Запрет на любовь

Я в этот момент пристально разглядываю одну из больших картин, на которой изображена хрупкая балерина в невесомом, воздушном платье голубого цвета.

— Ты можешь поменять что-то по своему вкусу, если пожелаешь.

Протягиваю руку, снимаю рамку со стены и кладу изображением вниз.

— В этом большом доме найдётся другая комната? — интересуюсь холодно.

Стоило догадаться, кому принадлежала эта. Сердце ведь буквально разорвалось, когда я сюда вошла.

— Это самая лучшая спальня. К тому же, с веранды видно море и горы… — растерянно произносит женщина в ответ.

— Она здесь жила, — проговариваю сухо.

— Это было очень давно. Почти двадцать лет прошло.

— Какая разница?

— Если захочешь, то мы, конечно, приготовим для тебя другую комнату. Но ты не горячись, Тата.

Порывается подойти, однако я поднимаю на неё колючий взгляд.

— Оставить тебя одну? — верно считывает моё настроение.

— Да.

— Хорошо. Отдохни. Пётр Игоревич поднимет вещи чуть позже, — смиренно отступает назад. — Спустишься к обеду? — складывает вместе пальцы, украшенные перстнями.

— Я не голодна.

— И всё-таки. Если спустишься, я буду рада, — говорит она, закрывая за собой дверь.

Обречённо вздыхаю, снимая с плеча теннисную сумку.

С одной стороны мне очень хочется поскорее уйти из этой спальни, но с другой… Та часть меня, которая всё ещё помнит о существовании матери-предательницы, борется с болезненным, внезапно проснувшимся любопытством.

Опускаюсь на кровать и прикрываю отяжелевшие веки, подставляя лицо ворвавшемуся в комнату порыву ветерка.

Катастрофа.

Совершенно точно как раньше уже не будет, Тата. Но если честно, родители матери — далеко не самый худший вариант из возможных.

Взять хотя бы семью отца… Вот уж в чьём доме ты точно не смогла бы находится.

«Неужели ты не видишь? Это не наши гены! У девчонки мерзкий характер. Она вырастет и станет такой же, как мать. Тебе нужны другие дети, Амиран. Женись на дочери Гигвадзе и подари мне внуков. Прошу тебя!»

Эти слова матери, обращённые к своему сыну, я услышала однажды, будучи маленьким ребёнком.

Бабушка Этери и её муж, мягко выражаясь, недолюбливали меня с самого детства. Они никогда не скрывали своего особого отношения ко мне. Наверное, поэтому я крайне редко оказывалась у них в гостях. Да, в общем-то, и не хотелось находиться там, где тебе были не рады.

«Твоя мать — падшая женщина. Предательница. Змея!»

«Ну что ты смотришь, зверёныш? Ты чужая и своей никогда не станешь!» — повторяла бабушка Этери всякий раз при встрече. (Не при отце конечно…)

Морщусь, блокируя поток неприятных воспоминаний.

Думается мне, папа всё же поступил верно, решив отправить меня сюда, а не в Грузию.

Падаю на подушку и подкладываю ладонь под щёку.

Ничего. Продержусь как-нибудь этот год и вернусь в Москву. А может быть, все обвинения снимут и мы с отцом воссоединимся ещё раньше.

Только эта мысль, греющая душу, меня немного и успокаивает…

Глава 2

Обед я всё-таки пропускаю и вниз спускаюсь только к ужину.

Бабушка Алиса, заметно воспрянув духом, предпринимает очередную попытку наладить общение, поскольку наш диалог, состоявшийся в спальне моей горе-«матери», оставил после себя довольно неприятный осадок.

— Ты почти ничего не поела. Овощи, спаржа… К десерту не притронулась. Придерживаешься какой-то диеты?

— Нет. Просто слежу за питанием.

— Ох, знакомая история… Нашему Эдуарду Сергеичу это не понравится, — многозначительно покашливает в кулак. — Расскажешь подробнее, что привыкла есть. Я должна знать.

— Ладно. Чем занимается дед?

Как я поняла, он сейчас в отъезде и не смог меня встретить из-за каких-то неотложных дел.

— Работает. Всё без конца что-то строит, инвестирует. Никак не угомонится на старости лет, — вздыхая, закатывает глаза. — Говорит, что сойдёт с ума, если придётся постоянно находиться дома. А мне, наоборот, хорошо тут. Вот садом занялась, когда вышла на пенсию. Здесь у меня много разных кустов и деревьев, — указывает налево, когда мы неспешно прогуливаемся по каменистой дорожке. — Ты любишь фрукты?

— Да.

— Ну вот. Если бы ты немного раньше приехала… — она разочаровано всплёскивает руками. — Клубника, ежевика, малина отошла уже. Крыжовник ещё помаленьку есть. А так, смотри, яблок в этому году много, груши, сливы, виноград.

— Моя школа далеко отсюда? — останавливаюсь в тени раскидистой яблони.

— Минут двадцать, если на машине, — поправляет шляпку, дивно сочетающуюся с платьем. — Город у нас маленький.

— А набережная где?

— Береговая линия близко. Благоустроенный городской пляж чуть дальше.

— Я видела велосипед у ворот…

— Это мой, — заявляет неожиданно.

Хотя почему же неожиданно. Для своего возраста она выглядит отлично. Видно, что активная и занимается собой.

— Возьму? Хочу покататься.

Алиса Андреевна настороженно замирает.

— Дорогая, — растерявшись, пытается улыбнуться. — Ты… только приехала, ничего здесь не знаешь. Как же я могу отпустить тебя одну?

— Что такого? Ты же сама сказала, что город у вас маленький.

— Да, но…

— Я недолго. Проеду туда-обратно.

— Давай Пётр Игоревич отвезёт нас в центр, — предлагает совсем не то, что мне нужно. — Мы могли бы вместе выбрать тебе наряд к первому сентября, а заодно и прогуляться по набережной. Как тебе такая идея?

— Наряд у меня уже есть. Я всего лишь хочу посмотреть окрестности. Сама, — добавляю с нажимом.

— И всё-таки давай дождёмся деда.

Видно, что ей не хочется мне отказывать, но страх, похоже, побеждает.

— У меня есть перцовый баллончик.

— Милая…

— Никто не станет похищать меня, — вырывается непроизвольно, и она, побледнев, резко меняется в лице.