Записки отставного афериста II
Шрифт:
– С чего это ты меня в первоходы то зачислил?
– Сидел? Не похоже…
– Не сидел. Но в камере был.
– По поводу?
– По подозрению в угоне самолета.
– И ты отмазался?! Гонишь?
– Не. Правда. Долгая история.
–Нам спешить некуда.
Бегин устроился поудобнее и начал свою сагу. Правдивую на 100%. Я её от кучи народа слышал.
– В Ашхабаде дело было. Там в начале 90-х спиртное можно было ночью добыть только в аэропортовском буфете. Мы с другом сознание потеряли и поехали догоняться…
– Как сознание потеряли?
– …А у него
– Чего?
– В Ашхабаде по тем временам менты не сильно котировались. У местных крутых была такая забава, – бегать за мусорами по парку и дико орать при этом.
– Не город, – мечта.
– Был. Сейчас там все это в прошлом.
– Ну вот, поехали они в аэропорт за добавкой…
– …Макс, кто рассказывает?
– Дим, какая разница? Ты ж все равно ничего не помнишь, мы эту историю с чужих слов оба знаем. Ну вот, в аэропоту Лобковский Бегина потерял. А тот неведомо как вылез на лётное поле.
– Бардак!
– Не то слово.
– Дальше история мутная, но он умудрился в самолёт залезть.
– Как?
– Служил в авиации, а там все замки на воздушных судах одинаковые. Вот и…
– И дальше что?
– Дальше кто-то видел, как он в самолёт ломился. Позвонили в ментовку. А по всему Союзу тогда волна угонов прокатилась. По сценарию "Жизнь улалась". Типа, начальник, дай мильён, ведро шила и самолёт на Канары.
– Ну. Помню.
– Во. А тогда все на ушах стояли. А тут этот абрек в самолёт влез. Шухер поднялся страшный. Нагнали мусоров поллётного поля. Потом поперли брать, а там…
– …А там я уже помню. Просыпаюсь, вися за шкирку, и меня трясёт какой-то амбал. Орёт так, что мне всю рожу слюнями заплевал. Запомнилось, что из-за меня, пьяни он со своими людьми час по асфальту полз к самолету, боясь брякнуть амуницией. Заползают в салон, а там от перегара не продыхнуть. И угонщик валяется, в дрова. Пять минут трясли, еле очи разлепил. Нихрена не понимает.
– А зачем ты, Дима, представился Ивановым Иваном Ивановичем?
– Да хуй его знает. Конспирацию, наверное, соблюдал.
– Из-за этой конспирации тебя найти не могли. Целый день. Народ издёргался. Ты пропал, вокруг шухер неимоверный, по всем прикидкам— твоя работа, а в КПЗ какой-то Иван Иванович. Еле совместили тебя и его.
– …И как ты отмазался? – вмешивается старший.
– Чудом. Сказал, что самолет открыт был.
– И что?
–Почему-то это повлияло. Как аэродромные ни орали (правду), что быть того не может, им не поверили. Мол, а как тогда этот алкаш внутри оказался? Я ж про службу в авиации скромно умолчал, в результате наземные службы там выебли почем зря, при том, что самолеты нараспашку стоят, никто и не спрашивал, как я на летное поле вылез. Понятно, что там шляются все, кому не лень. А я штрафом отделался. Причём чисто символическим…
Тут дверь распахивается.
– Вы-оба, с вещами на выход!
– В ИВС, начальник?
– Не. На волю. Свободны.
Тепло прощаемся с сокамерниками. Старший Диме:
– Ну ты это… Марку не теряй. Смотри, 1 раз – подозрение
в угоне. Отмазался. Второй раз мимо 105-й пролетел. Теперь тебе разве что подозрение в покушении на Президента по чину будет.– Ага. Причем с отмазом, типа, он сам с трапа наебнулся.
– Очень правдоподобно, кстати. Боря и так пару раз чуть не улетел.
…Стоим щуримся на солнышко. Свобода…
– Куда, Дим? Бухать?
– Нахер. Железные двери заказывать. В пизду такие пробуждения…
О моей машине
Любовь к "американцам" у меня с детства. Лет в 6 увидел на улице посольский "Линкольн", и родня смогла оторвать меня от него только вместе с зеркалом. Ревел я при этом громче сигнализации.
Годы прошли, ничего не поменялось. Разве что подвёл под эту страсть оправдательную базу. С бабами, кстати, та же история.
Этот Крайслер 5-й авеню мне отдали скорбящие родственники владельца. По цене металлолома. И то, похоже, чтобы не мешал им устраивать драки в гараже за остальное имущество.
Заполняя гендоверенность (в 90-е годы так машины покупали), я перепутал номер своего паспорта с номером техпаспорта машины. Грязно выругался. Начал переписывать. Вгляделся. И охуел – номера совпадали. 620 956.
Продавцы (15 человек на сундук мертвеца) отвлеклись от потной братоубийственной грызни и заглянули в бумагу. Разделили мои чувства.
– Хуясе, пацан! Точно твоя тачка! Владей!
После чего усопший рукой родственников-медиумов удостоверил, что всецело мне доверяет.
В гроб сойдя, тэк сказать, благословил сделку.
Притащив рыдван к себе, я убедился, что покойный был буйнопомешанным. Количество денег, что он вломил в аппарат, исчислению не поддавалось. Новая кожа, красное дерево в салоне и те пе.
Например, я случайно обнаружил под слоем пыли хромированный блок двигателя.
Впал в ступор. Это где он такую ванну-то нашел? И как? За сколько? И, главное, НА ХЕ РА?
Похоже, он сделал всё,кроме корпуса. Кожа на крыше была изрезана, краска с лужёного железа свисала лохмотьями. Покраска, обтяжка, и Москва сворачивала бошки, когда я пролетал мимо на этой лайбе.
Одно донимало, – что-то я все на ней езжу, а она не ломается? Непорядок. Надо бы что-то поменять. Амортизаторы, например. Приезжаю на сервис.
– Вась, глянь, там стойки не текут?
– Макс. Для того, чтобы тут потекли стойки, их сюда надо поставить.
– В смысле?
– Их тут вообще нет.
– А-а. Э-э. А как я ездил?
– С удовольствием. Тут торсионная подвеска.
– Это что?
– -Гнутый лом, проще говоря. Кстати, тут можно дорожный просвет менять.
– Как?!
– Каком кверху. Во-он тот винт видишь? Влево крутишь – внедорожник получится лифтованный. Вправо – заниженный гоночный аппарат.
– Хуясе. И что, подвеску менять не надо?
– А за каким? Ты сначала лом сломай, а потом меняй.
– А-а… почему больше так не делают?
– А потому что нам, мастерам, кушать хочется. Ну и заводу запчасти продавать охота.