Записки о капитане Виноградове (сборник)
Шрифт:
– Что невесел, капитан? – приятельски приветствовал Виноградова постовой, третий участник «великого магазинного побоища». Его тоже представили к награде, и, отгуляв положенные «лечебные» дни, боец опять приступил к службе.
– Счастье – ненадежный друг: оно приходит, когда нам хорошо, и уходит, когда нам плохо, – милиционер вряд ли читал Кривина, поэтому можно было без риска выдать мысль за свою.
Задумавшись, постовой кивнул:
– Верно.
– Командир на месте?
– Ага. У себя.
Надо будет вытащить его куда-нибудь на воздух, подумал Виноградов.
Виноградов резко выбросил вперед руку в перчатке, но попал в пустоту. Добавлять не имело смысла: Барков уже разорвал дистанцию и ждал только момента для контратаки.
Они были почти одного веса. Виктор чуть выше и значительно моложе, к тому же чувствовалась разница в подготовке. Капитан шагнул и тут же наткнулся на мощный прямой в голову, еще один удалось отбить, но завершивший серию удар ногой сбоку, чуть выше печени, отбросил его на гимнастическую скамейку.
– Все! Хватит! Дорвался до бесплатного…
– Ну извини, Саныч! Ты же сам меня сюда привел. Спровоцировал, можно сказать.
– Отдыхаем. Присядь чуток, а то я до душа не доберусь. Здесь и закопаете.
– Лады! – Барков тяжело опустился рядом с капитаном, подтянул поближе брошенную тут же футболку и вытер ею мокрый от пота лоб.
– Это ты умеешь, сила есть… – Виноградов потер кожу под глазом – намечался небольшой синячок.
– Зато ты умный! Мои гоблины из всех офицеров, пожалуй, только тебя и воспринимают: еще бы, опыт оперативный, прошлое достойное.
– А ты?
– Что – я? – не понял вопроса Барков. – Я же всю жизнь из зала на пост, с поста в спортзал. В пресс-группу, сам знаешь, согласился только потому, что других офицерских должностей не было. Смех и грех!
– Вот видишь. Тогда познакомь меня.
– С кем?
– Ну с теми, кто все это придумал. И организовал.
– Подожди, Саныч, я не врубаюсь. Ты о чем?
– Да как даже и назвать – не знаю. Когда ты стреляешь, а в тебя не могут, это что, расстрел? Нет, грубо как-то… Во! Назовем это бла-городным словом «засада».
Барков непроизвольно огляделся: в крохотном подвальном зале, кроме них, никого не было.
– Ты о чем?
– Смотри. Я вот такой умный, опытный, со связями, но тем не менее такое шоу в магазине поставить не смог бы. И не взялся бы! Потому и не верю, что отличный парень и неплохой боец Витюша Барков сам по себе придумал, сделал…
– Саныч, ты кончай это. Пошли в душ, или я один!
– Скандал нужен?
– Нет.
– А я могу. Поэтому три минуты: нет – значит нет, а если да – будем вместе думать.
Помешкав, старший лейтенант опустился на тренажер:
– Давай!
– Не спрашивай, откуда я знаю – но точно: у «старших братьев» есть результаты экспертиз. И по пистолету, и по патронам. Будут они их легализовывать, нет – неизвестно. В какой-то степени это сейчас зависит от меня. А мое решение зависит от твоей откровенности.
– Я тебе ничего не могу сказать.
– Придется. Хоть что-то – придется! Потому что сами по себе
бойки спиленные и патроны из кастрюльки – тьфу, ерунда, легкая тень на героев. Но вот если завтра или там послезавтра чекистам придет в голову пригласить твоего милиционера и поспрашивать его пожестче… Ты уверен, что парень язык себе в задницу сунет?– Уверен.
– А я – нет! И тебе не советую.
Виноградов провел тыльной стороной ладони по лбу: пота уже не было, утихла и дрожь в коленях.
– Впрочем, согласись: лучше обойтись без искушений судьбы.
Барков кивнул, не поднимая глаз:
– Ну? И ты можешь им приказать?
– Ты что, перетренировался? Я, по-твоему, кто – председатель КГБ в подполье? Или тайный шеф ФСК?
– Но ты же сам только что…
– Я сказал, что в определенной степени решение будет зависеть от меня! Решат там сами, но есть возможность влиять на процесс.
– Я не понял, – вздохнул ротный.
– А тебе и не надо. Главное, чтоб я понял. Ну?
– Саныч, ты читал, кто эти трое были?
– Допустим.
– Тот в машине – он в розыске был за соучастие в захвате вертолета. Помнишь, шесть трупов? И другой, тот, что с пистолетом – беглый с зоны, последний срок – за убийство милиционера и его матери! Третий тоже не лучше. Понял? Они все и так покойники были.
– Туда им и дорога. Плевать! Речь же не об этом.
– Извини, Виноградов. Ничего я тебе сейчас не скажу. Не могу! Зря ты это затеял.
– Я затеял? Да шли бы вы все со своими играми.
– Вечером дома будешь?
– Буду.
– Я, наверное, позвоню. В душ пойдешь?
– Естественно.
– А я тогда обойдусь. Дел много. Пока!
Виноградов поднялся и тоже заковылял к выходу.
…Секретарша была пожилая и некрасивая.
– Михаил Анатольевич! К вам капитан Виноградов.
– Пусть заходит, – неожиданно чисто отозвался селектор начальственным басом. Басом заместителя начальника Департамента налоговых расследований.
Почти сразу же открылась дверь кабинета, и тот же голос отчеканил:
– Пошел вон! И чтоб я вас…
Подгоняемый звуковыми волнами, в коридор вылетел крохотный носатый человечек с курчавым венчиком огибающих лысину волос – этакий карикатурный типаж со страниц национал-патриотической литературы. И имя у носатого было подходящее Ося Гутман, трус и негодяй, с которым даже в его родной редакции «Вечернего вестника города» мало кто здоровался за руку.
– Вы оскорбили в моем лице всю прогрессивную прессу! Я лично знаком с начальником ГУВД.
Он на секунду задержался у стола секретарши:
– Знаете, мой друг, он большой человек в Региональном управлении по борьбе с организованной преступностью.
– Маргарита Андреевна, – Виноградов уже почти зашел в кабинет, но не стерпел: – Маргарита Андреевна, вы, когда господин уйдет, ложки пересчитайте. И вообще проверьте, а то не ровен час…
У капитана с Гутманом были давние счеты.
– Здравствуй, Володя!
– Здравствуйте, Михаил Анатольевич. Поздравляю.
Хозяин кабинета хмыкнул, но непроизвольно скосил глаз на свеженький генеральский погон: