Запрети любить

— Какая тебе разница? — спокойно спросила я.

— Мне просто любопытно. Так давно? — продолжал Игнат.

— Давно.

— Значит, когда мы веселились в библиотеке, он уже был, — с каким-то странным удовлетворением отметил Елецкий. — Получается, ты ему изменила.

Меня прошиб озноб. Да может он заткнуться или нет?!

— Не припомню, чтобы мы с тобой спали.

Игнат приблизился ко мне — и теперь касался моего предплечья своим, заставляя нервничать.

— Зато я отлично помню, как ты меня хотела. Да ладно тебе, — зашептал он, — ты ведь реально хотела. Твой парень тебя не удовлетворяет?

— Иди к черту, — все так же спокойно сообщила я, но, боже, как тяжело было оставаться спокойной.

А он все не унимался. Не мог остановиться!

— Если есть проблемы, обращайся. Помогу разнообразить сексуальную жизнь. Я знаю, как заставить девочку кайфовать.

Я повернулась к нему, и Игнат, облизав губы, подмигнул мне, явно давая понять, каким образом он доставляет удовольствие. Он хотел заставить меня смутиться, и у него это вышло. Но в одном Елецкий просчитался — я могла держать эмоции под контролем. По крайней мере, сейчас.

— С этой задачей справится и мой парень, — ответила я ему. — Прибереги силы для своей очередной девушки. И береги язык, малыш, если не получается заставить девочек получить удовольствие другим способом.

Вложив в свой взгляд максимум ехидства, я выразительно скользнула взглядом от его пояса ниже — к ширинке.

— Надеюсь, у маленького Игнатика все хорошо. А то непорядок, что основная функция лежит не на нем. Надеюсь, он не показывает пол шестого.

«У него на пол шестого» было любимой шуткой Оксаны, и она всегда казалась мне идиотской, а теперь, надо же, я сама ее произнесла.

Елецкий расхохотался. Но тут же резко замолчал и, не отрывая от меня взгляда, хрипло сказал:

— Хочешь, проверим? Узнаешь, что у меня работает лучше: язык или член.

— Лучше бы голова, — сказала я. — Знаешь, женщины считают, что самая сексуальная часть тела мужчины — мозг.

Он не нашелся, что ответить мне. Просто сказал:

— Еще одно доказательство, что ты такая же, как мать.

Глава 26. Хороший друг матери

Наверное, я бы просто послала Елецкого или бы сказала ему много всего неприятно, если бы к нам не подошли наши родители. Поэтому я лишь мазнула по Игнату недобрым взглядом и отвернулась. А вот Костя этого не заметил и решил, что мы о чем-то болтали. После танца с мамой и нескольких бокалов вина он вообще находился в очень добродушном состоянии.

— Пообщались? — спросил он и улыбнулся мне. — Ярослава, этот пацан бывает заносчивым, но не обращай внимания. Это напускное. Сердце у него доброе.

Костя положил руку на плечо сына, и тот едва заметно поморщился. Явно не считал, что его сердце доброе. Ему нравилось быть бэд боем.

— Я хочу, чтобы между вами царила взаимоподдержка. Понимаю, что сейчас вы чужие, но вскоре станете родственниками. Ты обретешь старшего брата, Яра. Хоть и сводного, но все же. Он будет тебя защищать. Правда, сын?

Игнат скривился, но ничего не ответил. Явно, что защищать меня этот засранец хотел меньше всего.

Я же усмехнулась. Старший брат — звучит забавно. Раньше я так сильно его хотела, а теперь… Теперь моя главная проблема — это его существование. Игнат явно не оставит меня в покое. Будет портить кровь, потому что ненавидит.

— Идемте есть десерт, — сказал нам Костя. — Он тут просто божественный.

Мы втроем вернулись к столу, за которым уже сидела мама. Мильфей со свежими ягодами оказался божественным, как и трюфельное мороженое, которое я попробовала у мамы. Однако и сейчас Игнат не притронулся к еде — словно все так же испытывал отвращение ко всем нам.

— Бережешь фигуру? — пошутил Костя.

— Разумеется, — ответил Игнат, снова пялясь в экран телефона.

Ресторан мы покинули спустя полчаса, и нас провожал едва ли не весь персонал, из-за чего я почувствовала себя едва ли не принцессой. Хотя, если честно, я смущалась от такого количества внимания — не привыкла к этому. Серой мышкой быть гораздо удобнее. Ты будто тень, которую никто не замечает. И можешь делать все, что душе угодно.

— Сколько время? — уже в лифте спросила мама, стоя под руку с Костей.

— Половина шестого, — тут же ответила я, глядя на Игната.

Он прекрасно понял, что я имею в виду и усмехнулся. Коснулся нижней губы и провел по ней большим пальцем, словно что-то стирая.

— Ты что-то путаешь, Яра, — возмутилась мама. — Уже часов десять или больше!

— Пятнадцать минут одиннадцатого, — взглянул на часы Костя, который во всем любил точность.

— Ой, точно, — невинно улыбнулась я. — Оговорилась.

Мы покинули небоскреб одними из последних, но с этим не было проблем — казалось, Костю тут прекрасно знают. Мой будущий отчим посадил нас с мамой в машину с водителем, которая все это время дожидалась нас, пожелал счастливого пути и велел маме написать ему, как мы доберемся. Эта его забота о ней нравилась мне, и я вдруг пожалела, что Игнат совсем не такой.

Мы ехали молча, под музыку Ланы Дель Рей, и каждая из нас была погружена в свои мысли. На губах мамы играла легкая улыбка — она наверняка думала о предстоящей свадьбе. А я, разумеется, снова зависла на Игнате. Глядя на проносящиеся мимо огни домов, сияющие в темноте фонари и вывески заведений, я думала о том, кто станет моим сводным братом.

Он так же целует эту свою блондинку? С тем же жаром и напором, как и меня тогда, в библиотеке?

Ответа на эти вопросы у меня не было.

Домой мы доехали быстро и, выйдя из машины, ненадолго зависли во дворе нашего жилого комплекса. Сели на качели для взрослых, которые специально оборудовали под навесом, и стали раскачиваться, словно две девчонки, а не мама с дочкой-студенткой. А над нами сверкало созвездие Большой медведицы.

— Как тебе встреча? — спросила мама, отталкиваясь ногами от асфальта.

— Нормально, — осторожно ответила я. — Костя вроде бы хороший.

— Хороший, — согласилась она. — Я даже не верю, что мы вместе. И что он станет моим мужем. Не понимаю, как это произошло. За что мне такое счастье.

— Ты очень его любишь? — спросила я, раскачиваясь все сильнее. Ощущение полета меня завораживало.

— Очень, Яра, — призналась мама. — Никогда никого так не любила, как Костю.

— Даже… его? Монстра? — задала я вопрос, который волновал меня.

На лице мамы промелькнула тень беспокойства. Она ненавидела вспоминать о том, кто биологически был моим отцом.

— Эта была не любовь, дочка. Эта была ее иллюзия. Я была бабочкой, которую в свои сети завлек паук. Но я слишком поздно осознала это. Тогда, когда поняла, что не могу выбраться из паутины. Впрочем, сигналы были с самого начала, просто я не понимала. Была слишком молодой и глупой. К тому же потеряла родителей и не знала, как жить. А тут появился он. Прости, я не хочу говорить о твоем отце. Просто знай, что эта была не любовь, а зависимость. А Костя… Он другой. У него красивая душа, Яра. По-настоящему красивая. Он благородный и добрый, хоть и выглядит строго, да и в бизнесе должен быть жестким. А еще Костя был очень одиноким. Возможно, я ошибаюсь… — Мама почти замедлилась, ее ноги касались асфальта. — Если вдруг ты поймешь, что я ошибаюсь, скажи мне, Яра. Хорошо?