Записки нечаянного богача 2

— С полдороги сворачивать — не наш метод. Вызвони еще одну-две машины на адрес, чтоб нам не приехать туда тремя богатырями, посмотреть из-под ладошки и обратно уехать. Успеют? — спросил я. А внутренний скептик пробормотал фразу из старого анекдота: «Мальчик, ты — баклажан!».

— Успеют, — Леха нахмурился еще сильнее, хотя, казалось, было уже некуда, и забубнил что-то в трубку. Двухсотый ускорялся, рыскал по рядам, нырял на дублеры, но внутри скорость вообще не ощущалась. Такими темпами мы быстро доберемся.

— Дим, я в суете ребятам документы на машину не отдал, — чуть растерянно сказал Леня, достав из внутреннего кармана черную кожаную книжицу с тисненым логотипом Лексуса на обложке, — Как они ее отгонят-то?

— Думаю, не проблема. У них у каждого подмышкой проездной. Двадцатизарядный. — ответил я рассеянно, потому что начал понимать: ситуация может оказаться сложнее, чем просто забрать подгулявшего товарища из бара.

— Дми-и-итрий Михалыч! — возмущенно протянул Леха, видимо, переживавший, что я разрушил ему всю конспирацию. Как автоматы по салону раскидывать незакрепленные — так не переживал, а тут вдруг начал.

— Лёня, ты еще звонил кому-то, приглашал? — перевел стрелки я.

— Да, одна фирма охранная, из старых знакомых, — сказал тот, посмотрев при этом почему-то в окно.

— Насколько старых? — уточнил я, чувствуя, что ответ мне вовсе не понравится.

— С девяностых знаком с одним из их старших, — ответил заслуженный артист, и я понял, что предчувствия не обманули.

— А земля там чья, куда едем? — вопрос был из разряда контрольных в голову.

— Да «чехов» там земля, Дмитрий Михалыч! — взорвался Леха, продолжая необъяснимо ловко вести наш танк, не снижая скорости, — Говорю же — заповедник у них там! Тридцать лет как влитые сидят.

— Сколько еще ехать? — перебил я его, пока нам всем не стало совсем страшно.

— Минут двенадцать еще. Одна машина там уже, вторая с нами в одно время придет. — вот, так лучше, пусть про дело думает, а не про возможные последствия. «Конечно, а чего про них думать-то? Убьют — похоронят, а завещание ты уже давно написал!» — подтвердил внутренний фаталист. И я почему-то был с ним согласен.

Ресторан находился в отдалении от широких шумных улиц. Отдельное двухэтажное здание во дворах, но неглубоко, на Садовое можно выбраться за пару минут, наверное, если без пробок. Симпатично отделано камнем, с национальным колоритом: на вывеске горные вершины, на крыльце — то ли плющ, то ли дикий виноград, но красиво. А вот в стоящих в ряд гелендвагенах на девяносто пятых номерах красоты не было вовсе. Пять штук в рядок, абсолютно одинаковые, номера на одну-две цифры отличаются. Судя по всему, Леха тоже ничего хорошего для нас в пейзаже не отметил:

— Дмитрий Михалыч, нам туда не надо! — он изо всех сил старался воззвать если не к разуму, то хотя бы к самосохранению.

— Так. По машинам судя — там двадцать пять человек. Сколько было внутри — не знаем, но представим, что всего их с полсотни. Наших восемь, и ты девятый, так? — когда страшно, посчитать — первое дело.

— Так, — отозвался с тоской водитель.

— Вы вдевятером эту саклю по камушку разнесете, тут и говорить не о чем. Нас с Леонидом Николаевичем не считаем. Но, если до рукопашной доживем — тоже пободаемся. — Артист кивнул и стал стягивать с правой руки перстень. Узнаю старую школу. А сам я вдруг вспомнил про свой, подаренный на рауте, что так и таскал в кармане без толку. Достал и надел на мизинец. Ну а вдруг? Чудо может случиться в любой момент, уж мне ли не знать?

Наша машина остановилась рядом с двумя такими же. Народ вышел на улицу, я закурил. Пара минут погоды точно не сделают. Бойцы что-то тихо обсуждали между собой, Леонид покачивался с пятки на носок, держа руки в карманах. Ему явно хотелось побыстрее вытащить друга из заварухи, тем более такой неожиданно опасной. Лёха подошел и доложил:

— Надо продержаться без конфликта минут тридцать. Техника подойдет.

— Что за техника? — уточнил я.

— В импортных фильмах это называется «кавалерия». В нашем случае — именно техника и группа поддержки. Дождемся — есть шансы. — ситуация прояснялась не полностью. Прямо скажем — вообще не прояснялась.

— Что по бойцам? — в том, что у нас есть эти полчаса, уверенность таяла на глазах. Помогали ей два абрека с помповиками, вышедшие на крыльцо и аккуратно вставшие так, чтобы массивные опоры козырька крыши их максимально закрывали.

— Как и считали — девять со мной. Серега сказал, что один всех загрызет. У него брат погиб во вторую, — вполголоса пояснил Леха.

— Серегу в машину, на связь. Будет бухтеть — пулемет ему дай. Если все плохо станет — пусть из люка высовывается и садит в белый свет, как в копеечку, но не раньше — велел я.

— Почему? Он прям рвется, — не понял наш сегодняшний водитель.

— Мы если бы сюда их всех убивать приехали — без вопросов. Прямо отсюда бы и начали, а Серега бы впереди всех бежал. А у нас задача сейчас — вывести оттуда мирного, одного, живого и очень желательно, чтобы невредимого. Ну и нас чтобы сколько вошло — столько и вышло. Тут Серега с его личными счетами нам вообще ни к чему. Сперва говорить будем. Пробовать, по крайней мере. Возьми двоих с опытом работы в закрытых помещениях — и за мной. Леня, пошли. — и я неторопливо пошел к крыльцу. Внутренний скептик тут же начал насвистывать марш Шопена. Реалист и фаталист присоединились к нему на первых же нотах. Музыкальный день сегодня, однако.

В отражении на стекле задней двери ближнего ко мне гелика я видел, что тройка парней шагает за нами буквально в одном шаге позади. Артист шел рядом, и по нему вообще было не понять — волнуется, боится или все нормально? Хотя, он ведь перед стадионами выступал, привычка к публике, наверное. Правда, у той публики из-за колонн вряд ли торчали дробовики.

Когда мы поднялись на первую ступеньку, я изо всех сил вежливо начал:

— Добрый день, уважаемые. Мы приехали друга забрать. Он еще тут, не уехал без нас?

В ответ из-за правой колонны характерный горловой голос произнес:

— Всэм вмэстэ нэлзя!

— Пятеро — слишком много для вас? — тут же отозвался я, чувствуя, что жгу мосты и рублю сходни и прочие швартовы. В общем, шансов на мирное решение с каждым моим словом становилось все меньше.

— Эээ, так идите! Ш-ш-шакалы! — прошипел бородач в вышитой шапочке слева. Я остановился, как вкопанный.

— Так твое имя?

— Умар! — гордо выкрикнул левый.

— Я запомню тебя, Умар. Береги третью букву, — медленно сказал я и пошел дальше. Оба стража принялись что-то вопить по-своему и махать помповиками. Я в их криках не понимал ничего, кроме слова «орсийн», что, кажется, означало «русский». Открыв дверь, прошел в зал через небольшой коридор с гардеробной комнатой. Трое в коридоре с пистолетами, за перегородкой в гардеробе двое, с автоматом и дробовиком. Капитально окопались.

В зале было темновато. От стены до стены метров сорок, окна слева, задрапированы шторами так, что света почти нет. Столов с десяток, заняты только три. За ближним плотно сидело шестеро крепких бородатых мужчин, причем у половины бороды и волосы были рыжими. В середине зала четверо таких же обсели ссутулившуюся фигуру со светлыми волосами. Блондин сидел к нам спиной, и не было понятно, кто он. Хотя, судя по тому, как дернулся было Леня — ему оказалось вполне понятно. За дальним от нас столом, богато накрытым и уставленным разными блюдами и напитками, сидело еще пять человек. В центре — крепкий и в годах, вокруг — не менее крепкие, но помоложе. Отсюда у центрального были видны только черная рубашка с закатанными на мощных предплечьях рукавами и золотые часы на запястье.