Записки рецидивиста

— Много не пейте, а то Новый год проспим, — предупредила Маша.

Время до Нового года еще оставалось, я поднялся и сказал:

— Тамара, идите познакомьтесь как следует, а к двенадцати просим к нашему столу.

Тамара с Иваном ушли к ней в хату знакомиться как следует. А мы с Машей разделись, легли на кровать отдохнуть. Она рассказывала мне, как в лагере сидела:

— Меня всегда надзиратель приглашал полы в дежурке мыть и всегда приставал ко мне. А я молодая была, ни о чем не думала, да и глупая была…

— Это я уже почувствовал, — пошутил я.

— Ти, дурак какой-то. Ну тебя, — возмутилась Маша и отодвинулась от меня. — А что, Дима, ты не расскажешь, как сидел, сам-то откуда, есть ли родители?

— Никого, Маша, у меня нет. А сам я из детдома, там меня аист в капусту высадил, да, видно, неудачно, вот и сидел с малых лет. Что там рассказывать, известное дело, тюрьма никого человеком не делает. Это все ментовские сказки: воспитывают они нас, исправляют, из волков овец делают. И если рассказывать тебе всю мою жизнь, года не хватит. — А сам подумал: «Зачем ей душу изливать, мне-то от этого легче — не будет». — Главное, Маша, я с тобой, жив и здоров, чего и тебе желаю. Жизнь продолжается. Солнце всходит и заходит, и у нас с тобой светло. Посмотрим, что еще Новый год принесет, — ответил я женщине.

Маша хоть и была в годах уже, но темперамент из нее хлестал фонтаном. Бывало, я просто лежал, а она «издевалась» надо мной, что хотела, то и делала. А насытившись, прямо на мне и засыпала. Так было и на этот раз. Проснулись мы поздно, часов в девять вечера.

— Ну что, Маша, будем подниматься? А то Новый год проспим, — сказал я.

Она лежала возле меня совершенно голая. Обняла меня и, целуя, сказала:

— Как подниматься не хочется. А ты к другой не уйдешь? Я вижу, как у тебя глаза начинают бегать, только бабу увидишь. Тамарка не успела в хату войти, а морда у тебя как у кота стала.

— Ты что, Маша, говоришь? Побойся Бога. Это тебе просто показалось. Тем более, я сам ее с Ваней познакомил. Да и вообще, кроме тебя, мне никого не надо. Мне тебя с избытком хватает. Можешь быть спокойна. А в общежитии, конечно, я должен кровать иметь. Вдруг задержусь где, так ты будешь знать, что я в общежитии.

— Так ты можешь у меня жить. Тебе что, у меня плохо? — не унималась женщина.

— Нет, Маша, не плохо. Но чем черт не шутит, когда Бог спит, может, поругаемся когда, так у меня свой угол хоть есть.

И мы снова отдались друг другу. Потом поднялись, помылись из тазика теплой водой. Маша поставила разогревать еду, закрасила брагу вареньем. Я попробовал немного, так голова сразу кругом пошла. Лег на диван и стал слушать музыку. В стену постучали, Тамаркин голос спросил:

— Вы там живы?

— Почти. А вы? — ответил я.

Ваня бодро крикнул:

— Живы мы, живы!

И я понял, что у Вани все канает в масть. Скоро и он пришел с Тамарой. Мы с ним сидели на диване, а женщины хлопотали у стола. Тамара принесла холодец в тарелках, заставила им полстола. Потом бабы сходили в магазин, принесли бутылку шампанского и два бидончика пива. Ввалились в хату веселые. Видно, в магазине мужики насовали им приятных комплиментов. Стали выкладывать на стол покупки. Мне захотелось пива.

— Маша, налей нам пива с Иваном, — попросил я. — Напиться мы еще успеем.

Мы сидели и пили пиво. Тамара побежала домой за пластинками, а я наказал ей, чтобы танго обязательно захватила и желательно старинные. А у Ивана спросил:

— Ну, как Тамарка?

— Вроде ничего баба.

— Вот и трись возле нее, — наставлял я молодого коллегу. — Мне кажется, лучше этих баб здесь нет. А там посмотрим. Жизнь на этом не кончается.

Когда вернулась Тамара, я выбрал танго «Брызги шампанского», поставил на проигрыватель, и мы с Машей пошли танцевать. Ваня с Тамарой последовали нашему примеру. До Нового года оставались считанные минуты. Пришел Юрка Огородников с женой и гитарой и Иван Дармороз с Веркой. Получился приличный кодляк — четыре пары. Все расселись за столом, ударили куранты, а я выстрелил пробкой из шампанского. Новый год наступил!

3

Пьянка продолжалась до утра. Пили, ели, плясали, пели песни. А утром Иван с Верой пригласили всех к себе. Мы собрались и пошли. Пока шли, все вывалялись в снегу, толкали в сугробы то Машку, то Верку, то Тамарку. Пришли на хату. Встретила нас Веркина дочка, девушка лет восемнадцати. Когда раздевались, она брала у гостей одежду и вешала на вешалку. Стол накрыли очень богатый. Все расселись, и пьянка вспыхнула с новой силой. Пришли еще двое мужиков: Юра Перец и Петро, это товарищи Вани Тэкзы. Они, оказывается, искали Ваню по поселку. Их тоже пригласили к столу. Петро, как я потом узнал, приходил до этого к Марии. А сейчас я этого не знал.

Когда стали танцевать, Петро взял Машу за руку, сказал:

— Пойдем потанцуем.

Она отказала и добавила:

— Мне есть с кем танцевать.

Всего этого я не видел. В это время я разговаривал с Иваном Дарморозом. Он рассказывал про жизнь в Винницкой области, откуда он родом. Увидел я, когда Петро тянул Машу за руку и говорил:

— Да что ты, сучка, выкаблучиваешься? Пойдем!

Маша оттолкнула Петра. Он снова к ней. Тогда я поднялся, подошел к нему и сказал:

— Ты слышал, что она тебе сказала? Это раз. А то, что сегодня она моя — это два. Понял? Коли пришел в общество, свои принципы оставь. А лучше всего для тебя — уходи отсюда по-хорошему.

— Я первый к ней приходил, тебя еще не было, — ответил Петр.

— Маша, так это? — обратился я к Марии.

— Да приходил он с компанией, так я их всех из хаты выгнала. А делов с ним никаких не имела, — ответила женщина.

— Хорошо, а сегодня ты с кем будешь: со мной или с ним? — задал я риторический вопрос.

— Конечно, с тобой, он мне до одного места не нужен, — дала Маша исчерпывающий ответ.

— Все, парень, уходи, — подвел я итог нашей дискуссии.

— Да кто ты такой, чтобы указывать, где мне быть? — не унимался Петро и в придачу замахнулся на меня кулаком.

Но я опередил, двинув его локтем в грудь. Отверженный любовник перелетел через скамейку и сложился на полу. Его товарищ Юрка Перец ринулся на меня. И здесь я оказался не последним: ногой засадил ему в живот, Юрка упал, скрутился в колобок.

Тамарка, а за ней и Ваня Тэкза кинулись на улицу, Ваня успел крикнуть:

— Димыч, уходим отсюда!

— Ваня, помоги мне их выкинуть, — обратился я к Дарморозу.

Вдвоем мы выкинули с крыльца Юрку Перца и Петра. В это время Юрка Огородников с женой поднялись из-за стола и тоже ушли домой. Юрка сказал:

— Демьян, приходите вечером с Машей к нам.

С Иваном мы сели за стол, выпили, и я с Машей ушел домой. По пути зашли в «мордобойку», выпили пива. А вечером к нам на хату пришел Юрка Перец, извинялся и за себя, и за Петра. Мы пригласили его за стол, да так «откушали», что он еле ноги унес. А мы с Машей врубили музыку и пошли танцевать, будто ничего и не было. Я воспринимал все в порядке вещей, на Машу не обижался. А за что на нее обижаться: баба она одинокая, справная, кобелей вокруг свора крутится. Закон природы, а против него не попрешь.