Запредельность
Шрифт:
– По делам о ереси высшей категории в качестве стимулирования процесса предусмотрены пытки. Желаете ли отвечать добровольно или боль окажет вам помощь?
Лекс лишь нервно хихикнул в ответ. Ему вдруг пришло в голову, что боль и в правду не помешала бы выйти из упорно накатывающего отупения. Верзила не замедлил шагнуть в его сторону, и Лекс всеми силами придал лицу серьезно выражение.
– Мне скрывать нечего, – сказал он чуть заплетающимся языком. – Я только хотел бы знать…
Он прикусил язык: чуть было сдуру не ляпнул про Джи! Что, если они с Конрадом все еще на свободе?! Нет, нельзя, чтобы
– Вы, наверное, про девушку? – допрашивающий хитро улыбнулся. – Она уже здесь, и скоро мы устроим вам встречу…
Сердце провалилось куда-то глубоко, и нахлынула черная, как ночь, тоска. Надежда еще трепыхала где-то, но проклятое зелье стремилось растворить ее окончательно…
– Мне нечего скрывать, – вяло сказал Лекс. – Задавайте свои вопросы…
– Вот и хорошо, – оживился старший.
– Брат стряпчий, а как правильно пишется – «еретик» или «еритик»? – задумчиво глядя в потолок, спросил писарь.
– Вы что, брат писарь, белены объелись?! – с угрозой произнес стряпчий. – Объявлять кого-то еретиком позолено лишь председательствующему на судебном заседании! Наше дело – собрать доказательства и получить признание!
– А… – разочарованно протянул писарь. – Я просто подумал – раз наш арбитр сам – ополоумевший еретик, стало быть…
– …назначат нового! – с досадой бросил стряпчий. – Смотри, бумагу зря не переводи! А то брат ключник рассердится…
– Ага… – писарь шмыгнул носом и что-то зачеркал в своих записях. – С братом ключником и вправду лучше не ссорится – ни тебе новой рясы, ни сыра, ни вина потом не перепадет…
– К делу! – брезгливо косясь на товарища, сказал стряпчий. – Итак, чужеземец, хотелось бы услышать от вас одну лишь правду….
– Без проблем, – отозвался Лекс. – Вопрос в том – действительно ли вам нужна правда?
Стряпчий пропустил эти слова мимо ушей и спросил:
– Кто подослал вас, чтобы разрушить Храм?
– Я не разрушал его, – сказал Лекс. – Да он и не разрушен, вовсе, только в зале некоторые повреждения. Я все объясню…
Писарь удивленно посмотрел на Лекса, сказал:
– Надо же, он еще недоволен – не успел довести до конца свое темное дело!
– Я вообще не сбирался причинять Храму вред! – язык заплетался, и трудно было придать словам хоть сколько-нибудь убедительности.
– Ладно, вопрос с Храмом пока оставим, – сказал стряпчий. – А кто вас надоумил выдать себя за Спасителя?
– Я ничего такого не делал… – устало сказал Лекс.
– Не делал… – усмехнулся писарь, продолжая скрипеть пером.
Стряпчий с интересом осмотрел Лекса и заявил:
– А хотите, я сам скажу – кто стоит за вами?
– Любопытно… – пробормотал Лекс
– Монастырь Явления Мессии – вот кто! – вкрадчиво произнес стряпчий, даже подался вперед, чтобы придать словам значимости. – Мы знаем, откуда тянутся нити заговоров, кто ненавидит нашу Обитель, завидует нашему Храму и переманивает паству!
Лекс в недоумении уставился на дознавателя: такой формулировки он никак не ожидал!
– С чего вы взяли, что меня прислал какой-то монастырь? – спросил он.
– Это же очевидно, – снисходительно разъяснил стряпчий. – Вы не из числа простолюдинов: таких
воинов – а стража подтвердила ваши способности – готовят только в монастырях Ордена, которым знакомы тайные молитвы. К сожалению, в некоторых из них мы вовремя не увидели гнезда еретиков и отступников. И теперь к нам то и дело норовят проникнуть такие, как вы…– А почему вы не думаете, что я прилетел оттуда? – Лекс ткнул пальцем в потолок.
– Мы знаем всех наших воинов, отправленных ТУДА, – сказал стряпчий. – Не надо со мной играть, если не хотите ускорения процесса…
Верзила рядом печально вздохнул, засопел, переминаясь с ноги на ногу.
– Погодите… – пробормотал Лекс. Логика отказывала замутненному мозгу, но молчать тоже не было сил. – Но вдруг я послан врагами…
– Пиши, пиши! – стряпчий легонько толкнул писаря. Тот застрочил быстрее.
– Я говорю про Мастеров.
Писарь перестал писать, уставившись на Лекса. Переглянулся со стряпчим – и оба захихикали, словно Лекс сморозил непристойность.
– Не считай нас за дураков, – отсмеявшись, сказал стряпчий. – Мастера – это сказки для маленьких детей.
– Что?!
– Сказки, вроде Небесного Флота. Россказни, которыми пичкали наших предков. Чтобы оправдать расходы на бессмысленные полеты за пределы мира. Слава Спасителю – теперь это кончилось. Новый Верховный магистр наведет порядок, пусть будет благословенно его имя!
Лекс пялился на этих двоих выпученными глазами, не в силах понять – слышит он сказанное наяву или же просто бредит от переизбытка незнакомого наркотика.
– Погодите… – упавшим голосом произнес он. – А Протекторат – что же, по-вашему, и он – всего лишь плод чьего-то воображения? Куда же вы посылаете своих воинов?!
– Никто из нас не видел – куда! – заявил стряпчий. – Мэтр Ашоку и его клика долго водили нас за нос, но теперь, я полагаю, и он скажет правду! Видите ли, любезный – под пыткой все стремятся рассказать правду…
– Или то, что вы хотите услышать… – обессилено сказал Лекс.
– Все, хватим задавать мне вопросы! – вспылил вдруг стряпчий. – Спрашивать – это мое дело! Крон, будь добр, встряхни этого прохвоста, чтобы он не сбивал нас с толку…
Лязгнули зубы – верзила отнесся к просьбе брата стряпчего со всей возможной основательностью. К назойливому жужжанию в голове добавился болезненный звон.
Лекс чувствовал себя в пыльном и душном тупике. Он не знал, как разговаривать с этим людьми, которых Мастера остерегались как хитроумных и коварных Пресекателей, и которые на деле оказались обитателями плоской, стоящей на трех слонах Земли, не желающими и носа высовывать за пределы небесной тверди…
Наверное, дело действительно дошло бы до форсированного допроса. Но тут снова отчаянно заскрипела дверь, и в помещение, которое сразу вдруг стало тесным, в сопровождении трех мороков вошел Верховный магистр собственной персоной. Чиркнул по узнику ничего не выражающим взглядом глаз-щелочек, отдуваясь и истекая потом, приблизился к побледневшему стряпчему. Тот подскочил, уступая место. Верховный грузно опустился на жалобно скрипнувший стул. Стряпчий принялся что-то тихо и быстро говорить Верховному на ухо, и писарь невольно потянулся ухом к говорившему, но получил вялую оплеуху от охранника и со страхом вжал голову в плечи.