Записки из обгорелой тетрадки

– Слышь, чел, – второй справа коротышка медленно наклонился, сгреб горсть снега и начал неторопливо, старательно его уминать, – положь бутылку. А то ведь хуже будет.

– Уйбуй, жрица ведь велела доставить его целым, – озабоченно произнес его сосед слева.

Как интересно…

– Шило, ты тупица, – ощерился gopnik со снежком на своего незадачливого партнера. – Ему про это знать обязательно?

– А ты, чел, – повернулся он ко мне, – не шибко-то радуйся. Целый… это, знаешь ли, понятие растяжимое. К примеру…

Снежок он метнул мастерски – резким, взрывным движением, почти без замаха. Его бы в бейсбол… Хороший менеджер за такого перспективного новичка полсотни тыщ отсчитает, не задумываясь. Я и то едва успел уклониться – умятый до каменной твердости комок снега прошуршал впритирку с левым ухом и врезался точно в лоб, чуть пониже банданы, gopniku, незаметно – по крайней мере, он сам, похоже, был в этом твердо уверен – взгромоздившемуся на сугроб и уже изготовившемуся было к прыжку. Несостоявшийся Тарзан молча повалился на спину, для остальных же бросок послужил сигналом к атаке.

– Вали его!

– Хватай ящик!

– Бутылку, бутылку хватайте!

– Не суйся башкой, разобьет же… не башку, кретин, бутылку… а-а-а!

Дрались коротышки неплохо, но крайне бестолково. Вдобавок, я быстро засек, что по отношению к стоящему на снегу ящику они позволяют себе лишь боязливые попытки отодвигания подальше из опасной зоны, – и сполна воспользовался этим преимуществом.

Семь минут спустя вдоль дорожки аккуратным рядком лежали десять бездыханных – не считать же испускаемый ими перегар дыханием! – тел. Доблестный же герой – то есть я – вот уже третий раз тщетно пытался открыть «старину Джека» – разбитые о чью-то особо неподатливую макушку пальцы скользили, вдобавок кровь уже начало потихоньку схватывать морозцем.

– Крис!

Звонкий девичий голос раздался за моей спиной так неожиданно, что я подскочил, едва не выронив при этом бутылку, – удивительно, но злосчастная пробка при этом поддалась. Один из парней в бандане, очевидно, почуяв запах, застонал. Я пнул его ботинком в висок, оглянулся…

– Джуля?

Она шла ко мне – тоненькая фигурка в легкой парке, светлые волосы рассыпаны по плечам. Осторожно обошла скамейку, остановилась, начала стягивать варежку с правой руки.

– Слушай, – растерянно произнес я, – как ты меня нашла?

Вместо ответа Джулька махнула в мою сторону рукой, и вырвавшиеся из-под ее ногтей зеленые искры звонко щелкнули меня по носу.

– Очнулся?

– What? Что? Где?

Это был явно не «Izmajlovskij park». Высокий потолок, деревянные стены, диван… мягкий такой диван, на котором, собственно, я и лежал. Люстра – огромная, похоже, из натурального хрусталя, – и здоровенная кадка у стены, из которой торчал какой-то редкостно раскидистый и столь же редкостно пахучий куст.

– Очнулся?

Я наконец сумел кое-как сфокусировать взгляд на своем собеседнике… sorry, собеседнице. Женщина лет тридцати – тридцати пяти, светлые, почти белые волосы, ярко-зеленые глаза… лала-лала, какое все знакомое…

– Э-э… мэм, вы есть мама Джули?

– Нет. Хотя, – слегка улыбнулась женщина, – в каком-то смысле являюсь ее родственницей.

– Заметно.

– Тебя зовут Кристофер Рид, двадцать три года, уроженец штата Аризона, в Москву прилетел сегодня днем. Так?

– Не так.

– Что не так? – Кажется, она слегка растерялась.

– Меня зовут Кристофер Эдвард Рид-младший, – сообщил я и, чуть помедлив, добавил: – мэм.

Сама она пока представляться не спешила. Ладно, подумал я, буду пока именовать вас, мэм, Зеленой Дамой.

– Это неважно, – нетерпеливо заявила Зеленая Дама и напряженно уставилась на меня своими ярко-зелеными прожекторами. – Важно другое. Ты – тот самый юноша, который в этом году занял второе место на ваших главных стрелковых соревнованиях?

А-а, вот где, как говорят русские, собака-то порылась.

– Если вы, мэм, – начал я, – имеете в виду Чемпионат США по стрельбе из крупнокалиберной винтовки на дальние дистанции по формату NRA, то да, это именно я и есть.

– Почему ты стал вторым, а не первым?

Больной вопрос. И, честно говоря, отвечать на него я уже за последние пять месяцев замаялся.

– Вам это так уж непременно хочется знать, мэм?

– Послушай, чел, – похоже, моя собеседница решила сообщить мне что-то не совсем лестное, но опомнилась, сделала короткую паузу. – Вопросы здесь задаю я.

– Простите, мэм, вы полицейский следователь? – осведомился я. – Если да и я нахожусь под арестом, то почему мне не были зачитаны мои права? Где мой адвокат, консул… Ваша страна ведь пока не находится в состоянии войны со Штатами, вай нот?

Вместо ответа Зеленая Дама небрежно щелкнула пальцами – и в тот же миг меня скрутило так, как никогда в жизни еще не крутило. Словно десяток тысяч крючков одновременно впились во все, сколько их есть в человеческом теле, органы и потянули – каждый в свою сторону. Продолжалось это недолго, секунд пять, – вот только каждая из этих секунд показалась мне с вечность.

– Так кто здесь задает вопросы, чел?

– Вы, мэм, – прохрипел я.

Боже милосердный, как хорошо просто лежать на мягком диване – когда ничего не болит.

– Почему ты стал вторым, а не первым?

– Ветер… неправильно оценил ветер в районе цели… в итоге получился непредвиденный боковой снос.

– Теперь ты уже не повторишь подобной ошибки?

– Теперь – нет!

– Очень хорошо, – кивнула Зеленая Дама. – А сейчас слушай внимательно: нам… мне необходимо, чтобы ты проделал для меня некую работу…