Запретная любовь

— Как все прошло? — спрашивает Джордан.

— Он порвал со мной, — решительно отвечаю я.

Джордан встает и подбегает ко мне.

— О, Шив. Мне так жаль, детка.

Я поднимаю руку. Мне не нужна ничья жалость. Хочу сохранить это новое оцепенение, которое мне удалось создать.

— Я буду в своей комнате. Девочки, веселитесь. Я сегодня не в настроении.

Меган и Энджи понимающе кивают, но Бейли подходит и обнимает меня.

— Я понимаю. Не знаю, что произошло между тобой и моим братом, но оставлю тебя в покое, — говорит она, похлопывая меня по спине.

Джордан следует за мной в комнату.

— Хочешь, чтобы я от них избавилась? Мы можем встретится с ними на следующей неделе.

Она наблюдает, как я раздеваюсь и бросаю свою одежду в кучу на полу вместе с сумкой. Я откидываю одеяло и забираюсь в постель.

— Нет. Со мной все будет в порядке. Мне все равно нужно немного побыть одной.

— Хорошо, но только на пару часов. Я закончу сегодня пораньше, а потом приду сюда. Я не оставлю тебя одну.

Я закатываю глаза, а подруга одаривает меня полуулыбкой. Как только она уходит, я решаю позвонить маме. Мне просто нужно услышать ее голос. Вообще-то она должна была приехать сюда в этом месяце на конференцию медсестер, но не смогла отпроситься с работы, потому что несколько человек уволились. Она в восторге от моего звонка и хочет поговорить о моем предстоящем выпуске. Я рада, что нам не нужно вести альтернативный разговор. Мы говорим о ее делах на работе, и о книгах, которые она сейчас читает. Она застает меня врасплох, когда упоминает, что хотела бы, чтобы мы этим летом посетили Париж. Моя гребаная оболочка оцепенения разлетается на миллион кусочков, и она, черт возьми, разбивается.

— Шивон, что случилось, милая?

Я слышу беспокойство в ее голосе. Не могу сказать ей, что мужчина, которому принадлежит моя душа, обещал отвезти меня в Париж после выпуска. Мы собирались наконец-то начать жизнь, свободную от секретности.

— Ничего, мам, — вру я. — Просто слезы счастья. Я не могу поверить, что ты помнишь мою любовь к Парижу, — всхлипываю я.

Джордан врывается в дверь, но останавливается, увидев, что я разговариваю по телефону. К сожалению, она тоже видит слезы.

— Конечно, дорогая. Как я могла забыть? Твоя спальня могла бы стать данью уважения Парижу.

И мама права. У меня было все: плакаты, статуэтки, что угодно. Однажды я даже попыталась выучить французский, но потом бросила его ради испанского, так как в Техасе он был практичнее.

— Что-то не похоже на слезы счастья, Шивон. У тебя есть еще что-то, о чем ты хотела бы поговорить?

Ее не одурачишь.

— Нет. Я перезвоню тебе, мама. Джордан пришла.

Подруга кричит «привет».

— Ладно. Я буду ждать от тебя весточки. Передай Джордан привет. Люблю тебя, милая.

— Я тоже люблю тебя, мама.

Мы вешаем трубку, и Джордан исчезает из комнаты. Когда она возвращается, я не могу удержаться от улыбки. В руках у нее полная охапка попкорна, конфет и миниатюрных бутылочек «Мондави каберне совиньон». Она вываливает все на мою кровать, и роется в прикроватной тумбочке в поисках пульта от телевизора. Хотя у меня установлен телевизор, я почти никогда не смотрю его.

— Джордан, прошло не два часа, а тридцать минут, — замечаю я.

— Плевать, когда я услышала, как ты здесь плачешь. Девочки поняли. А теперь помолчи. Это операция «Забудь Грейсона».

«Маргарита в понедельник» переименована в «вечер кино». Мы смотрим комедию «Джамп-стрит, 21», и я смеюсь до упаду через пять минут после начала фильма. Это именно то, что мне было нужно.

ГЛАВА 22

Неделя тянется удручающе медленно. Каждый день, когда я посещаю занятия, служит напоминанием о том, чего мне стоит оставаться здесь. Перешептывания и сплетни усилились после того как стало известно, что случилось с профессором Майклзом. Я продолжаю опускать голову, потому что не хочу видеть обвиняющие взгляды. Я приму это как свое наказание вместе с потерей Грейсона. По пятницам у меня нет занятий, но я пришла, чтобы взять несколько книг из библиотеки. В эти выходные планирую погрузиться в исследования для работы, которую мне предстоит сдать на следующей неделе. Мне просто нужно чем-то занять свой разум. Когда я заканчиваю просматривать с книги, из моего телефона раздается голос Ланы Дель Рей. Черт возьми, я забыла отключить звук на телефоне. Я приношу извинения библиотекарю за причиненное беспокойство и выбегаю за дверь.

— Привет, Джо, — отвечаю я.

— Привет. Ты уже на обратном пути?

— Да. Тебе нужна машина? Извини, что поиск нужных мне книг занял больше времени, чем я думала.

Я перекладываю четыре книги в руку и ускоряю шаг к машине.

— Нет. Дело не в этом. Я поговорила с девочками, и мы решили устроить девичник у Дрэи.

Последнее, что мне хочется делать — это выходить на улицу. Джордан, должно быть, почувствовала мою нерешительность.

— Давай, Шив. Если ты выйдешь из дома, это пойдет тебе на пользу. Позволь своим друзьям быть рядом с тобой. А завтра сможешь снова стать отшельницей.

Мне не помешает отвлечься. Хотя я не знаю, насколько это будет успешно, поскольку у меня остались воспоминания о Грейсоне. Кого я обманываю, у меня повсюду воспоминания о нем, так что думаю, что настоящее отвлечение придет со дна бутылки. И там таких как раз полно.

— Хорошо. Я пойду при одном условии.

— Говори, — отвечает Джордан.

— Я не хочу, чтобы это была вечеринка жалости. Не хочу, чтобы девочки спрашивали меня о Грейсоне или о том, как я себя чувствую. Я просто хочу, чтобы это было похоже на обычный девичник.

— Договорились, — обещает она. — А теперь поторопись и приходи домой, решим, что наденем. Я скажу девочкам, чтобы они встретили нас здесь.

***

Я стою в комнате Джордан и смотрю в ее зеркало в полный рост. И едва узнаю сексуальную красотку, смотрящую на меня в ответ. Бандажное платье подчеркивает каждый изгиб и граничит с непристойностью. Замочная скважина позволяет достаточно хорошо разглядеть мое декольте, а длина едва прикрывает мою задницу. Из-за дымчатого макияжа мои серые глаза расширяются, а рыжие волосы ниспадают бесконечными дикими волнами. Должна признать, что выгляжу сексуально. И даже не собираюсь спорить с Джордан из-за своего внешнего вида. Сегодня вечером я позволю себе быть кем-то другим, а не тем подавленным человеком, которым была раньше.

— Черт Шив. Ты выглядишь чертовски сексуально. Мужчины будут сходить из-за тебя с ума, — присвистывает Энджи. Меган кивает в знак согласия.

— Спасибо, — отвечает Джордан от моего имени, и Бейли смеется.

Мы приезжаем в клуб около одиннадцати. Мы предпочитаем сидеть в VIP-зоне на втором этаже, а не в беседке, где обычно проводим время. Как только мы усаживаемся, Бэйли и Джордан заказывают бутылочный сервиз RMC, в который входят «Вдова Йеллоу Лейбл Джеробоам», «Бельведер» и «Дон Хулио 1942». Нам сказали, что в этот сервис входит презентация светового шоу. Я радостно хлопаю в ладоши вместе с девочками, но на самом деле готова выпить текилы. Прошло два часа, а я уже в стельку пьяна. Грохочут басы, мерцают стробоскопы. Свет проходит над входом в VIP-зону, и я клянусь, что мои глаза играют со мной злую шутку, пока я не слышу, как Бейли ругается себе под нос.

— Черт, — говорит она, и девочки следят за ее взглядом. Грейсон здесь, и он не один. Я сразу узнаю в статной блондинке Мередит — женщину, которую он привел сюда на день рождения Бейли. Ух ты, он не терял времени даром. Мое сердце только что вырвали из моей гребаной груди. Оцепенение, исходившее от дона Хулио, испарилось.

— Пора идти, — говорит Джордан, хватаясь за свой клатч.

Жалость, которую я не хотела видеть, запечатлелась на лицах каждой.

— Черт возьми, нет. Да пошел он, — шиплю я.