Записки прижизненно реабилитированного

Автор боится, что, погружаясь в такие мечты, Иголкин находился в совершенной самонадеянности.

4. Час заката

Шла середина августа. Холодное и дождливое лето 1953 года уже умирало Даже в городе чувствовалось дыхание осени и угадывался скорый приход ненастной поры. В эти серые дни жизнь казалась Татьяне безрадостной. Она все лето просидела в Москве, чего-то ждала и не дождалась, надеялась и ошибалась, добивалась своего и не добилась.

Сегодня Василий сдавал последний экзамен. Татьяна ждала известий и надеялась, что он не наберет проходной балл. Тогда все решалось просто. Она увозила Васю на юг, а после возвращения в Москву брала бразды правления в свои руки. Балерина не сомневалась, что управится с делами своего королевства. Деньги в казне были, замок на Малой Бронной имелся. Предложение о работе, сделанное Василию Сергей Сергеевичем, оставалось в силе. Осенью начинались занятия в институте, но лучше было бы объявить каникулы и отдохнуть годок. Гораздо больше, чем дела королевства, ее беспокоил король. Он оказался упрямым и своевольным. Балерина твердо решила, что не оставит его без присмотра и не позволит вытворять глупости вроде затеи с поступлением в медицинский институт, нарушившей жизнь и на все лето отнявшей у нее Василия.

«Вася станет ручным, но за ним нужен глаз да глаз! Я буду его направлять!» — думала балерина.

Время тянулось медленно, но день все же пролетел незаметно. Было шесть часов вечера. Василий не звонил и не приходил. Татьяна начала беспокоиться. В семь часов она не выдержала и позвонила на Большую Молчановку. К телефону подошла Ольга Васильевна. Как только кончились приветствия, балерина спросила:

— Вы не знаете, где Вася?

— Танечка, он дома. Спит.

Татьяна ожидала любого ответа; но только не этого. Ее охватило негодование. «Спит? Спит! Я извелась в неизвестности, жду его целый день, а он бессовестно дрыхнет!» Балерине казалось, что Василий плюнул ей в душу.

— Ольга Васильевна! — ответила Татьяна, чувствуя, что говорит раздраженно. — Пусть Василий сразу же позвонит мне, как только проснется. — И бросила трубку.

Прошел час, потом второй и третий. В квартире несколько раз звонил телефон. Татьяна первой подбегала к аппарату, но слышала не тот голос, который ждала. За это время балерина многое передумала. Сначала она вспомнила свои обиды на Василия и его поступки, которые считала плохими.

Студент представлялся ей в самом неприглядном свете:

«Он черствый, грубый, нескладный, невнимательный, упрямый, скучный. Его противные русые волосы топорщатся вихрами. Чем только он меня присушил?»

Потом Татьяна переключилась на события сегодняшнего дня. «Спит? Нет, это сказки! Нельзя так долго спать! На самом деле он ушел с приятелями, а про меня забыл. Или он меня обманывает и имеет любовницу. Кто она? Инесса? Но она на юге. Его училка? Ее тоже нет в Москве. Значит, Вася с кем-то еще спутался. Наверно, познакомился с девчонками в институте и загулял после экзамена. Нет, он у Надежды. Она на него в вагоне по дороге в Москву заглядывалась!»

Татьяна захлебывалась от отвращения к Василию. Она накладывала на него самые страшные кары. Порой ей хотелось самой расцарапать ему лицо. Немного успокоившись, балерина представила, как Вася приползет к ней на коленях жалкий и виноватый, а она уничтожит его своим презрением. Между ними с этой минуты все будет кончено. Навсегда!

Время шло. Известий от Василия не было. Татьяна устала от мучительных мыслей и ожидания. Еще больше ее удручало то, что она все равно ждет Василия и в глубине души обрадуется, когда он появится. Его непослушные русые волосы были такими красивыми! Балерину охватило отчаяние. К глазам подступили слезы. В эту минуту в комнату вошла мать:

— Таня, мне кажется, что он сегодня сдавал последний экзамен? Каков результат? — Анастасия Ивановна прекрасно видела, что происходит с дочерью.

— Вася пока ничего не сообщил, — отвечала Татьяна, стараясь не показывать своего смятения.

— Не пора ли известить? На дворе уже ночь.

— Вася не может меня известить, потому что он спит.

— Спать — и поэтому держать тебя в неизвестности! Какая черствость и невнимательность! — произнесла Анастасия Ивановна. — Впрочем, ничего другого от него ждать не приходится. Таня, тебе пора это понять!

Татьяна уныло молчала. Еще несколько дней назад подобное замечание вызвало бы протест со стороны дочери и привело бы к ссоре. Анастасия Ивановна поняла, что посеянные ею семена недоверия к Василию дали хорошие всходы. Все прошедшее время она разбрасывала их щедрой рукой. Мать решила довести разговор до конца и попробовать убедить Татьяну, что ей пора расставаться с Василием. Словно чувствуя, о чем пойдет речь, дочь воскликнула:

— Мама, помолчи! Мы с тобой никогда не поймем друг друга. Ты не женщина, ты никого не любила! А я люблю и жить без него не могу. С ним я узнала, какое счастье быть женщиной!

— Доченька, ты узнала не счастье, а несчастье быть женщиной! — От этих слов Татьяна вздрогнула. Мать предстала перед ней в незнакомом облике. От маски холодной вежливости не осталось и следа. Перед балериной стояла страдающая и переживающая свое горе женщина. — Ты подарила свою любовь, — продолжала она, — отдала душу, сердце и тело Он для тебя стал целым миром. Ты слышала притворные слова и верила в ответное чувство.

Но ты оказалась обманутой. Не успела пройти радость первых дней близости, как он отгородился от тебя глухой стеной. За ней проходит вся его жизнь, в которой для тебя нет места! Тебя нет в его душе и сердце! Даже находясь рядом с тобой, он думает о своем, далеком. Ты молишь о ласке, а он отмахивается от тебя как от назойливой мухи. Все это ты уже испытала.

Татьяна смотрела на мать как на вещуныо. Она говорила то, что наболело у нее на душе.

— Послушай, что будет дальше, — продолжала мать. — Ты воображаешь, что он сильный и мужественный? И здесь тебя ждет разочарование. Скоро ты увидишь его растерянным, жалким, — она презрительно улыбнулась, — и требующим сочувствия. Его согнут неудачи. Л неудачи будут всегда. Он из тех, кто стремится к невозможному и хочет коснуться солнца. Это пустые мечты. Светило наказывает наглецов. А еще тебя ждет нищета. — Мать остановила дочь, которая хотела сказать про свое наследство. — Деньги — мусор, но их надо уметь добывать. Он на это не способен. Тебе придется улыбаться на грошовую зарплату, а сейчас, — Анастасия Ивановна усмехнулась, — если он поступит в институт, то ты будешь улыбаться на стипендию. На жизнь пойдут твои средства. Надолго их не хватит.

Итак, подведем итог. — Она говорила теперь, как всегда, холодно и немного презрительно. — Твой удел: обманутая мечта, муж — тряпка и неудачник и в придачу нищета. Получай свое женское счастье!

Татьяна зарыдала и уткнулась в колени матери.

— Мамочка! Как мне быть? Мне никогда не было так плохо, даже в лагере!

— Никому не открывай своего сердца. Живи для себя. Береги богатство и цени независимость. Добивайся успеха на сцене, — ответила мать. — К тебе придет поклонение. Кругом будут ходить толпы мужчин. Выбирай любого. Пусть всем правит твой каприз! Ты узнаешь все радости жизни и обретешь покой. — Анастасия Ивановна чувствовала, что дочь пойдет ее путем.