Записки Виквикского клуба

– А вот он взял и подарил. Это особый граф, его сын во время войны с фашистами был летчиком и вместе со своей эскадрильей базировался где-то у нас на Крайнем Севере, около Мурманска, кажется. Его советским орденом за храбрость наградили. У нас он и погиб в бою. В память об этом его отец и подарил нам замок.

– Откуда ты все это знаешь?

– Это не только я знаю.

Мы стояли на парадном крыльце. Сумерки сгущались, и гулять уже не хотелось. Разглядывая соседние здания, мало отличавшиеся от нашего дома, я размышлял о странной судьбе графского сына, сражавшегося против фашистов вместе с нашими летчиками. Об этом надо написать Леньке обязательно и со всеми подробностями.

5. ЕЩЕ ОДНА ТАЙНА ШЕРЛОКА ХОЛМСА

Мне показалось, что спал я очень долго, потому что, открыв глаза, я увидел комнату, наполненную светом, а на потолке гонялись друг за другом солнечные зайчики. Родители еще спали.

Я попытался открыть окно. Удалось это не сразу: сначала я не разобрался, что у англичан окна открываются не по-нашенски, а как в железнодорожном вагоне - поднимаются.

Улица внизу была совершенно пустынной и тихой. Меня это удивило: папины часы, лежавшие на столе, показывали почти девять. Неужели эти англичане такие засони? Или у них так положено по воскресеньям?

Решив узнать про все это у Вовки, я отправился к нему. На мои звонки никто долго не откликался, потом дверь приотворилась, и я увидел Вовку - заспанного, в одних трусах.

– Ты чего?
– сипло осведомился он.

– Эх, соня-засоня!
– укорял я его.
– Я-то думал, ты давным-давно встал.

– А который час?

– Девять скоро.

– Ну, заходи, я сейчас оденусь, - пригласил он и зевнул.
– Только тихо, отец и мать еще тоже не вставали.

Мы тихонько прокрались в комнату, где стояла Вовкина раскладушка и где висели часы в виде лучистого солнца. Посмотрев на циферблат, Вовка молча ткнул пальцем: смотри. Но я и сам уже видел, что стрелки показывали без четверти семь, и пробормотал, что у моего папы очень хорошие, точные часы и на них было, когда я проснулся, без чего-то девять. Вовка присвистнул:

– Папины! Они же у него по-московски ходят, а Лондон от Москвы отстает летом на два часа, а зимой на три.

Смутившись, я забормотал, что, мол, сейчас я уйду и пусть он себе дальше спит на здоровье. И убедился, что у моего нового знакомого очень покладистый характер.

– Ерунда, не расстраивайся. Я бы тоже на твоем месте сразу не сообразил. Погоди, я умоюсь, чаю выпьем и пойдем вниз. Ты пока книжки мои посмотри, если хочешь.

Книжек у него было хоть и не столько, сколько у Леньки, но тоже порядочно, целая трехэтажная полка. И больше половины - на английском. Я полистал одну, но ничего толком не понял, кроме того, что английский мне еще долбить и долбить.

– Ты сам их читаешь или тебе папа читает?
– спросил я Вовку.

– Сам. Папа еще в третьем классе начал мне задавать порции для самостоятельного чтения. Сначала по полстраницы, потом по целой, потом по две. Я и привык постепенно, уже почти и словарь не трогаю.

– Здорово! И ты все это прочел?

– Не-ет, что ты! Это папа мне, как говорит, впрок покупает. Но, в общем, я стараюсь так делать: день на русском читаю, день на английском.

– У тебя, наверное, по английскому круглые пятерки.

– У нашей Нины Петровны получишь круглые пятерки, держи карман шире! Сам увидишь.

– Но ведь ты уже книжки читаешь.

– Ей не книжки, а грамматика нужна.

– А вообще отличников у вас много?

– Нас и всего-то в классе восемнадцать человек. Тут тебе не Москва. Самый большой всегда - первый класс.

– Значит, каждый класс - единственный?

– Ну да.

Удивительная школа, подумал я. У нас, в моей московской школе, пятых, как и всех остальных, классов было - "А", "Б" и "В".

– Здание, наверное, тоже крохотное?

– Ясно, не как в Москве. Сам увидишь. Хотя теперь только в сентябре увидишь. Скоро в лагерь поедем, в замок, про который я тебе вчера рассказывал, его на лето нам отдают. Мы там знаешь как отлично живем! В Лондоне летом со скуки помрешь.

– Это ты, Вовка, помрешь, - возразил я.
– Ты тут все знаешь, тебе, ясное дело, скучно, а я-то только приехал, мне посмотреть охота.

– Неделя у тебя еще есть, - успокоил он меня.
– И потом, все равно целый день смотреть не будешь, родители-то на работе, только на уикенде смогут с тобой по городу покататься. А ребят в доме будет никого, вот и торчи один день-деньской.

Нарисованная им картина одиночного заключения в пустом доме не вдохновляла. Я понял, что в лагерь нужно выбираться во что бы то ни стало. Тем более, что это, оказывается, все тот же легендарный замок.

Увлекшись, мы заговорили в полный голос и, видимо, разбудили дядю Глеба. Просунув в дверь голову, он, откашливаясь, осведомился:

– Вы чего раскричались с утра пораньше? Самим не спится, так о других подумали бы.

– Пошли на улицу, - шепнул Вовка, когда дверь опять закрылась.

Но исчезнуть мы не успели. Дядя Глеб появился опять, растираясь на ходу жестким махровым полотенцем, и уже добродушно сказал:

– Так что ты говоришь, Витя? Не спится на новом месте?

Вовка поведал ему, как я напутал со временем, и он совсем по-доброму посмеялся. Кажется, хороший характер Вовка унаследовал от отца.

Выпив две большие чашки крепкого чая, дядя Глеб спросил:

– Так что бы это нам такое предпринять воскресенья ради? Куда пойти, куда поехать?

– Да ведь все еще спят.

– Что значит - все? А мы с вами не люди? Пока можем втроем куда-нибудь катануть, а после обеда всем гуртом. Оллрайт?

– Оллрайт!
– одобрили радостно мы с Вовкой.

– Какой же мы с вами, братцы-кролики, изберем маршрут?

– Можно поехать на Бейкер-стрит?

– А откуда ты... Ах, ну да, Шерлок Холмс. Стало быть, желаешь поглядеть квартиру самого знаменитого на свете сыщика?

Дядя Глеб почему-то подмигнул Вовке:

– Как, отвезем товарища на Бейкер-стрит, раз товарищ желает?

Вовка с улыбкой посмотрел на меня и кивнул:

– Раз товарищ желает, надо отвезти.

Через несколько минут мы уже катили по широкой улице Бейзуотер.

Сначала мы долго двигались по прямой, потом свернули налево и скоро остановились у обочины - "припарковались". Наши, живущие в Лондоне, таким образом приспособили для собственного удобства многие английские слова.

На синей табличке, прикрепленной к серому угловому зданию, было написано: "Бейкер-стрит". У меня даже в ушах как-то зашумело от волнения. Подумать только - та самая Бейкер-стрит!