Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос

Но ни одним вопросом она не могла заниматься дольше трех дней подряд. Любая цель, вызвавшая вначале всплеск энтузиазма и бурной деятельности, на следующий день порождала сначала слабый, а потом все усиливавшийся поток рассуждений о том, зачем эта цель нужна. На третий день делался вывод, что в жизни и так много еще не законченных дел. Цель откладывалась в долгий ящик и забывалась в нем навсегда.

В 1997 году, уже работая в недвижимости, я продала все, что у меня было, и, наделав долгов, наконец купила себе квартиру. Квартира располагалась в маленьком дворовом флигеле недалеко от Суворовского проспекта. Через неделю ко мне пришла соседка с третьего этажа с просьбой расселить их коммуналку.

Вечером я сказала об этом Марине по телефону, описывая жизнь на новом месте.

— Я хочу жить рядом с тобой, — неожиданно сказала Марина. — Продай мою квартиру и рассели за эти деньги соседей.

Так началась моя третья сделка.

Глава 10 О лучшей подруге, или Никогда, никогда, никогда не работайте с близкими людьми

Октябрь — декабрь 1997 года

Квартира, которую мне предложили расселить, была на третьем, последнем, этаже нашего дома. Небольшая по размеру, всего 63 метра, она состояла из трех комнат, две из которых были дефектными, так называемыми «чулками», маленькой шестиметровой кухни с окном прямо в стену соседнего дома, до которой было не более двух с половиной метров, и большой прихожей. Рядом с кухней был небольшой туалет, а самодельная душевая кабина стояла прямо в коридоре. Окна комнат тоже упирались в стену дома, отстоявшую примерно метра на четыре. Правда, несмотря на близость соседнего дома, квартира была светлой — солнце попадало в пространство между домами.

«Чулок» — это комната с нарушенными пропорциями, ширина которой несоизмеримо меньше длины. Ширина таких комнат определяется расстоянием между окнами — при заселении бывших барских покоев просторные залы разрезались на части перегородками, просто поставленными между проемами так, что получались комнаты с одним окном. Ширина таких комнат колеблется от 2,3 до 2,5 метров, длина — примерно в четыре раза больше. При ширине меньше 2,3 комната признается нежилой и переводится в места общего пользования.

Кроме того, многие комнаты в квартирах Петербурга имеют форму трапеции. Эта поразительная геометрия до сих пор вызывает у меня удивление. Вот представьте — на прямой улице стоит прямой ряд прямоугольных домов. А в каждой (!) квартире — трапециевидные комнаты или кухни. Причем все трапеции узкой стороной обращены к фасаду. В конце концов я сказала себе, что земля — круглая, и, видимо, такая форма есть просто способ скомпенсировать кривизну земного шара. И ничего не говорите мне о диаметре Земли! Петербург — город чудес.

На стенах виднелись следы протечек. Состояние квартиры оставляло желать лучшего. Пожелтевшие обои, старые рамы, скрипучие полы и отсутствие нормальной сантехники не придавало квартире привлекательности. Продавать такие квартиры можно или очень долго, или очень дешево.

В квартире жили разведенные супруги. Вернее, не совсем супруги и не совсем разведенные. Сергей и Тамара проживали в гражданском браке. За пять лет до описываемых событий они въехали в эту квартиру, обменяв на нее свои комнаты в других коммуналках. По документам каждому из них принадлежала одна из комнат, третья комната в силу своей дефектности — размер этой трапеции в самом широком месте был всего два метра — была признана местом общего пользования.

За пять лет совместного проживания отношения изменились, и коммуналка по документам превратилась в коммуналку по сути. Они жили в одной квартире как ничем не связанные между собой люди. Сергей привел новую гражданскую жену, которая тоже жила в этой же квартире. Тамара не смогла этого перенести. Депрессия, непрерывные слезы, выяснения отношений продолжались изо дня в день.

Сергей терпел, пытался успокоить Тамару, заступался за новую жену, которой доставалось просто потому, что она — новая жена, «понаехавшая» на чужую жилплощадь, хлопал дверью кухни. В общем, скучно не казалось никому.

И тут появилась я — новая соседка, работающая в недвижимости. Тамара пришла ко мне в гости.

— Надо же, как называется твоя профессия — агент, — удивлялась она, сидя на моей кухне. — В нашей организации под словом «агент» понимаются совсем другие люди.

Сергей был офицером РУБОП. Тамара работала в этом же управлении, перекладывая бумажки в канцелярии.

— Агент — это звучит гордо, — продолжала шутить она. — Агент 007.

Из своей комнаты вышел сын. Услышав последнюю фразу, ребенок окинул скептическим взглядом мои старенькие домашние джинсы и кухонный фартук с рисунком пузатого оранжевого чайника на животе.

— Мать, ну какой из тебя агент 007? — сказал он ехидно. — Разве что запятую поставить: агент 0,07.

Вот они, современные дети!

Разъехаться Сергей и Тамара могли только на две комнаты в коммуналках. Сергей предпочел за эти деньги купить однокомнатную квартиру в области, решив, что лучше тратить время на дорогу, чем нервы на выяснение отношений с соседями.

Но даже при весьма низкой цене квартиры искать покупателя можно было долго. Хозяева это знали — несколько лет другие агентства безрезультатно держали квартиру в рекламе.

Фразу Марины о желании купить эту квартиру я всерьез не восприняла.

— Приезжай, посмотри на кота в мешке, — смеясь, сказала я. — А потом решай, хочешь ли ты жить в старом фонде.

Марина приехала на следующий же день, что было на нее совсем не похоже. Обычно к вылазкам дальше, чем до ближайшей булочной, она готовилась как минимум неделю.

Посмотрев квартиру соседей, мы сели пить чай у меня на кухне.

— Я хочу ее купить, — упрямо сказала Марина.

Я подавилась бутербродом. Это был абсурд. Марина жила в отличной двухкомнатной квартире в доме 137-й серии. Две просторные комнаты, десятиметровая кухня, большая прихожая с встроенными шкафами, большая ванная комната, в которой легко помещалась стиральная машина-автомат, балкон — эта серия домов пользовалась заслуженной любовью населения и стоила дорого. Дом стоял в пяти минутах ходьбы от метро.

— Марина, зачем тебе ЭТА квартира? — спрашивала я ее. — В ней одни дефекты, окна все до одного в стену, ремонт там нужен глобальный.

— Квартира светлая, вид из окон меня не волнует, — отвечала Марина. — Это центр. Вышел из дома — Невский рядом, Суворовский рядом. Леночке до института будет рукой подать.

— У тебя метро рядом с домом, — убеждала я ее. — До центра двадцать минут. Хочешь погулять по центру — садись на метро, выходи в любом месте — хоть на Невском, хоть на Васильевском, хоть на Петроградке.

— Метро — это метро. А тут ногами до всего дойти можно, — говорила Марина, которую на прогулку невозможно было вытащить неделями.

— Марина, у квартиры плохая планировка, комнаты неправильной формы, кухня маленькая.

— Я перенесу стены. Капитальных стен внутри нет, а перегородки можно двигать, как хочешь. Кухню расширю за счет коридора.

— Ты хоть понимаешь, сколько денег нужно на такой ремонт? — ужасалась я.

— Я уже все посчитала. Если ты продашь мою квартиру, у меня останется доплата. Вот за счет нее и отремонтирую.