Записки рецидивиста

Глава 3 «КИЧМАН» ДЛЯ СУМАСШЕДШИХ

1

Сангородок — это лагерь всех лагерей Узбекистана. В нем размещено несколько корпусов различных отделений. Есть хирургическое отделение, терапевтическое, гинекологическое, есть большой физкабинет для парализованных, а третий корпус самый «веселый»: здесь содержат буйнопомешанных, есть еще корпус для «тихих».

Меня определили в корпус для буйных. Локальная зона корпуса огорожена высоким железным забором с колючей проволокой по верху. Барак — самая обыкновенная камерная система. В камерах-палатах содержат по десять-пятнадцать больных, есть и одиночные камеры. Барак для женщин был расположен на одной территории с мужским, только прогулочные дворики разные. В них на час в день выгоняют больных на прогулку.

Принимали меня молодые санитары, тоже зеки, но с первой судимостью и общего режима. Один санитар-амбал толкнул меня, сказал:

— Проходи, — и указал, где мне встать.

— Не толкайся, — ответил я.

Санитар подошел вплотную, поднес к моему носу кулак. Это было уже слишком, я не выдержал. Ударом локтя в живот я сбил санитара с ног. Четверо других санитаров, под стать первому, кинулись на меня, стали бить. Двое меня держат, а трое пинают. Били в живот, по ногам, по голове только не били, она у меня в бинтах вся была и в крови. Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы в локалку в это время не зашел врач в белом халате. Это был мужчина лет тридцати с большой головой и высоким лбом. Он крикнул санитарам:

— Отставить!

Санитары отпустили меня, я стоял пошатываясь. Врач обратился ко мне:

— Пойдемте со мной, — завел меня в кабинет. — Садитесь.

Я сел, попросил воды. Врач налил в стакан, протянул мне. Стал спрашивать меня и записывать анкетные данные. Потом слушал меня, прощупывал, задавал вопросы:

— Каким видом спорта занимался?

— Штангой.

— За что привезли?

— Двоих зарубил.

— На что жалуетесь?

— Ни на что. Только в голову иногда сильно «стреляет».

Врач нажал кнопку на столе, вошли два санитара.

— Больного не трогайте, отведите в третью палату, — сказал врач.

Подошли к камере, кормушка была открыта, в нее выглядывал один мужик. Увидев меня, он затанцевал по камере, приговаривая:

— К нам пополнение, к нам пополнение…

Санитары, слегка прошмонав мои карманы, открыли дверь камеры. Я вошел, стоял на пороге и оглядывал своих будущих соратников. Когда дверь за мной захлопнулась, я сказал:

— Здравствуйте, товарищи!

Один пожилой идиот маленького роста подбежал, схватил меня за руку и, преданно глядя мне в глаза, сказал:

— Здравствуйте, Феликс Эдмундович!

От неожиданности такого обращения ко мне я опешил сначала. Потом сообразил, где нахожусь. Вспомнил пословицу: «С волками жить — по волчьи выть», тут же мысленно переиначил ее: «С дураками жить — дураком быть». В общем, надо включаться в этот КВН и «косить» (придуриваться, симулировать).

А идиот продолжал ораторствовать:

— Товарищи! Я же вам говорил, что Феликс Эдмундович скоро подъедет. И вот он здесь, с нами. Какая, товарищи, радость у нас сегодня!

Камера пришла в оживление, человек десять стали по очереди подходить ко мне, здороваться, представляться. Кого тут только не было. Был и Моцарт, все руками махал, дирижировал, были Наполеон и Чапаев, лейтенант Шмидт и Александр Невский. Обиняком от всех держался Геббельс. Не знаю, кто дал этому мужику такую кликуху, но рожа у него была действительно отвратительная.

Я понял: делать нечего, так просто от них не отделаюсь, поэтому пригласил всех сесть к столу. Одному дал команду стать на волчок, к двери. Ласковый идиот, видимо, старый марксист и революционер-каторжанин — так его тянуло на революционные темы, спросил у меня:

— Феликс Эдмундович, а вы не знаете, где сейчас Владимир Ильич?

— Вождь находится в Андижане и тоже скоро приедет к нам руководить революцией, — не стал я огорчать старого революционера. — Во главе революционного комитета стоят четыре человека: Владимир Ильич, Яков Свердлов, Иосиф Сталин и я. Революция, о которой все так мечтали, свершилась, товарищи!

Тут идиот от радости закричал:

— Ура!

— Утухни, недобиток! Соблюдай конспирацию. За дверями полный коридор белых, — сказал я на этот эмоциональный всплеск души больного.

— А потихоньку можно?

— Ну-с, разве что потихоньку.

Идиот сказал «ура» тихим голосом, почти шепотом. А я продолжал развивать мысль, которая, видимо, пошла в масть моим сокамерникам.

— Конспирация и еще раз конспирация, товарищи. Только тогда мы сможем победить контру. Я прорывался через кордон белых, бандитские пули изрешетили мне голову. Вот, смотрите, — сказал я и в доказательство рукой дотронулся до кровавых бинтов на своей голове. — Но мы их разобьем.

Все шизики с уважением смотрели на мою забинтованную голову, а кое-кто стал подходить ко мне и пальцами трогать бинты, говоря при этом: «Да, действительно».

— Я уже разработал план, как разгромить армию Деникина и Колчака, — продолжал я «гнать порожняк». — Армия Бонапарта пойдет с левого фланга, конница нашего легендарного Василия Ивановича ударит справа. С тылу со своей армией зайдет Невский, а посередине пустим на беляков танки. Может, господа офицеры предложат свою доктрину наступления?

Но мой гениальный план произвел на прославленных полководцев сильное впечатление. Чапаев вскочил из-за стола, стал ходить по камере, рубя воздух рукой. Бонапарт подошел к зарешеченному окну, сложил на груди руки, задумался, глядя вдаль. Один только низкорослый революционер, глядя на меня преданно, как кролик на удава, задумчиво спросил:

— А что, Феликс Эдмундович, сразу оба танка пустим на белых?

— Пустим еще и третий, если покрасить успеем, — ответил я. — А сейчас я с дороги, устал, хочу отдохнуть.

Я встал из-за стола, посмотрел, где свободная койка, подошел, разделся и лег, накрывшись одеялом с головой. Лежал и думал: «Нормальный я или тоже сумасшедший? Но мозги-то работают четко. А дальше как быть? Если даже я еще нормальный, то здесь недолго на самом деле с ума сойти. Надо постараться ко всему быть хладнокровным. Но чтобы не выделяться из общей массы психически больных, потихоньку „гнать по пятому номеру“ (симулировать психическое заболевание)». Так я уснул.

Часа через два я проснулся. Дуркоты занимались каждый своим делом. От нечего делать я решил прощупать Геббельса, что собой представляет. Он ходил с тоненькой книжонкой под мышкой и что-то бубнил под нос.