! Просила! Сразу троих привезли.

– А вы не стесняйтесь! Еще раз отзвонитесь! Скажите, мол, все хирурги на операции, больных смотреть некому. Столы все заняты! Оперировать тоже не на чем!

Она и вправду позвонила. И о чудо! «Бюро госпитализации» согласилось три часа никого не привозить. Я вышел в 5-12. Направился прямиком в приемник, в кармане напомнил о себе мобильный телефон.

– Дмитрий Андреевич, – дрожащим голосом спросила Вика, постовая медсестра, – это вы?

– Я? А кого желала услышать?

– Вас! У нас ЧП на отделении!

– Что произошло?

– Тут по телефону в двух словах не расскажешь! Срочно идите к нам!

– Вы – ответственный хирург? – в лоб встретил вопросом сурового вида майор в форме офицера МЧС, когда я, запыхавшись, влетел в отделение.

– Да, я! А что случилось?

– ЧП у вас произошло! ЧП! Знакомо слово? – неприятно ухмыльнулся майор.

– Да! А в чем, собственно, дело? – Я посмотрел на растерянную и зареванную Вику.

– Дмитрий Андреевич, я не спала! Честное слово! Мы с Катей больных из реанимации поднимали и не заметили! – Дальнейшее объяснение потонуло в потоке нахлынувших слез. Вика рыдала навзрыд и не могла остановиться.

– Ничего не понимаю, – переводил я взгляд с майора на Вику и обратно. – Кто-то мне объяснит, что здесь произошло?

– Вы – старший хирург? – продолжал глумиться эмчээсник.

– Я! Вы это уже осознали. Да, я старший хирург. Что здесь происходит?

– Так это я у вас должен спросить.

– Так, майор, шестой час! Утро! Мы почти сутки на ногах! Или вы раскрываете карты, или…

– Или?

– Или я иду в приемный покой работать! Мне не до игр! Вы видели, что там творится?

– Ладно! – неожиданно сменил гнев на милость офицер. – У вас есть больной по фамилии Блинов?

– Кажется, есть. А что с ним?

– С чем он лечится?

– Не помню, вроде бы с алкогольным панкреатитом. Вика, с чем?

– С пан-кре-а-тит-том! – сквозь слезы выдавила из себя медсестра.

– Точно! Жирный хряк такой! Две недели уже пьет и не просыхает! Сегодня утром госпитализировали! И что?

– Так вот! Ваш этот Блинов сегодня ночью ворочался на кровати и упал на пол. Сам, похоже, не смог залезть назад. Дотянулся до мобильника и в 4-03 вызвал нас!

– Зачем?

– Очевидно, чтобы подняли!

– Странно, почему он сестер не позвал?

– Вот мы сейчас это и выясняем!

– А вам он что сказал?

– Поведал, что на него упала плита с потолка, его придавило и он не может вылезти! И еще сказал, что немедленно нужна наша помощь.

– Возможно, галлюцинации? У алкоголиков это часто бывает.

– Да! – согласился майор. – Только при этом не сообщают точный адрес! Ну что, надо акт составлять!

– Блинов! Блинов! – Я тормошил лежащего передо мной на кровати 150-киллограммового необъятного толстяка, мирно посапывающего под одеялом.

– А? Что? – встрепенулся жирняк.

– Блинов, зачем МЧС вызвал?

– Так самому не в силах было подняться! Слабость у меня во всех членах!

– Слабость?

– Точно! До телефона дотянулся и позвонил!

– Почему медсестру не позвал?

– Вы видели их и меня? – оскалился Блинов. – Во мне пять медсестер весу!

– А кто надоумил МЧС вызвать? – задал я последний вопрос.

– Так я завсегда так делаю, как перебухаю!

– Это как? – внезапно оживился майор, до того в стороне напряженно вслушивавшийся в наш разговор.

– Просто очень! Я, когда пьяный, завсегда ноги слабыми делаются. Ежели с дивана упаду, то обратно, пока не протрезвею, никак не залезть. Вот я и приспособился МЧС в таких случаях вызывать. Говорю, что плитой придавило.

– И приезжали? – повысил голос эмчээсник.

– Раза два, потом отчего-то престали! Я – вызываю, они ругаются и не едут!

– А я-то думаю, что-то знакомая фамилия – Блинов! – хлопнул себя по лбу майор. – Вот ты, значит, какой Блинов! Ты же у нас в «черном» списке. Года полтора уже не баловался?

– Ну, типа того! – продолжал улыбаться пьяница. – А вы, стало быть, слыхали про меня?

– Да! Еще как слыхал! Ладно, хирург, про акт забудь! У нашего ведомства этот Блинов уже в печенках сидит. Вот от таких субчиков ложные вызовы и исходят!

– И много их?

– Кого?

– Ложных вызовов?

– Да встречаются! Тут перед самым Новым годом один тип нас к себе вызывает. Не могу, мол, дверь открыть, помогите! Умираю! Приезжаем: тот, значит, пьяный в зюзю! «Спасите, братцы, помогите, – кричит, слюни пускает, – ключ от бара потерял! Трагедия невыносимая! Откроете – настоящим виски угощу!»

– Открыли?

– Что смеетесь? Пусть спасибо скажет, что парней своих еле сдержал. А то от нас сразу к вам пришлось бы переправлять!

Инцидент окончательно исчерпан. Успокоившийся майор отправился к себе в часть, я в приемник продолжать осмотр. На часах 6-00. Больных заметно убавилось. Пять уставших хирургов. Вся бригада в сборе. Каждый взял себе кто по три пациента, кто больше. К 7-00 остались лишь самые стойкие страдальцы. Остальных отпустили домой, так как ничего серьезного не нашли.

Смотрю на список: получается, что за сутки приняли 120 человек! И еще смену не сдали. За два часа в хирургии многое произойти может.

И точно. Только так подумал, «Скорая» тут как тут: «Мы вам больную непонятную доставили». – «На что похоже?» – «Не ясно». – «Почему к хирургам?» – «Так живот у нее болит». – «Диагноз?» – «Острый живот!»

Приличная с виду женщина, трезвая, лет 55, ухоженное лицо, золотые массивные сережки, на голове дорогая укладка, одежда явно не из «секонд-хенда». Настораживают не стоящие на месте глаза и нервное постукивание кончиками тонких пальцев правой кисти по столу.