Записки успешного манагера
Шрифт:
Тут уж я не выдержала и обрушилась с обвинениями на них обоих: сказала, что мне надоело подтирать им задницы, что и слепому видны изъяны заголовка, а если дизайнер косой на один глаз, то это его проблемы. Благо современная медицина позволяет лечить косоглазие, и у него еще есть возможность вернуться к нормальной жизни.
Дизайнер стал хрипеть что-то в ответ, я рявкнула, что мне надоели его бредни и завтра я жду исправленный вариант. Вышла из дизайнерской и выдохнула.
— Я смотрю, ты стала полноправным членом команды, — улыбнулся Липкин. — Правильно, с ними по-другому нельзя.
— Да я первый раз вот так, — сказала я.
— Ничего-ничего, ты все
Прибежал парень из соседнего офиса и рассказал, что на рынке задержали нашего фотографа и Урсулу.
— Как мне это все надоело! — плюнул Пробин и пошел в отделение.
Через час привели фотографа и неугомонную Урсулу. Оказалось, ей приспичило сфотографировать наши мясные ряды с мухами, бочки с селедкой и милиционера, который мочился под деревом. Похоже, проблема загрязнения окружающей среды волнует ее больше всего. На последнем кадре их и повязали. Мишкин устроил Урсуле нагоняй и пригрозил, что больше не выпустит ее одну за пределы студии. Проверили фотоаппарат, вроде все цело.
Вечером Швидко пригласил меня в гости попить чаю и посмотреть кино. С радостью согласилась. Живет он в самом центре, на пятом этаже сталинского дома. Вошли в квартиру Швидко включил музыку и попросил меня подождать минут десять, а сам помчался за пирожными в соседний магазин. Вспомнила про паспорт. Ну не буду же я рыться в шкафах и искать его? А руки жуть как чешутся. Вышла в коридор. Оба-на! Паспорт лежит на трюмо. Минут пять стояла и смотрела на него. И так смотрела, и сяк смотрела, в конце концов не выдержала и стала медленно переворачивать страницы. На странице «Семейное положение» штамп девятилетней давности о заключении брака с гражданкой Кошкиной.
Я выскочила из квартиры, по-моему даже не закрыв дверь. Шел дождь, я бежала по лужам, и дома у меня снова поднялась температура. Я зарылась с головой в одеяло, выпила чаю и разрыдалась. Проревела всю ночь. Нет в жизни счастья. И этот негодяй посмел усомниться во мне? А сам-то? Зайчик пушистый с хвостиком. Ненавижу мерзавца.
День пятьдесят восьмой
Мама поинтересовалась, почему у меня заплаканные глаза.
Сказала, что мне ночью приснился покойный дедушка и утром я плакала. А что я ей скажу? Что ее любимая дочь встречалась с женатым мужчиной?
Хозяйка Лесси познакомилась через Интернет с каким-то немцем. Выясняет, какие документы необходимы для перевозки собаки в Германию.
Майклуша сидит под дверью, прислушивается и, как только слышит хрюканье в подъезде, начинает гавкать и проситься гулять. Бедный пес, опять его угораздило влюбиться не в того, в кого надо, впрочем, как и хозяйку.
Пришла на работу. Все не то и все не так. Подошла к Ромашкиной и попросила разместить на сайте «НСВ» очередную новость.
Проверила сайты, полазила по Интернету и с горя написала в сообщество еще одну историю про свекровей и продублировала в своем ЖЖ:
Изольда Леонидовна была женщиной о-о-очень образованной и интеллигентной. Олег предупредил меня сразу, что маме НАДО понравиться.
В роду Изольды Леонидовны все были врачами и юристами, посему в качестве невестки ее устраивала особа:
1. С высшим образованием, желательно медицинским или юридическим.
2. Благородных голубых кровей.
Пункт первый меня совершенно не смущал. Мама извлекла из гардероба старый немецкий ридикюль, в котором хранились все мои документы, и начался подсчет:
1. Справка о незаконченном высшем образовании, выданная юридическим институтом МЮД г. Еревана (специальность юрист-правовед).
2. Диплом об окончании школы искусств по классу фортепиано.
3. Грамота и медаль за первое место в школьном конкурсе «Оратор года».
4. Свидетельство об окончании курсов секретарей-референтов.
5. Свидетельство об окончании курсов «Основы ПК».
6. Свидетельство об окончании курсов «Пользователь Microsoft Word».
7. Свидетельство об окончании курсов парикмахера-стилиста (последнюю корочку было решено не предъявлять по политическим соображениям).
С голубыми кровями было сложнее. Вечером за ужином я стала пытать отца на предмет наличия в нашем роду этих самых кровей. Результат оказался неутешительным: кроме национального героя Армении, дедушкиного брата-головореза, гордиться семье было нечем. Дед мой, правда, учился в литературном институте в Питере, но на цвет его крови сие обстоятельство никак не повлияло. Мы с папой распили бутылочку каберне, и тут его осенило: «Прадэд моей матери и твоей бабки бил писарем при Надир-шахе в Персии! Гаварят, умний бил, очэн!»
«Ну хоть что-то», — подумала я.
На следующий день я побежала к бабушке (маминой маме) и устроила допрос на наличие белой кости в ее роду. Бабка задумалась.
— Да все крестьяне были, пахали, сеяли.
— А дед? Может, из его предков кто-то был графом или князем, а?
Бабка покосилась в сторону деда:
— Да его мать от цыгана родила под забором, у-у-у, падлу страхолюдную, чтоб он сдох, прости меня Боженька!
Поняв, что и здесь обнаружить ничего не удастся, я вздохнула и стала собираться, и тут бабушка радостно закричала: «Вспомнила, вспомнила! Деду моему барин тулуп подарил, краси-и-ивый тулуп был, с вышивкой. А его немец во время войны забрал, ага!»
Решив компенсировать недостаток благородных кровей своими хорошими манерами и образованностью, я пошла штурмовать очередную крепость.
Изольда Леонидовна восседала на диване во всей красе. Хотела бы я в шестьдесят лет выглядеть так, как она.
— Присаживайтесь, деточка! — сказала она, выпуская струйку дыма.
Деточка присела. Изольда Леонидовна попросила подать ужин. Племянница Катерина засуетилась и стала бегать вокруг стола. И тут я ляпнула:
— А может, вам помочь?
То, что я именно ляпнула, выяснилось позже, когда моему будущему супругу было сказано, что у меня замашки крестьянки. Посмотрев на мои пальцы, Изольда Леонидовна спросила: