Записки юриста налоговой инспекции

Все поменяется через несколько лет, когда судами будут приниматься только те документы, которые по запросу налоговых органов представлялись налогоплательщиками для проверки, но были по каким-то причинам отклонены в качестве подтверждающих доказательств. Налоговым органам закон запретил представлять в суд доказательства, полученные за пределами налоговых проверок.

– Если они сначала «забыли» об этих документах, а потом вспомнили… Тогда можно «подтюкать» все, что угодно. Так?

– Получается, что так.

– А почему эти документы не были запрошены в ходе проверки?

– Потому что они их не отразили в книгах продаж, покупок и прочих документах.

– А раз не отразили, то это и подтверждает факт недостоверности этих «бумаг».

– Не совсем. В бухгалтерии не отражены и документы, подтверждающие получение прибыли. Если мы насчитываем доходы и облагаем их налогами, то и расходы должны в таких случаях приниматься. А мы доходы обсчитываем, а расходы не принимаем. Это вроде как не совсем справедливо.

– Но ведь организация сама не захотела своевременно представить эти документы?

– Не захотела. Но мы почему-то «нашли» только доходы, а расходы «профукали». Потому суд и примет и то, и другое, чтобы было справедливо.

– Логично.

– Да уж.

– А сколько налогов «улетит»?

– Пока восемьсот тысяч. Если до суда еще что-нибудь не «найдут».

– Нормально.

В результате суд частично не примет документы налогоплательщика в качестве допустимых доказательств, но тем не менее общая сумма доначисленных налогов по результатам проверки будет уменьшена почти на полмиллиона рублей.

С первых дней я был огорошен тем своеобразным языком, который непременно имеется у представителей всех профессий. Был он и у специалистов налоговой службы.

НДС, НДФЛ, ЕСН, УСН, ЕНСХ, ЕНВД, «ипэшки», «камералка»… Каждый день до моих ушей доносились эти и другие аббревиатуры и термины, которые были мне на тот момент непонятны. Шаг за шагом я «расшифровывал» их, обращаясь раз за разом к своей наставнице.

– Что, Алексей, сложно? Ничего, три к носу – пройдет, – как-то раз сказала мне Ольга Ивановна.

Эта поговорка была одной из самых употребляемых ею, как оказалось позже. Но пока мне приходилось постигать новую для меня область деятельности, в которой, как окажется позже, мне придется провести семь с половиной лет.

Теоретические знания мне всегда давались сложно, если они не подкреплялись практическими навыками или хотя бы аналогичными примерами из той самой практики.

В первое время основным направлением моей деятельности была подготовка заявлений в суды о взыскании налогов с физических лиц и штрафных санкций с юридических лиц. Кроме того, раз от раза я «засыпал» вопросами Ольгу Ивановну, когда она готовилась к очередному судебному заседанию.

Если поначалу мои вопросы касались только правил проведения проверок, доначисления налогов, пеней и штрафных санкций, то вскоре я просто стал входить в роль потенциального налогоплательщика и задавать вопросы от его имени, на которые Ольга Ивановна почти мгновенно находила и выдавала ответы. В свою очередь я просил подтвердить это документально. Это давало возможность ближе знакомиться с бухгалтерскими документами, изучить их содержание, а в случае необходимости задать дополнительные вопросы по отдельному, конкретному эпизоду. Как показало время, это оказалось одним из самых действенных способов подготовки к судебным заседаниям.

Однажды наш «кабинетный суд» продолжался без малого полтора часа.

– Леха! – взмолилась наконец Ольга Ивановна. – Хватит меня терроризировать!

– Совсем замордовал, да?

– Конечно!

– И кто у нас выиграл?

– Завтра судья скажет, – засмеялась в ответ моя наставница.

– Хорошо. Больше не буду.

Тем временем Ольга Ивановна что-то быстро записывала на листке бумаги.

– На вот, поищи мне судебную практику по этому вопросу. Я пока мозги проветрю, пусть отдохнут.

Ольга Ивановна вышла из кабинета, а я приступил к поискам. Когда через полчаса моя наставница вернулась, ей были представлены несколько позиций судов по интересующему вопросу.

– Во, другое дело, – после изучения судебных актов произнесла Ольга Ивановна. – Завтра попробуем «поцапаться».

– Ага, когти только надо будет наточить.

– И не наточенные сойдут.

На следующий день, возвратившись из суда, Ольга Ивановна на мой вопрос о результатах дела сказала:

– Перенесли.

– В связи с чем?

– А в связи с тем! Я начинаю говорить, вдруг судья задает вопрос: «А почему в расходы принята только часть затрат одного вида? Вторая часть подтверждена аналогичными документами, а их налоговая не учитывает. По какой причине?» Я и села в калошу.

– Почему вдруг?

– А чего ты мне вчера не задал этот вопрос? – засмеялась Ольга Ивановна.

– Ни фига себе! Я, оказывается, крайний!

– А кто? – продолжала она смеяться.

– То есть вчера – «п-шел вон», а теперь – «виноват по полной, расстрелять»?

– Ну уж не до такой степени.

– Так по какой причине часть расходов не приняли, Ольга Ивановна?

– А я почем знаю?

– Вопрос задан, ответ прозвучал. Расстрел отменяется.

Первые судебные дела

Вскоре и у меня появились первые «походы» в залы судебных заседаний к мировым судьям.

Дебютными были два дела о взыскании задолженности по транспортному налогу с физических лиц.

В первом из них весьма крепкий мужчина с подобающей ему фамилией Толстодубов, оспоривший судебный приказ, решил найти правду в вопросе отнесения его УАЗа-«буханки» к категории грузовых автомобилей.

– Да Вы посмотрите, в машине несколько сидячих мест для пассажиров, это не авто для перевозки грузов! Места указывают на то, что он предназначен для перевозки ПАС-СА-ЖИ-РОВ! Значит, это – легковой автомобиль!

Столь принципиальная позиции объяснялась тем, что ставка налога с лошадиной силы для грузовых автомобилей была в два раза больше, чем для аналогичной мощности легковушки. И тогда, если бы налогоплательщику удалось убедить суд в своей правоте, вместо 1 000 с небольшим (на тот момент) рублей ставка налога составила бы менее 500 рублей.