Заповедник "Неандерталь". Снабженец

– Вот тебе Крым, княжь там и володей. Да только дань солевую давай, - засмеялся я.

– Ну, если тебе так хочется, могу и официально тебя крымским князем поименовать. Да хоть ханом. А хошь – царём Боспорским. И на монетах начеканим по-гречески: басилей Деметриус Грамматик. Вот то-то радости археологам будет.

Смотрит серьёзно. Не прикалывается.

– Лишнее это, - отвечаю. – Понты корявые. Власть на себя взваливать – увольте. Я к тебе только в снабженцы нанимался.

– Вот и снабжай пока свою стройку и соль ищи. В остальном, чем можем – поможем. Людишек непоседливых всех тебе отдам.

– Вот-вот. Насчет людишек. Про Сосипатора что скажешь?

Тарабрин не стал таить кадровую информацию.

– Сосипатор Солдатенков - человек трудолюбивый, верный, проверенный, только вот бить его не советую. Чревато такое. Он следопыт хороший. Охотник знатный. Собаки его вообще за бога почитают. Да и разбойник из него был неплохой, судя по тем розыскным листам, что мне в руки попадали. И вот какая особенность - в тех листах его черкесом именовали. Смекаешь, как он в местность вжился. Но не по нему разбойничать. Не по характеру. Вынуждено у него так получилось. Бежал с армии и угодил черкесам в плен. Считай – в рабство. Убил хозяина, забрал его кинжал, пистолет и ушел в горы. Отшельничал и разбойничал над инородцами. Хоть сам под магометанина и выставлялся. Язык черкесский знает – в рабстве выучил. Я вот на чем его подловил – магометанин, а вино охотно пьет. Оборванец – ноговицы драные, чувяки каши просят, черкеска от старости бурая, вся в пятнах, но газыри и кинжал в серебре, и пистолет в бирюзе. А взгляд – лишний раз не подойдёшь, сторонкой протыришься. Оружие хорошее любит. Женатый, дети есть.

Понял – не дурак, дурак бы - не понял. И уже прикинул, как я могу Сосипатора использовать помимо его главной функции - собачьего бога.

– Ты говорил, у тебя патронов к австрийским винтовкам – вагон.

– Эка что вспомнил. Был вагон. Давно. С тех пор, что осталось, из десятка только три патрона стреляют. Что хочешь? Военное производство долго не лежит. Но если тебе надо, то в австрийскую Чехию сходим до первой мировой. Там прямо с завода купим. Заодно хорошего пива попьём, – подмигивает мне.

В дверь купе резко постучали.

– Войдите, - откликнулся я. Не отрываясь от ноутбука. Я там сосипатровых мордашей искал по закачанным энциклопедиям, но не нашел.

В купе вошел седой человек в возрасте, бритый, но с аккуратными усами, с короткой стрижкой ёжиком и военной выправкой. Одет он был в некое подобие черкески, только без газырей, косоворотку и сапоги – всё черного цвета. Папаху он держал в левой руке.

– Разрешите представиться - статский советник Мертваго Сергей Петрович. Ветеринарный врач. Меня попросил к вам зайти господин Тарабрин.

– Присаживайтесь, - показал я рукой на кресло.

Не делая никаких движений вошедший, с некоторым вызовом, вопросил:

– С кем имею честь?

– Крутояров Дмитрий Дмитриевич,- представился я.

– Позвольте узнать ваш чин?

Военная кафедра в МГУ была. По окончанию присвоили нам всем звание лейтенантов запаса и тут же отправили служить ««пиджаками»». Большинство с нашего факультета попало в армейские газеты, а счастливчики вроде меня – в войска. Мне повезло два года оттрубить замполитом в сапёрной роте. В жопе мира – станции Борзя Забайкальского военного округа. Как говорили – на родине Чингисхана. Как я там не спился – не знаю, бог отвёл, наверное. На дембель дали старшего лейтенанта. И в запасе ещё одну звездочку на погон подкинули, когда я в ««Правду»» перевёлся.

– Капитан в отставке. Инженерные войска, - удовлетворил я его любопытство.

– Весьма рад знакомству, - сказал посетитель, присаживаясь.

– Чай, кофе, квас?

– спросил я.

Спиртного предлагать не стал, памятуя о тарабринской характеристике данного субъекта.

– Кофе, если такой есть, - улыбнулся посетитель в седые усы. – Тут это редкий напиток.

Я выглянул в вагонный коридор, крикнул.

– Федот!

– Чего изволите, барин, – откликнулся вагонный проводник, точнее - вагонный смотритель, потому как вагон никуда не ехал. Даже колёса ржавые.

– Прикажи там, на кухне, чтобы нам кофей сварили, - распорядился я.
– Да проследи, чтобы мололи жареные зёрна, а не зелёные как в прошлый раз.

– Вам как - черный или по-варшавски? – оглянулся в купе.

– Если не трудно, то черный, – ответил ветеринар.

– Черный кофе, - уточнил я Федоту.

Смотритель затопал каблуками по коридору в сторону вагона-ресторана.

– Слушаю вас, - присел я на диван и захлопнул ноут.

– Иван Степанович сказал, что вы собираетесь на крымском берегу ставить конный завод.

– Да. И конный завод, и собачий питомник.

– Каких лошадей разводить собираетесь?

– Тяжеловозных. Русских и арденов.

– Русских арденов? – уточнил ветеринар, совсем запутав меня.

Я пояснил, каких коней мы купили на Макарьевской ярмарке по наводке Ивана Шишкина.

На что Мертваго сказал, что русского тяжеловоза так и зовут – русский арден, потому как основа этой породы были арденские жеребцы и местные кобылы.

– И какую селекцию собираетесь проводить? – поинтересовался он у меня.

– Вот тут, дорогой Сергей Петрович, вам и карты в руки. Вам и Шишкину – он будет главным конюшим на заводе. Я в лошадях совсем не разбираюсь.

Развел я руками.

– Шишкины - род известный в лошадных кругах, – кивнул Мертваго.
– Дед нашего Ивана гордость России - орловского рысака, - вывел. В наших обстоятельствах Иван Шишкин, наверняка, лучшая кандидатура на главного конюшего будет.

– Значит, не подерётесь? – спросил я в шутку.

– Да бог с вами, Дмитрий Дмитриевич. Я вообще человек мирный, – улыбнулся Мертваго.

– А Тарабрин сказал, что вы три войны отломали.

– Так и есть: японскую, германскую и гражданскую. Награжден государем орденами святого Владимира четвертой степени, святой Анны третий степени с бантом и святого Станислава второй и третьей степеней с мечами. И барон Врангель железный орден святого Николая Чудотворца перед самой своей эвакуацией мне вручил.

– Геройский вы человек.

– Отнюдь. В японскую войну заведовал я корпусным пунктом изнурённых лошадей. В бою был только раз, под Мукденом. Занимался эвакуацией раненого конского состава артиллерии. Пришлось немного пострелять. За то и наградили меня Анной с бантом. Все остальные мои ордена – за выслугу лет. А то, что они с мечами, так их выдача на военное время пришлась.

– Непосредственно ветврачом работали? Или только руководили?

– До японской войны служил я младшим ветеринарным врачом в Первом Сумском гусарском генерала Сеславина полку. После войны – старшим ветеринарным врачом в Пятом Александрийском гусарском Ея императорского величества государыни императрицы Александры Федоровны полку. В ««бессмертных»» гусарах. Потом – в Великую войну, да… руководил ветслужбой на корпусном уровне. Юго-западный и Румынский фронты. В гражданскую сначала в Самарском гусарском полку Добровольческой армии, потом у Мамонтова в корпусе ту же службу тянул. Затем у Слащёва в Крыму. Вот у последнего птичек приходилось пользовать. Большой любитель певчих пернатых был этот генерал.