Записки Старого Когитатора

После чего некрон развернулся и потопал к выходу. А паучки подхватили Кристину и попёрли за ним, указывая на ряд технических деталей “локализованного стазиса”. В смысле мы не “единое полотно” в остановленном времени, а отдельные статуи.

Впрочем, эта мысль проскочила фоном. А я начал ощущать боль, разрывая стазисную структуру, слишком интенсивно, вот совсем за пределами своих сил я воздействовал.

Но ситуация иного и не предполагала. Первое: варп знает, как на Кристине скажется “усиление стазиса”, и проверять никакого желания. Второе: мы с Кристиной — “одно целое” в определённом смысле. И как скажется енто сволочное усиление на мне — непонятно.

А значит, давать железной мертвечине продолжать творить надругательство нельзя.

В общем, судорожным рывком освободившись от стазиса (по-моему, мне послышался звук раздираемой ткани — то ли рвалась реальность, то ли я — пофиг), я рванул к мертвечине. Причём коготь с правой руки пришлось сдёргивать — извращённая требуха слаанешита в остановленном времени “заклинила” оружие. А времени (да и желания) на расковыривание стазиса в поганце у меня не было.

В общем, рванул я к некрону. Не самый разумный поступок: оружия у меня толком нет, броня, точнее, остатки её, на Кадии (и, кстати, надо бы перевезти с Милосердия “лёгкий” комплект. Если выживу. Если выберемся. Если вернёмся. Много “если”, в общем).

Но подвергать мою тереньтетку всяким технонадругательством категорически не можно! Я сам над ней надругиваюсь, без всяких там “техно”, а другим нельзя!

Паучки, прущие Кристину, на меня действий не предпринимали, но некрон начал поворачиваться. Но ни варпа не успевал. Я на мгновение задумался — так-то, по уму, надо когтить паразита. Но потенциально коммуникабелен… непонятно, в общем. В итоге совершил я если не глупость, то довольно необдуманный поступок. А именно, босой ногой зарядил по блестящей металлической заднице некрона некислого пинка. Нога, конечно, была моя и астартес, но жопа-то металлическая!

В общем, по итогам моего пинка в разные стороны полетело тело металлическое, матерящееся на латыни и вопрошающее у Вселенной, что за варповщина творится, в полёте. А в другую сторону полетело тело астартес, матерящееся на латыни, низком и высоком готике, русском, английском, немецком.

Потому что ноге было чертовски больно. По моему, я даже треснул пару фаланг.

— Какой же ты твёрдый, паразит металлический! — окончил я свой малый инквизиторский загиб, поднимаясь на ноги.

— Займи своё место, непокорный экспонат! — контрагументировал некрон, также поднимаясь на ноги и мацая свой посох.

И было у меня подозрение, что этот уас ни варпа не “символ”. А оружка какая-то.

Впрочем, первой атакой была атака нанитами. Ну, или чем-то таким. Во мне появились непредвиденные металлические включения, о чём иммунитет астартес исправно доложил. Секундное наблюдение (и помощь иммунитету) показало, что эта нанохерь стремится к центральному головному уму. Ни черта не успевает, но стремится.

А некрон пырился на меня своими зелёными сенсорами, явно ожидая эффекта.

— Не помогут тебе наниты, — показал я изящный жест мертвечине.

— Досадно, но не критично. Экспонат, займи своё место, будь любезен.

— От экспоната слышу, — припечатал я мертвечину.

Впрочем, на этом диалог прервался. Вбив посох в землю, некрон кинулся на меня врукопашную. Причём, нужно отметить, что моя мысль о “крылах” таковой и оказалась. Ламеллярный плащ был явным активным манипулятором, двойным. Его и пришлось разорвать — закутывал.

А вообще, некрон был не по силам человеку. Даже звёздному. Но вопрос псионики и работы над собой, меня и Кристины. То есть, если бить по этой металлической сволочи (и пинать, да) явно не стоило, то усилия “на жим” у нас были сопоставимы, даже с некоторым моим преимуществом. Но по мне-то эта сволочь несколько раз стукнула! Больно, между прочим!

Так что в итоге мы оказались лицом к лицу. Ногами я стоял на его противных ходилках, руками разводил его противные хваталки. Ну и играл в гляделки с зелёными сенсорами.

— Ты, вроде бы, условно разумен, — произнёс я. — И способен на диалог. Вижу возможным… — начал было я.

— Какое оскорбление! — аж сильнее засиял сенсорами некрон. — Похоже, надо будет ставить в экспозицию голограмму…

Прогнувшись всем телом, некрон откинул меня, бросившись к своему посоху. А я, восстановив равновесие, за ним. Не факт бы, что успел, но…

На полпути приостановился, широко разведя руки, с ехидной улыбкой.

Дело в том, что посох в руках некрона был псионическим оружием. Более того, узоры света и ветра были частично знакомы — это были растительные узоры (древних, насколько я понимаю).

В общем, до меня колдунство не долетело. А некрон склонил голову, замерев.

— Может, поговорим, уважаемый? — озвучил я, решив побыть вежливым Инквизитором.

— С эксп… — начал было некрон, но прервался. — И о чём вы желаете побеседовать, Игнис Сацер?

— Предпочитаю — Терентий. Или господин Инквизитор, — ответствовал я.

— Тразин Неисчислимый, старший археовед галерей Солемнейса, — ответно представился некрон, не отводя от меня взгляд. — Ваша речь, господин Инквизитор, содержала слова мёртвых языков. Не использующихся не менее тридцати пяти миллениумов.

— А ваша речь, господин старший археовед, не используется сорок тысяч лет. В той форме, что используете вы, безусловно. Кроме того, ваши собратья спят. Как вы узнали про тридцать пять тысяч лет?

— Поговорим?

— Поговорим.

— Добро пожаловать в галереи Солемнейса, — сделал жест мертвечина.

Жест подразумевал “идите вперёд”, ну да и ладно. Риск немалый, но надо. Воевать его не очень хочется. И поднимать вопрос о находящихся в стазисе… преждевременно, такой вот каламбур. Судя по всему, некрон — коллекционер. И говорить о том, что я собираюсь часть его коллекции отъять, потому что она МОЯ — не самое разумное.

Впрочем, некрохрыч проявил дивную сообразительность: покинув экспозицию и оказавшись в здоровенном коридоре, я обнаружил столик с двумя креслами. И так, с видом на “экспозицию Кадия” мы начали свою беседу. И вели её, наверное, дюжину часов.

А я получал (да и давал, куда деваться) ответы. Но и вопросы, получаемые мной… ну в общем, не узнал я не меньше, чем узнал. Да и новые вопросы появились.

Итак, память моего собеседника стирается раз в тысячелетие примерно. Не полностью, но очень основательно. Технических данных эпохи Войны в Небесах он лишён, только прикладные моменты. Когда была она — он не знает. Всё что было до нашей эры — знает ненамного больше (но всё же больше) меня.

С нашей эры он начал делать бэкапы. Смог разделить данные и мозг (точнее, процессор платформы). И более или менее “помнит” последние сорок тысяч лет.