Заповедник "Неандерталь". Снабженец

– Сам же предупреждал, что ««окно»» может порезать, если тормозить на переходе, - огрызнулся я.

– Ох, учить тебя ещё и учить, - посетовал мой спутник. – В свободное плавание ты пока не готов, как я вижу. Не чуешь ты пока ««окна»» шкурой.

Слава богу, в это время шоссе пустое – автобус тут ходит всего два раза в сутки туда и обратно, а местные жители не настолько богаты, чтобы бензин жечь в личном транспорте без крайней нужды.

Далее было привычно, и через три часа парковал я машину у своего дома в Сивцевом Вражике.

– Хорошо живёшь, - констатировал Тарабрин, останавливаясь у дверей подъезда моей кирпичной башни.

– Грех жаловаться, - ответил я с усмешкой.

Получил я эту элитную ««двушку»» в ««цековском»» доме семидесятых годов постройки, когда работал в «Правде» на излёте СССР, при Горбачёве. После второго развода оказался я в коммуналке, правда, в ««сталинке»» на Ленинском проспекте. Потому и перешел из ежемесячного журнала ««Работница»» в ежедневную газету ««Правда»» только под гарантию обеспечения меня отдельным жильём. Хотя были в то время куда более заманчивые предложения. В ту ошалелую эпоху ««гласности»» и свободы брехливости при несменяемости главных редакторов, сразу стали в цене люди, умеющие складно и доходчиво писать про экономику. Кооперативные деньги предлагались в десять раз большие. Но квартира всё перевесила. И деньги, и возможность стать в одночасье знаменитым.

Не обманули меня в ЦК. Дали квартиру почти сразу - из спецлимита номенклатурного. Впрочем, спецкор ««Правды»» уже сам считался номенклатурой ЦК КПСС. Правда, ещё без первой – продуктовой – ««кремлёвки»», но уже со второй – лечебной.

Прикрепили меня к особой поликлинике при ЦКБ. Той, что не для народа, а для людей. Не сказать, что там лечили лучше, чем в районной, что для народа. ««Полы паркетные, врачи анкетные»». Разве что лекарства имелись дефицитные и отпускали их бесплатно в местном аптечном киоске, куда народ не пускали.

Давно нет уже ни СССР, ни ЦК КПСС, ни главной газеты страны под названием ««Правда»», а вот аптечный киоск для ««слуг народа»» сохранился, но меня самого уже туда не пускают… А квартира осталась. Так что я, по большому счёту, совсем не прогадал.

– Грех жаловаться, - ответил я проводнику и открыл дверь в парадное своим ключом.
– Прошу.

От пива Тарабрин отказался. Заявил с некоторым пафосом знатока:

– За пивом надо ездить в австрийскую Прагу, где с удовольствием берут николаевские деньги. Кстати о деньгах… вот.

Он выложил на стол из своей сумки большой и пухлый простой почтовый конверт среднего размера.

Деньги?

Деньги – это серьёзно.

Не видел я за свою жизнь филантропов, когда дело касается денег. Судя по толщине конверта – приличных денег.

Только спросил, кивнув на конверт:

– Тебя из-за них повесили?

– И из-за них тоже, - спокойно ответил Тарабрин, словно речь шла об обыденном деле. – Решил я тут у вас черной икрой торгануть. Оптом. В бочонках. Якобы белорусской. Она тут у вас дорого стоит, а у нас свободно в речке плавает. Кто же мог даже предположить, что не только государство свой интерес блюдёт и с браконьерами якобы борется, но и среди бандитов икра - расстрельный бизнес. Своих-то сопровождающих я успел в ««окно»» выпихнуть, хотя товар частично пришлось бросить. А вот сам замешкался. ««Окно»» пришлось срочно схлопывать. Вот меня мазурики и повязали. Требовали обеспечить им дорогу в те места, где я икру брал. Я отказался. Зачем моим людям такое счастье? Вот и распяли они меня на древе в наказание, как было сказано.

– Та-а-а-ак… почесал я в затылке. – Даги или азеры?

– Да кто их, чернявых, разберет. Для меня они все на одно лицо – чурки нерусские.

Помолчали.

Брать эти деньги с непонятными для себя обязательствами я не собирался. Тем более - оставлять на них свои отпечатки пальцев.

– Чай будешь? – спросил я гостя.

Надо же как-то обдумать ситуацию. Во что я тут вляпался? А приготовление чая - чем не законная пауза?

– Буду, - ответил гость. – Только не в пакетиках.

Памятуя о щедром приеме Тарабриным меня в его поместье, решил и самому не скаредничать. Заварил настоящий китайский у-лонг молочный из бутика ««Чай, кофе и другие колониальные товары»», что недалеко от меня торгует в Камергерском переулке. Дорогущая травка… я сам её не каждый день пью.

Маленькие пиалушки на стол я выставил фарфоровые, только современной китайской фабрикации. Но тоже красивые. Если специально не приглядываться, то на вид никак не хуже тарабринского антикварного сервиза.

– Извини. Но к чаю дома ничего нет, - предупредил я гостя и моментом оправдался. – Неделю дома не был, да и гостей не ждал, - развел я руками.

Тарабрин отпил глоток, оценил, и кивнул с довольной миной. Чай ему понравился.

– Что ж, Митрий, не поинтересуешься, что в конверте, - продолжал интриговать меня гость.

Честно ответил.

– Не хочу свои пальчики оставлять на них, пока не въеду в ситуацию. Что тебе от меня нужно? Зачем пытаешься меня купить?

– Это не покупка. Это благодарность моя за спасение. Хотя жизнь деньгами, тем более такими мелкими, не оценивается, - серьезно ответил Тарабрин. – Но тебе и машину нужно менять. И, по большому счету, место жительства.

– Что так, - удивился я.

Меня моя квартира вполне устраивала.

– Тут ты как на юру, - ответил гость и снова занялся чаем. – А наше дело не любит посторонних глаз. Тем более не забудь, что будешь на вид молодеть, что не может не вызвать интереса соседей. Хорошо бы только соседей.

И сам развернул конверт, приговаривая:

– Я же говорил тебе, Митрий, что деньги не проблема.

На стол выпала банковская упаковка пятитысячных рублёвых купюр. Вслед за ней шлепнули две ««котлеты»» евро. По двести и пятьсот номиналом.

В голове тут же защелкал внутренний калькулятор. Полмиллиона рублей и семьдесят тысяч евро. Где-то пять с половиной миллионов на российские деньги. Для благодарности пенсионеру - сумма вполне внушительная, а вот для покупки услуг проводника с его способностями – мизер.

– Зачем тебе нужно было наделять меня этой способностью - ходить по временам? У тебя своих людей двадцать тысяч душ. Неужели не нашлось подходящих претендентов?

Тарабрин ответил сразу, будто давно ждал этого вопроса от меня.

– С одной стороны, это вроде бы как случайно вышло. Был я, мягко говоря, не в своей тарелке. Приготовился умирать долго и мучительно. А тут - нежданное спасение, при котором захотелось осчастливить весь мир. А весь мир сфокусировался на тебе. С другой… Есть у меня способные претенденты в проводники с наших общинах. Только вот какая беда - кругозор у них очень узок. И что греха таить - образования не хватает. На рынке торговать еще могут, изображая советского колхозника, а… - махнул он рукой. – Судьба!