Записки землянина

Двадцатая запись землянина

Последующие три дня я провел не менее интереснее.

Ездили в гости к моим новым знакомым – Кудисю, Лэо и Ниминоки.

После посещения Ниминоки, чувствую себя как-то не так. Тому послужило состояние, которое можно описать как тоску. Сидеть в затворничестве, хоть и в доме инопланетянина конечно необычно и ничего плохого не сулит, но мне хотелось большего. Я все-таки нахожусь на Льуане. На планете, где звезды другие и которую вряд ли видно с Земли. Когда я сообщил об этом Пазикуу, он успокоил меня тем, что с Земли видна их галактика. Более того, что наши некоторые ученые и писатели справедливо предполагают о наличие там «разумных существ». И он рассказал очередной миф древней Греции об одной красивой девушке, которую ее мать считала самой прекрасной на свете. Она была царицей и очень гордилась дочерью. Однажды она похвасталась своей красотой и красотой своей дочери перед мифическими обитателями моря – нереидами. Те осерчали, считая себя самыми красивыми и пожаловались своему отцу Посейдону, чтобы наказать их. После того, как бог морей наслал на страну царицы чудовище, она со своим мужем согласилась отдать их дочь на съедение…

Дальше я не стал слушать. Я знаю эту историю (не из книг, а из мультфильмов, которые в детстве обожал). Это история о герое Персее, спасшего девушку от чудовища с помощью Горгоны Медузы и славного коня Пегаса, выпорхнувшего из ее туловища, когда она лишилась своей головы.

Я попросил старика «сделать ночь», хотя бы на время. Мы находились в его комнате у камина. Он встал и подошел к столу, нагнулся над ним с вытянутой рукой. что-то сделал. После, комната частично погрузилась в темноту. Получилось что-то вроде сумерек. Мешали прозрачные стены, за которыми было еще утро. Но этого вполне хватило, чтобы наблюдать ночное небо Земли. Я показал на звезды в то место, о котором догадался из рассказа Пазикуу.

— Вы имели ввиду это? – спросил я.

Ниже созвездия Кассиопеи (на сколько я помню) располагается небольшое туманное пятнышко. Это туманность в созвездии Андромеды. Андромеда была дочерью Кассиопеи и царя Цефея, о которых шла речь в легенде.

— Да, - подтвердил Пазикуу, - Наша галактика соседняя с вашей.

— Значит мы все-таки соседи?

— Если не учитывать того, что отсюда до Земли более двух миллионов световых лет.

— Етить твою налево! – присвистнул я.
– Да-а, нам до вас как до Парижу…

— Чего-чего?

— Да нет! Далеко, говорю, до вас.

И все-таки я был доволен собой! Хоть сам догадался.

Старик постоянно кормит меня всякими догадками и непонятными словечками, что я уже начинаю понемногу занижать и без того низкую самооценку.

Теперь моя душа требовала большего.

— А давайте к кому-нибудь в гости забуримся! – выпалил я, но Пазикуу смотрел на мою довольную физиономию с какой-то натянутой улыбкой. Я понял почему. – Что, сленг вам недоступен? В книгах им редко пользуются, больше в кино, но еще пуще на улицах.

У него забегали глаза. Казалось он избегал моего взгляда. Я уж подумал, что обидел его, но ошибся.

Старик встал напротив меня, покинув кресло-качалку, подошел поближе и замер. Возникшую тишину нарушали лишь треск в камине да покачивание кресла.

Собрался с духом.

Лучше б он этого не делал.

— Заметано чувак! – начал он изображать то ли панка, то ли металлиста, то ли вообще обкуренного. – Щас шмотки перекинем, хапнем чего-нибудь и поканаем.

Я еле сдерживался, но подыграть ему было невозможно.

Согнувшись и приподняв плечи, я, в свою очередь, принялся «гнуть пальцы».

— А куда попрем-то, братуха? бабки-то маятся?

— Не дрейфь! Лавэ нафиг не нужны. У нас уже коммунизм давно – на изжоге прорываемся.

— Лады-ы!

Дальше я не смог выдержать и рассмеялся. Пазикуу, напротив, смотрел на меня в серьезном ожидании, но мне это не мешало. Давно я так не заливался: бил ладонью по коленке, мотал головой, сгибался до пола и раскачивался, чтобы перевести дух. Только тупая боль в животе остановила, иначе б до истерики дошло. Пожилой землянин еще куда ни шло и то бы хохма, но старикашка инопланетянин – это нонсенс. Не сказать, что он глупо выглядел, действительно, смешно: чуть сдвинутая челюсть, вытянутая вперед шея, прищуренные глаза и домиком безволосые брови.

— Вы бы видели себя со стороны, - я показывал на него пальцем, постепенно успокаиваясь. Пазикуу молчал. – Вам бы в КВН к Мослякову. Кстати, а что вы еще можете? Рэп можете?

Он так же молча подошел к столу, снова что-то включил.

Никогда я так не веселился.

Несмотря на возраст, он выделывал такие вещи, что не каждый подросток сумеет. Теперь я не хохотал. На все, что меня хватило, так это только хлопать в ладоши в такт музыке, лившейся из невидимых динамиков. Предвидев мои будущие просьбы он перешел на брейк. Перешел сначала на «нижний», потом изобразил робота, потом на диско.

Остановить его уже было невозможно.

Музыка менялась соответственно исполняемым танцам, следовавшие как бы по убывающей в глубь двадцатого века. Он умеет и твист и степ и такие, о которых я знаю, но не помню названий. Но по композиции я узнал из них латиноамериканские, арабские, нашу лизгинку, шотландские и по-моему вальс! На нем он закончил подхватив меня. Мы кружили в паре по комнатам между мебелью, пока мне не стало страшно за его здоровье, и я не попросил остановиться.

Я пошел в душ. Нужно было прийти в себя.

Неужели, размышлял я там, этот старик делает все, чем занимаемся мы?! И все это для того, чтобы лучше понять нас! Если так, то одного восхищения им просто недостаточно. И памятника при жизни мало! Кем мне считать себя после этого? Если я, коренной землянин, и одного процента не умею из того, что может Пазикуу, то могу ли я называть себя человеком своего времени? Господи, да таких как я полно на Земле! Добрая половина не живет, а выживает, куда уж там до танцев и наук. Выбрал одну профессию и то не способен даже в полной мере проявить в ней себя. Есть только небольшая горстка похожих на Пазикуу – это знатоки из «Что? Где? Когда?». Вот кто бы поспорил с ним. Ему бы с ними куда интересней общаться было. Хотя я сомневаюсь, что для них у него не нашлось бы тем, чтобы удивить не меньше меня. По-моему они бы чувствовали себя точно так же, как я, а может и хуже. Я и так мало знаю, а для них сквернее позорного поведения не должно существовать.

Залечив себя морально, я вышел из ванной в хорошем настроении. Оно стало еще лучше, когда прошел на кухню.

На маленьком обеденном столике стояли не фрукты, не овощи, не мясо и не рыба, а огромная тарелка мороженого, политое вареньем из смородины.

— Пломбир? – спросил я облизываясь.

— Пломбир, – кивнул Пазикуу.

Он сидел на табурете в белом махровом халате, ждал меня. Как только я присоединился, он с жадностью принялся уплетать мороженое.

— Упарились?

— Да, есть малость.

Больше я ничего не говорил.

Прикольно, конечно, когда он так дурачится и все же мне кажется он делает это не только для того, чтобы лучше узнать нас, но и ради меня. Я же попросил его. Не стоило напрягать старика. Стариков надо уважать, беречь.

За все время общения с ним мне никогда не приходилось видеть его таким розовеньким. Его кожа не была уже такой бледной, а выглядела, как у человека, то есть как у меня. Это ж надо так! Если б не рост, глаза и треугольная голова, его вполне можно было принять за одного из наших.