Записки Замухрышки (сборник)

Мать видела в человечке некрасивое лицо, я же – прекрасную одежду и перспективы игры: с ним можно гулять в любую погоду, потому что тепло одет. В уговорах мать дошла до того, что была готова купить мне куклу более дорогую и красивую, но только не это чудище. Всю свою жизнь моя мать стремилась к «красивости».

Мы разругались, и, воспользовавшись этим, она увела меня из магазина ни с чем. Позже я видела таких кукол, но одеты они были как Буратино, и ни один из них не носил пальто и кепку. Моя мечта так и не осуществилась.

Настоящая красивая немецкая кукла у меня все же появилась, но с точки зрения игры, это случилось довольно поздно. Я любила свою куклу, но не очень-то в нее играла. Она не была моей мечтой, да училась я уже в шестом классе, а в это время глаза начинают смотреть в сторону живых мальчиков, а не мальчиков-кукол.

ЧУБЧИК БЕЗ КОНФЕТ

Моя мать боялась вшей. Конечно, не самих как таковых, а того, что я могу их «нахвататься», постоянно общаясь с собаками, которые были моей страстью. Она, видно, не знала, что собачьи блохи не превращаются в человеческих вшей. Лучше бы мать не выпускала меня гулять во двор.

Как-то к лету она решила заманить меня в парикмахерскую и наголо обстричь. Я всячески сопротивлялась ее планам. Мне уже было пять лет, за мною «ухаживали». Белоснежные волосы меня, в конце концов, как-то украшали, ведь красавицей я не была и это осознавала. Можете ли вы представить принцессу с лысой головой и чубчиком спереди (как расписывала моя мать эту экзотическую прическу), руки которой добивается замечательный принц Доходяга? Никогда! Это был мой ответ. Лучше умереть от вшей, чем от позора.

Но мать была старше и хитрее. Она ни с того ни с сего начала водить меня на рынок, где находилась большая кондитерская. Заведя в магазин, мать как бы нечаянно подталкивала меня к витрине с конфетами, мимоходом замечая, что если бы я не была такой упрямой, то за стрижку получила бы самую большую коробку конфет.

Сколько может выдержать такой соблазн ребенок, у которого пределом мечтаний является фунтик подушечек за рубль? Помучившись и решив, что скоро волосы снова отрастут, я сдалась.

Остригли меня в мужском зале «под мальчика». Лысая макушка, чубчик и уши в разные стороны! Когда я посмотрела на себя в зеркало, меня даже затошнило, не вру. Но главное – мать свое обещание насчет коробки конфет и не собиралась сдерживать. Мне было больше обидно не то, что я стала уродиной, а то, что меня жестоко обманули.

Почему-то никто особо не жалел меня и моего горя не принимал близко к сердцу. Фотографии «лысого периода» запечатлели меня со скорченной рожей и высунутым языком. Так я мстила своей обидчице за обман.

СОБАКИ

Собак я люблю всю жизнь. Общаясь с детьми своего возраста, я не находила полного душевного удовлетворения. Мне казалось, что только собака может понять меня до конца, ей я смогу доверить свои тайны, лишь она может беззаветно меня любить. Просить родителей приобрести собаку было бессмысленно. Мы жили вчетвером в двенадцатиметровой комнате, разгороженной печкой на две части, одной из которых была крошечная кухонька, другой – малюсенькая жилая комната. В ней помещалась родительская кровать по одной стене, наш с сестрой диван – по другой, между ними стоял стол. Впритык к дивану помещался узкий шкаф. И все. Собаку девать было некуда. Даже под высокой кроватью все было забито чемоданами с вещами и обувью. Приходила зима, и вещи вылезали из-под кровати. Приходило лето, они снова прятались обратно.

У нас был небольшой сарай для дров, но там было холодно, и держать в нем собаку было невозможно. Поэтому моя любовь распространялась на всех собак в округе без разбора.

Перед окнами комнаты был разбит садик-цветник размером с «носовой платок». Четыре шага в ширину и семь в длину. Шаги отцовские. В нем умещался стол и две скамейки. Садик был обнесен сеткой, завитой летом вьюнками с розовыми цветами-колокольчиками. Внутри, вдоль стены дома и по забору, торчали оранжевые лилии. Больше никаких других растений не было, а за теми, что росли, не надо было ухаживать. Они сами буйно разрастались каждое лето, суживая проход к столу.

В этот садик я приводила своего очередного лохматого друга, играла с ним, ухаживала и лечила. Уходя, я запирала на палочку калитку, тайно надеясь, что мой дружок не убежит и дождется меня. Когда я возвращалась, от друга простывал и след.

Моя мать, конечно, была в чем-то права, запрещая мне возиться с дворовыми собаками. Очищаясь духовно, я набиралась всякой всячины физически. Пол-лета в больнице из меня выгоняли каких-то экзотических глистов под названием «карликовые цепни». Однажды Лариса учила биологию. Параграф был посвящен аскаридам. Я в это время сидела на горшке. К всеобщему удивлению оказалось, что материал можно изучать не только по учебнику. На следующий год меня лечили от стригущего лишая, который почему-то атаковал не мою лихую голову, а грудь.

Собаки меня никогда не обижали, я их тоже. «Неприятности», которые случались со мной из-за этой дружбы, казались мне сущими пустяками.

Напротив нашего дома через дорогу был луг, обнесенный забором. В то время вся Кочновка была перегорожена высоченными заборами. За одними торчали головы гигантских георгинов, за другими носились собаки.

Хозяин луга заготавливал сено своей корове на зиму. Да, в пяти минутах ходьбы от Ленинградского проспекта водились тогда коровы и свиньи, пели петухи. Естественно, что хозяйство охранялось злобным псом, который выглядел как ротвейлер. Говорили, что он когда-то имел хвост, который был отрублен уже во взрослом возрасте собственноручно хозяином за придушенную курицу. Это обстоятельство очень повлияло на характер собаки. Кур пес больше не трогал, но гонял всю округу.

Я же эти разговоры не слушала и спокойно пролезала в дырку забора. Мне нравилось играть на траве в одиночестве. Как я упоминала, у меня было несколько крошечных игрушек: белая собачка с мячиком, поплавок от удочки, малюсенький пионер с горном, какие-то шарики, чашечки из кукольного набора и еще что-то.

Я закрывала глаза, крепко сжимала свои игрушки в руке и начинала кружиться, потом резко раскрывала ладонь, и вся мелочь разлеталась в разные стороны. Ползая по траве в поисках игрушек, я получала такое удовольствие от находок, как будто не сама их раскидывала. Все всегда находилось, кроме одного раза, когда потери составили сто процентов. Больше играть мне было нечем.

Приходя на луг, я тайно надеялась встретить громадную собаку, но ее выпускали редко. Иногда собачий лай слышался из далекой постройки с коровой внутри. Но все же встречи были. Сидя в траве, я обнимала пса за шею. Его я совсем не боялась. Мы почти дружили. Мне было только обидно, что эта собака НЕ МОЯ. Другая девочка, подружка Ларисы, была ей настоящим хозяином и товарищем по играм.

БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ?

Я не любила, когда кого-то обижали. Мне не нравились некоторые выходки дворовых ребят. Но, по-честному, я и сама кое-что вытворяла, прекрасно понимая, что делать этого нельзя.