Записки русского генерала

Они оставили несколько человек убитыми и всех захваченных пленных. Вскоре подоспели казаки из Калиновской станицы с одним конным орудием, и чеченцы удалились от Терека. Таким образом ускользнул я от сил несоразмерных, но не думаю, однако же, чтобы для того только, дабы схватить меня, решились они на большую потерю, без чего нельзя было преодолеть казаков.

В Екатеринограде господин Мазарович сообщил мне, что Аббас-Мирза не хотел слышать о сделанных мною предложениях и что в приеме, сделанном ему шахом, видел он совсем противное прежнему его расположению и той доверенности, которую он отличал его. Господин Мазарович не сомневался, что война непременно последует, хотя по отпуске его из Султании вскоре отправлен будет чиновник с поручениями от шаха, впрочем, заключающимися в повторении желаний его, дабы границы были назначены на основании предложения Аббас-Мирзы, который успел совершенно наклонить его к своему мнению.

Чрез несколько дней уведомил меня генерал-лейтенант Вельяминов о прибытии чиновника надменного и горделивого, который желал непременно трактовать со мною. Вместе с тем получил я от него самого письмо, в коем испрашивал он, дабы назначил я ему время и место свидания на линии.

Сего по многим причинам нельзя мне было ему предоставить, и я самым вежливым образом отвечал ему, что он может с тою же доверенностью переговорить с генералом Вельяминовым, заступающим место мое с полною властию. Он, не вступая ни в какие переговоры, отправился обратно, и из сего легко можно было заметить, что поручение его было единый предлог, дабы выиграть время.

Здесь получил я известие о кончине императора Александра 1-го: весть внезапная и тем еще более горестная. Прежде пронеслись слухи не довольно обстоятельные, и приятно находить их невероятными.

Вскоре [последовал] указ Сената о присяге императору Константину. Начальнику корпусного штаба позволил я отправиться в Тифлис по причине болезни. Туда же обратив господина Мазаровича, сам поехал в Червленную. Декабря 26 дня прибыл фельдъегерь с отречением его [Константина] от престола и манифестом о восшествии на трон императора Николая I. Войска, при мне и в окрестностях находившиеся, приняли присягу в величайшем порядке и тишине.

1826

Генерал-майор князь Меншиков, бывший генерал-адъютант покойного императора, назначен в Персию с объявлением о восшествии на престол ныне царствующего. Под сим предлогом имел он поручение войти в переговоры о разграничении и стараться сколько возможно кончить дело сие, утвердив приязненные с Персию связи. На сей конец, сверх выгодных предложений, сделанных мною Аббас-Мирзе, угодно было государю императору уступить полуденную часть Талышинского ханства.

Генералу князю Меншикову приказано было войти по сему предмету со мною в рассуждение и собрать все нужные от меня сведения, почему и прибыл он в Червленную. Почти никакого не было неудобства отдать и все ханство Талышинское, которое, не принося нам ни малейших выгод, малым числом войск защищаемо быть не может, а содержания для того большого числа оных не стоит.

Но по свойству персиян, в особенности же Аббас-Мирзы, невозможно было надеяться достигнуть тем прекращения неудовольствий и даже претензий со стороны его. Давно было желание Аббас-Мирзы приобрести его, дабы показать народу своему, что Россия ищет дружбы его даже самыми пожертвованиями. Он не один раз обращался ко мне о том с бесстыдною просьбою.

Наконец, предлагал за ханство деньги, но с тем, чтобы издан был публичный акт, которым ханство предается во власть его, а им деньги будут уплачены по тайному условию. Не только подобные меры не почитал я приличествующими, но отдачу ханства, сколько впрочем ни бесполезного для нас, не находил возможным, потому что оно покорилось России добровольно.

Отец нынешнего хана в надежде на покровительство России противился Персии, испытал войну несчастную, изгнан был из своих владений и, наконец, Гюлистанским трактатом в конце 1813 года часть ханства, довольно значительная, предоставлена была Персии.

России принадлежат многие мусульманские провинции, на коих уступка Талышинского ханства непременно произвела бы невыгодное для нас влияние, которое не упустила бы Персия поддерживать тайным образом, и сопредельного Персии ханства Карабахского владетель, соединенный тесными узами родства с шахом, был бы поводом к величайшим неудовольствиям.

Когда в 1817 году отправлялся я послом в Персию, известно мне было, что шах, обнадеженный ходатайством Англии, объявил разные желания, и хотя предоставлено мне было, обозрев границу, изыскать средство, не повреждая, разумеется, выгодам нашим, сделать какую-нибудь уступку, я не нашел ничего другого в угождение шаху, как сделать Талышинское ханство независимым от России и под покровительством обеих держав.

Но сего предложения моего государю императору не угодно было одобрить. Следовательно, давно видел я, что отдать Талышинское ханство во власть Персии было неприлично.

Чрез несколько дней генерал-майор князь Меншиков отправился в Тифлис. Можно было надеяться, что, одарен будучи отличным умом, счастливыми способностями и притом довольно хитрый, что в делах с персиянами совсем не мешает, он успеет в исполнении поручения и даже без уступки ничтожной частицы Талышинского ханства.

Поручение дела, независимо от меня, должно было обнаружить, что не я был причиною затруднений. Я просил о сем прежде официально, но при покойном императоре сего не сделано; теперь же легко заметить я мог, что успели сделать внушение, что несговорчивость со стороны моей виною всех неудовольствий и что Аббас-Мирзе гораздо приятнее иметь дело со всяким другим. Словом, я начинал видеть недостаток ко мне доверенности.

Января 22-го войска собрались при крепости Грозной. Они состояли из двух баталионов Ширванского, одного Апшеронского, одного 41-го егерского полков, одной гренадерской роты Тифлисского пехотного полка, 600 линейных казаков и 16 орудий артиллерии. С такими войсками можно было наказать не одних чеченцев.

26-го числа прошли войска Хан-Кале, неприятеля было не более 200 человек, который произвел перестрелку с арьергардом. В первый раз был я на сем месте и видел труды покойного генерал-майора Грекова, ибо едва оставались признаки леса, прежде непроходимого, где в 1806 году генерал Булгаков понес весьма чувствительный урон, много ободривший чеченцев.

Теперь обширная и прекрасная долина представляет свободный доступ в средину земли их, и нет оплота, на который они столько прежде надеялись. В тот же день занято селение Большая Атага. Войска нашли роскошное продовольствие для себя и для лошадей. Жителей застали весьма немногих, ибо спаслись они в ближайшие леса, в домах осталось много имущества. Селение не менее 600 дворов, и много домов хороших.

Войска, расположенные лагерем у селения, два дня сряду имели довольно сильную перестрелку. Казаки дрались при обозрении переправы чрез реку Аргун. В Малой Атаге, лежащей на противоположном берегу, замечены большие огни, слышны были выстрелы и крик в ознаменование радости о прибытии на помощь соседей, и тогда же дали знать лазутчики, что пришли чеченцы, по Мичику живущие, часть ичкеринцев и несколько лезгин.

30 числа в 4 часа пополуночи послал я два баталиона Ширванского полка, одну роту 41-го егерского, 8 орудий артиллерии и 500 казаков сжечь селение Чахкери, где неприятель имел удобное пристанище и всегда собирался. Пред рассветом войска, приблизившись к селению, замечены были караулом, и потому, не теряя времени, после нескольких выстрелов из пушек, один баталион бросился в селение, из коего неприятель спасся бегством.

Баталион, сжегши селение, без препятствия выступил из оного; но когда в обратный путь отошли около версты, чрезвычайно густой туман лег на землю, с которым соединившийся дым от горящего селения до того затмили свет, что в самом близком расстоянии нельзя было ничего видеть.