Запретная нота

Его брови незаметно поднимаются. На этот раз глаза наполняются весельем.

— Да, я знаю об этом. — Огрызаюсь я. — Тебе нужно бабушкино наследство, чтобы ты мог финансировать свою кампанию, не так ли? Преподавать в Redwood Prep в течение семестра, баллотироваться на место председателя совета директоров — все это для того, чтобы изменить свой имидж, чтобы люди захотели за тебя проголосовать.

Отец смеётся, и от этого звука по машине проносится чёрная, холодная тень. Он испускает долгий вздох, как будто его тело не может больше выносить смех, и смотрит на меня глазами, похожими на адские.

— Чёрт, ты идиот.

Я рычу на него.

Мой телефон пикает, и в это же время раздается стук в окно.

Папа опускает стекло, а я проверяю свой телефон.

В нашем групповом чате куча сообщений.

Кейди: Кто-нибудь знал, что мисс Джеймисон ведёт прямую трансляцию?

Сол: Что?

Датч: @Зейн Ты должен это увидеть.

Отец закрывает окно. Что бы ни сказали ему его головорезы, он улыбается.

Я нажимаю на ссылку на видео, которую прислала Кейди.

Открывается видео с Грейс. Она стоит на ступенях Redwood Prep, вокруг неё куча микрофонов.

У меня спазмируют мышцы желудка.

Что, чёрт возьми, происходит?

Я кручусь на месте.

— Отвези меня обратно в город. Сейчас же.

Папа смотрит на мой телефон и ухмыляется.

— Пока нет. Сначала посмотрим, что она скажет.

Я замечаю его пустой, почти деловой тон, и у меня в голове что-то щелкает. Опускаю взгляд на фотографии, а затем поднимаю голову и смотрю на отца новыми глазами.

Он прав. Я идиот.

— Ты не будешь использовать эти фотографии. — Выдыхаю я.

Все встаёт на свои места в моём сознании, как миллион стеклянных осколков, которые меняются во времени, и каждый из них возвращается в зеркало за мгновение до того, как разбиться.

Целое. Новое. Отражающее правду.

Моё сердце начинает колотиться.

— Ты никогда не собиралась использовать эти фотографии. — Я поднимаю их. — Они зернистые. На нас маски, которые закрывают все наши лица. Единственные люди, которые могут правильно опознать нас, — это я и Грейс. Никто другой не стал бы смотреть на них и использовать в качестве доказательства.

Отец наклоняет голову в сторону, ничего не говоря.

— Хуже того, если люди узнают, вся твоя кампания пойдёт насмарку.

Его взгляд отводится от меня, а затем возвращается обратно, вонзаясь в меня, как нож.

— Ты хотел, чтобы я был здесь. Ты хотел, чтобы я был подальше от неё.

Я думаю о тех коробках. О том, что все досье на «Благодарный проект» ни к чему не привели, и все же нам удалось выяснить, что Харрис воровал в школе. Идеальная улика. Чёртова бомба, упавшая нам на колени и завернутая в красивый бантик.

Правда заставила меня вскочить на ноги.

— Ты хотел, чтобы она дала это интервью. Ты хочешь, чтобы она стала той, кто проболтается о Харрисе.

— И зачем мне это делать? — Подначивает отец.

Мои мысли бегут.

Я впиваюсь пальцами в сидения.

— Потому что… — Меня осеняет. — Потому что если она уберет Харриса, он не будет винить тебя в своем падении. Ты уберешь его с шахматной доски без ущерба для себя. Или людям, стоящим за «Благодарным проектом». — Внизу моего живота открывается тёмная дыра, которая высасывает воздух из моих легких. — Ты что-то знаешь о «Благодарном проекте».

Мои ноздри раздуваются, когда папа улыбается.

Он как будто дразнит меня, смеет заставить меня догадаться об остальном самостоятельно.

Восхититься всей широтой его замыслов. Приглашает меня увидеть общую картину, то, как он играл с нами все это время.

— Кто эти люди, участвующие в этом проекте, папа?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Он наклоняется вперёд, его зубы оскаливаются, как у волка. — Но если бы я знал, то сказал бы, что они опасны и очень, очень расстроятся из-за того, что кто-то мешает им.

Остальные его слова остаются невысказанными, но я слышу их как выстрел.

Те, кто участвует в «Благодарном проекте», были бы достаточно злы, чтобы заставить замолчать любого, кто угрожает сорвать с них маски.

Пот катится по моей спине, и мне становится трудно глотать.

Грейс.

Нет!

В этот момент я слышу самые страшные слова.

— Директор Харрис был лишь винтиком в механизме, который забрал жизнь моей лучшей подруги. Но есть и другие. Виновные, которые были вовлечены в «Благодарный проект». Кем бы вы ни были и что бы вы ни сделали, я вытащу ваши грехи на свет.

Я опускаю взгляд на свою дрожащую руку и вижу Грейс на прямой трансляции, глаза яростные, губы сжаты в решимости.

— Мгм… — Отец издает звук глубоко в горле. — Это нехорошо.

В бешенстве я кручусь на месте и щелкаю дверной ручкой. В этот момент срабатывает детский замок.

Я слышу щелчок закрывающейся двери.

Ручка не двигается.

— Открой дверь.

Папа только смеётся.

Я упираюсь локтем в папину шею и прижимаю его к окну. Он с грохотом врезается в него.

— Открой эту чёртову дверь!

Оскалив белые зубы, отец смотрит на меня.

— Веди себя хорошо, Зейн. Веди себя хорошо, и я прослежу, чтобы никто не трогал эту семью.

На грани, я стискиваю зубы.

— Ты никогда не получишь того, чего хочешь. Я позабочусь об этом.

Снаружи раздаются крики.

Папины головорезы видят, что я прижал его к окну, и бросаются отпирать дверь, чтобы помочь ему. Я ухватываюсь за эту возможность, распахиваю дверь и мчусь через пустыню.

Я должен остановить это.

Я должен добраться к Грейс.

ГЛАВА 56

ГРЕЙС

Мне не по себе все время, пока я произношу речь.

Что-то не так.

Неправильно.

Я чувствую это в глубине живота.

Передо мной, балансирующим на подиуме, натыкано множество микрофонов. Камеры новостных репортеров, из тех самых телеканалов, которые отвергли мою историю шесть лет назад, висят вокруг меня.

Они здесь, чтобы разобрать мою историю на части.

Стервятники на туше.