Записки отставного афериста II

– Азм есьмь.

– Вали на прорыв. Я не думаю, что они успели твою харю каждому постовому показать. По российскому-то тебе сразу ласты склеят, а вот как Цви проскочишь вероятнее всего. Что ты мне дурацкие вопросы задаёшь? Неужто самому неясно?

– Ясно-то ясно. я просто хотел свои мысли на другой еврейской голове проверить. Ну пока!

– Погодь. Я тебе чемодан со шмотьем вынесу. Даже миллионеры не путешествуют без поклажи. Если они, конечно, не беглые разбойники.

Митя благополучно свалил. Прижился. Скучаю иногда по нему.

Это я!

Поехали как-то толпой в пейнтбол поиграть. Я, Бегемот, плюс тьма народу. Кто-то из этой тьмы пригласил Сашу. Мы как увидели Санька, так удивились сильно.

Ну ещё бы. Играете вы в пейнтбол, после игры снимаете маску, а рядом Шамиль Басаев вам сквозь бороду скалится. А на дворе 98 год. И, сдаётся мне, в любом заведении с щитом на эмблеме ему обрадуются больше, чем Святому Граалю. Да о чём я говорю?

Святой Грааль, Философский Камень, Золотая Рыбка – да ни один мент этот набор на Шаму не поменял бы.

Мы дружно помотали бошками. Рядом по-прежнему лыбилась нам Звезда Героя России.

А то и две.

Наконец, еврейский скептицизм взял верх над русской мечтательностью. Мало ли кто на кого похож? Бегемот, вон, как бороду отрастил, тоже здорово на Хаттаба машет, и что?

– Аэ-э… Максим… с кем имею честь?

– Александр. (ни намека на акцент)

– Э-э, не моё, конечно дело, Саш, но вот зачем весь вот этот яркий сценический образ в повседневной жизни? Я понимаю, "бороденку сбрею, но умище куда деть?", но всё же? Неужто спокойно жить не тянет?

– Видишь ли, Макс, раньше, когда я пытался скрыть в себе амира, я был похож на замаскированного террориста. Раз в квартал какой-нибудь особо бдительный срывал с меня овечью шкуру трясущимися от счастья чистыми руками и, пылая сердцем и леденя разумом, выводил на чистую воду. Со временем мне стало неловко разочаровывать такое количество незнакомых людей. Клянусь, глядя на слезы, дрожащие на ментовских ресницах, я иногда искренне жалел, что не рожден Басаевым. Проблема в том, что, как всякие романтики, менты держали меня по трое-пятеро суток, наверное, до последнего теша в себе надежду, что я таки превращусь в Шамиля. В 110-м отделении, например, они неделю на меня медитировали. Приходили по одному и группами, садились поудобнее с портретом прототипа и глядели. То на него, то на меня. Молча. С тех пор я не хожу в зоопарк. Особо продвинутые даже пытались узнать про наше родство. Венцом этих злоключений была попытка вербовки комитетчиком-энтузиастом с мутными перспективами поездки в Ичкерию. Еле отбоярился от такой чести. По-моему, этот "фейс" был шизофреником. Там у него в планах было чуть ли не свержение прототипа двойником с полной сдачей всего бандподполья лично ему силой псевдобасаевского авторитета.

– Да-а! Далеко пойдет пацан.

– Да я не потому решил, что он c пулей в голове. Подобные идеи я нередко слышал.

– А что тебя навело на эту мысль?

– Он Шекспира цитировал почём зря! У того ж полно про близнецов понаписано – "Двенадцатая ночь","Комедия ошибок"и проч., вот этот шизик и давай жечь мне сердце Уильямовым глаголом!

– М-да. Значит, буйный. Будет вожаком.

– Бесспорно. Так вот, я продолжу с вашего позволения, когда я отрастил бороду и начал ходить в военной форме с чёрным беретом, менты отстали. То есть для них это перебор.

Иной раз какой мечтательный постовой и подойдёт, но так робко-робко. Бочком. Ну как если б Синдию Кроуфорд пытался на улице закадрить, сжимая свежеконфискованный у бабки букетик мимозы в потной ладошке. С такой же верой в успех.

Ну я ему тут же паспорт в рожу тычу и – «Такой большой дядя вырос ,а всё в сказки верит?» Краснеют обычно и отходят, смущенно матерясь.

– Весьма разумно. Но я бы поостерегся поддатым мусорам попадаться. Эти-то заловить Буонапарте и в штаб его представить всегда рады. Хоть чучелом, хоть тушкой.

– Это да…

Потом мы поиграли ещё и пофотографировались на память. Грех было не обыграть такую фактуру, и некоторые снимки получились – хоть на "Кавказ-центр" вешай.

Под комментариями с акцентом – "Славные муджахиды рэжут муртадов и мунафиков в вилайате Галгайче. Алла Акбар!"

Повезло, что один из толпы (Вася) приперся в советском ХБ, вот он-то у нас и выполнял роль страстотерпца и мученика. Его многкратно брали в плен и изобретательно нарушали в обращении с ним Гаагскую конвенцию. Венцом фотосессии была серия охотничьих снимков "гляди, какого матёрого завалили". Мы вошли в раж, идеи фонтанировали, но матёрый Вася, весь перемазанный красной пейнбольной краской, послал нас всех нахуй, и пришлось, чтобы его разжалобить, снять серию фото, годных для журнала "Братишка".

Там христолюбивое воинство давало просраться абрекам по самое "немогу".

Живописней всего получилась моя инсталляция на тему Иоанна Крестителя с усекновением амировой башки. На неё извели остатки красных шаров. Через некоторое время я с некоторым удивлением увидел в Сети сие творение, подтверждающее очередную 285-ю или 18-ю в этом месяце гибель подлой вражины от карающей длани Расеи-мамы.

Прошло полгода. Мы неоднократно виделись, играли, но Саша, увы, к нам больше не заходил.

Тут необходимо краткое лирическое отступление.

Меня крайне редко тормозят менты. Что-то в моей неказистой ряшке им внушает. Как говаривал ментовской генерал Паша, будучи в сильном подпитии, – "Вот за что я тебя, Макс, не люблю, за то, что твоя рожа вызывает подсознательное доверие".

Но. Это пока я выбрит.

Стоит мне пару дней не скоблить рожу, и все мусора в округе мои. Такое впечатление создаётся, будто вместе с щетиной на всеобщее обозрение вылезают все мои пороки.

Налицо становится также неразвитое правосознание и склонность к нарушению режима.

Я крайне редко шляюсь с небритой мордой, потому мог по полгода не заглядывать в паспорт. Ни к чему он мне был. С собой таскал "Авось пригодится", но годился он мне крайне редко. А тут вылез я с недельных блядок и шёл ловить машину.

Весна, солнышко греет, ветерок развевает жидкую бородёнку… (Звучит тревожная музыка)

– Ваши документы, гражданин!

Упс. Поворачиваюсь – два каких-то щенка в форме. То ли рядовые МВД, то ли курсантики-первокуры. Даже пистоля им не положено – одни дубинки на поясе болтаются. Защитнички.

– Да пожалуйста! – тяну им паспорт. Нетерпеливо подрыгиваю ножкой, жду, когда отстанут.

Но.

У мусорёнков вытаращиваются зенки. Они ошарашенно смотрят то на меня, то на фото в паспортине. Пауза затягивается. Мне всё это начинает надоедать. Ну да, я не особо фотогеничен, да и снимался давно, но много ли народу похоже на свои паспортные снимки?

– Ну что смотрите? Это я!

Мусорята инстинктивно делают шаг назад и испуганно жмутся друг к дружке.

Как-то странно они себя ведут. Укуренные что ли?