Заплыв против течения

– Ни в коем разе. Паёк выдается в виде компенсации за вредные условия работы.

– А у кого они лёгкие? – замполит заговорил о наболевшем, и его понесло. – Живём в казарме, воды нет постоянно, бельё сушим на плацу – стыдоба.

– А что же Вы об этом на собраниях не говорите? Вот на прошлой неделе Колесников строевой смотр проводил, а вы бы ему: товарищ полковник, не хотите ли оценить качество стирального порошка? Моя жена стирает «Кристаллом», а жена Ваньки Скорохода – «Блеском». Вон мои семейные трусы висят справа от почётной трибуны, а вон Ванькины – слева у караульного грибка.

– Тьфу! Опять твои диссидентские штучки! – сморщился замполит. – Горе с тобой одно. Смотри, я ведь добрый, но если мне прикажут…

– Понял-понял – рука не дрогнет, осечки не будет. Некролог уже заготовил.

– Так что там по поводу ограничений на пайки? Правда или опять треплешься?

– Ограничение одно! Его можно только ЛИЗАТЬ!

– Что-о-о-о???

– Тому, кто лижет задницу начальству, в виде компенсации за вредные условия работы дают лизнуть спец. паёк!

– Пошёл во-о-о-о-он! – свирепо заорал замполит и широким шагом устремился в машбюро.

V

Сегодня с утра у полковника Колесникова было, как всегда, плохое настроение. Вероятно, сказывается результат последних месяцев. Постоянное напряжение, дебильные подчинённые. Чёрт, ну почему в ближайшем окружении собираются одни угодники, лепечущие в глаза сладкие слова, но при этом готовые уничтожить тебя в ту же минуту, как оступишься? Полковник служил в дивизии год. Первое время ему нравилось его новое ближайшее окружение, но чем лучше он узнавал этих людей, тем страшнее ему становилось.

– Сам виноват, – подумал Колесников, вспомнив Мюллера из «17 мгновений весны», – доверять нельзя никому.

На должность командира дивизии он был назначен сразу после окончания академии Генерального штаба. Полковник был сравнительно молод и честолюбив – ему было 43 года, что давало запас времени для совершения карьерного роста. Он с неохотой узнал о назначении в Калининград. Дело в том, что дивизия, которой ему предстояло командовать, была дивизией сокращённого состава. Командовать ей, конечно, легче, чем той, в которой 10 тысяч человек. Но Колесников мечтал о больших звездах. Уж если не маршальский жезл в руках, то хотя бы солидная должность в Министерстве Обороны, просторная московская квартира где-нибудь в центре (дом на Серафимовича подойдет). А здесь не Москва… Служебная 4-комнатная квартира в центре, конечно же, лучше, чем ничего. Но перспективы туманны. К тому же начавшаяся перестройка испортила все планы.

– Чертовы дерьмократы! – вырвалось вслух у Колесникова, хотя он был в кабинете один.

С началом перестройки в Министерстве Обороны начались кадровые перемещения. На ключевые должности приходили люди, не знакомые Колесникову. Те, кто помогал (не безвозмездно, конечно же) ему пробиться наверх, оказались задвинутыми на второй план. Кого-то отправили на пенсию. Конечно, они еще были близки к верхним эшелонам власти, связи сохранились…

Колесников потратил много сил и средств, чтобы пробить после академии Генштаба себе престижное место с перспективой карьерного роста. Распределение в Калининград оказалось для него логическим развитием начавшихся в стране перемен.

– Как ты не понимаешь, – говорили ему прикормленные генералы. – Ведь дивизия сокращенного состава – это именно то, что тебе сейчас нужно. Тебе нужно спокойно прослужить год, получить звание генерала. А там прыжок вверх – и всё в порядке.

Так обычно говорят адвокаты, получившие солидный гонорар и проигравшие дело. Колесникову не хотелось спокойно служить год на периферии и прыгать вверх из Калининграда. Он хотел ковать железо, не выходя из границ Садового кольца. Но этого хотелось многим, а аппарат Министерства Обороны хотя и увеличивался с каждым годом, но при всем желании не мог удовлетворить амбиции всех желающих.

Приехав в Калининград, Колесников попытался установить в дивизии порядки, которые он навязывал подчинённым в тех частях, которыми руководил ранее. Однако быстро понял, что в дивизии сокращенного состава эти номера не проходят. Не отягощенный устаревшими догмами и принципами, характерными для его знакомых генералов, он по-своему понял те возможности, которые даёт начавшаяся перестройка.

Впрочем, в тот момент это поняли многие. «Куй железо, пока Горбачев» – с этим лозунгом миллионы бросились делать «быстрые деньги». Колесникова покоробило, когда вечером он увидел одного из своих бывших сослуживцев. Тот, набрав 20 лет выслуги, уволился из армии и раскатывал по городу на своей «копейке» с шашечками на крыше – частник с официальной лицензией на извоз. Он зарабатывал за месяц извозом раза в 4 больше, чем Колесников. Конечно, были и накладные расходы, но общий баланс был явно в пользу «нового перестройщика».

Колесников не любил, когда кто-то зарабатывал больше его. Он прекрасно понимал, что извоз – это временное явление. Стать генералом в перспективе несопоставимо более выгодно, чем уволиться подполковником и «бомбить» по ночам. Сама жизнь требовала использовать свое служебное положение в корыстных целях.

Колесников, как и многие другие командиры высшего звена, тоже делал «быстрые деньги». В армии это было делать в тот момент сложно. Во-первых, офицерам было строжайше запрещено работать где-либо (даже в нерабочее время). Во-вторых, низко квалифицированный труд был не для комдива. Но ведь деньги могут делать другие. Нужно только создать условия для этого.

Обычная схема работала следующим образом. Командир договаривается через своих людей с новоявленными коммерсантами о неквалифицированной работе, которую могут выполнить солдаты. Затем один из его ближайшего окружения вывозил солдат на работы, обеспечивал секретность проводимой операции и по её завершению доставлял выручку командиру. Коммерсанты кормят солдат обедом, угощают жвачкой и сигаретами. Командир делится мизерной частью прибыли с людьми, которые обеспечивали ее проведение. Вроде бы все довольны… Однако много мороки, да и спать все реже удается спокойно. Не криминал, конечно, но должности можно лишиться в два счета. Опять же значительная часть дохода уходит на подкормку нужных людей. Особисту, чтобы не настучал в КГБ, многочисленным проверяющим, которым почему-то всегда что-то известно. В итоге – солидные доходы тают на глазах. А ведь, чтобы на самом деле через год прыгнуть на повышение, нужно аккумулировать деньги. Нужно заводить знакомства с новыми людьми, от которых он зависит, водить их в рестораны, делать подарки… Денег хронически не хватало.

Можно было использовать и другие – более быстрые способы наживы. Например, составив акт об уничтожении оружия и боеприпасов, продать их. Деньги большие и быстрые, но тут уже и в тюрьму можно угодить запросто.

Третий, сравнительно безопасный и быстро доходный способ, к большому сожалению Колесникова, был для него пока что не доступен. Квартиры! Самый больной вопрос в Калининграде. Пустить квартиру в обход всех комиссий и очередей за взятку – мечта любого начальника, распоряжающегося жильем. Но дивизия Колесникова подчинялась штабу округа в Риге, а квартиры получали от Калининградских местных властей и штаба общевойсковой армии в Калининграде. И те, и другие с жильем расставались с неохотой и под большим нажимом сверху. Но вот забрезжил свет – дивизии выделили средства на постройку своего многоквартирного дома хозяйственным способом. Уж этого упустить нельзя!

Очередь на жилье в дивизии превышала все разумные нормы, но Колесников, как ни странно, увидел в этом плюсы. «Надежда умирает последней», не так ли? Ведь стоит пообещать человеку квартиру вне очереди, он в лепешку разобьется, что угодно ради этого сделает.

Коммунист Колесников вдруг вспомнил «Евангелие». Иуда продал Иисуса Христа за 30 серебряников. Маловато будет? Как посмотреть. За 30 серебряников 2000 лет назад можно было купить участок земли за стенами Иерусалима площадью около 2 гектаров. Сейчас такой участок стоит около 1 миллиона долларов. Значит, Иуда продал учителя за миллион зеленых. А сейчас люди не то, что продать – убить готовы кого угодно за тысячу рублей.