Запретная нота

— Эти банковские выписки — не то доказательство, которое мне нужно, так что придётся поторговаться.

— Ты можешь просто отправить Харриса за шахматную доску. — Замечает Финн. — Это достаточный боеприпас.

— Харрис — пешка. Мне нужны настоящие преступники, и он знает, кто они. — Я убираю телефон в карман и киваю. — Спасибо, ребята, за помощь. Я займусь этим дальше.

Зейн идёт за мной к двери, нахмурившись. Сильно.

— Харрис пытается замести следы. Отчаявшиеся люди — самые опасные и непредсказуемые. Ты не должна ничего делать в одиночку. Расскажи мне о своих дальнейших действиях до того, как ты их сделаешь.

— Я справлюсь сама.

Я тянусь к двери.

Он плотно закрывает её.

— Можешь, но не обязана, тигрёнок.

Зейн подходит ближе, возвышаясь надо мной. Иногда я забываю, насколько он нелепо высок. Но даже так он меня не пугает.

— Это моя битва. Моя война. Я уже слишком глубоко втянула тебя и твоих братьев. Не тебе разгребать мой бардак.

— А если я захочу? — Шепчет он.

Моё горло сжимается, и я отвожу взгляд.

— А что, если я не захочу? Кто из нас победит?

Его пальцы смыкаются вокруг моего подбородка, и он поворачивает моё лицо так, чтобы я смотрела на него.

— Это просто. Я.

Я хмурюсь.

Зейн ухмыляется, самоуверенно и высокомерно.

— Я всегда получаю то, что хочу, тигрёнок. — Его пальцы обхватывают мою шею, и он притягивает меня к себе, его губы находятся на расстоянии вдоха от моего лица. — Ты не станешь исключением.

Отвратительно, как сильно сжимается моё тело, нуждаясь в его прикосновениях.

Я не хочу быть такой.

Я не хочу сгорать по нему так, как сгораю.

Какая бы тьма ни была внутри меня, она тянется к нему.

Зейн опускает руку, не поцеловав меня, и мне приходится упереться рукой в стену, чтобы не схватить его за рубашку.

Я не доверяю собственному телу, чтобы удержаться от него. Он словно завладел моими руками, ногами, сердцем.

Подняв взгляд на его тревожно-голубые глаза, такие же манящие, как чудовища, зовущие моряков на смерть, я понимаю, что если хочу выиграть ещё хоть одну битву в своей жизни, то должна выкинуть его из головы.

— Одна ночь. — Пролепетала я.

Он смотрит на меня сверху вниз, и понимание проносится по его лицу почти мгновенно. Холодная усмешка прогоняет пылающую страсть, которая была всего секунду назад.

— Всего одну?

Я медленно опускаю подбородок.

— Ты можешь получить меня на одну ночь, но после этого я больше никогда не захочу тебя видеть.

ГЛАВА 53

ГРЕЙС

Я, спотыкаясь, вхожу в большую кухню и кладу ключи от дома на стойку. У меня голова идёт кругом, и я плотнее сжимаю пальцы вокруг ключей, с удовольствием ощущая, как металл впивается в мою ладонь.

Это отличный способ отвлечься от бурных мыслей в моей голове. Я засовываю их глубже, пытаясь понять, сколько боли смогу вытерпеть, прежде чем сломаюсь.

Идиотка.

Зейн холодно оттолкнул меня, но я не ожидала такой реакции на свое предложение.

От злости, отразившейся на его лице, у меня по позвоночнику пробежала дрожь. А потом он рассмеялся, и этот звук был таким пугающим, таким мрачным, что я поняла, что мне не следовало открывать рот.

Предложение и так было нервным.

А теперь ощущение такое, будто я только что поцарапала волка.

Что монстр собирается делать дальше?

Я не хочу знать.

Как бы мне хотелось вернуть прошедшие сорок восемь часов назад и полностью избежать его.

Проведя рукой по лицу, я скребусь в разочаровании.

Воздух вокруг меня меняется.

Тишина громко кричит, толпится вокруг меня, давит со всех сторон.

Что-то кажется… не так.

— Мама? — Зову я, впервые замечая, что в доме совершенно темно.

Тени ползают по полу, словно выпущенные из ада импы.

В доме холодно. Мама любит, чтобы термостат был настроен на «погожий день на пляже». Она никогда бы не позволила, чтобы в доме царил такой морг.

Я отправляю маме сообщение с вопросом, где она.

Из кухни доносится шум.

— Мама?

— Твоей мамы здесь нет. — Говорит глубокий голос.

Я вскрикиваю и оборачиваюсь.

Джарод Кросс стоит на входе в кухню, высокий и бледный.

Он одет во все чёрное, напоминая мне вампира из старого фильма ужасов — ожившего сверхъестественного убийцу, в жилах которого течёт только лёд.

Включается свет, и Джарод Кросс смотрит на меня с преувеличенным беспокойством.

Я захлопываю рот, понимая, насколько глупым показался мне этот крик.

— Прости, я не хотел тебя напугать.

Он поднимает руки в успокаивающем жесте.

— Но всё же напугали. — Огрызаюсь я, замечая, как его брови взлетают над идеальным лбом.

У Джарода Кросса не так уж много морщин, и я не могу сказать, что это — следствие убийственного ухода за кожей или просто он большую часть жизни не улыбался.

— Я услышал твой крик и поспешил вниз. Мне жаль, если ты испугалась.

Его слова заботливы. Почти преувеличенны.

Это напоминает мне о том, как он ведёт себя с мамой, когда пытается успокоить её после нескольких недель молчания. Как будто несколько милых улыбок и немного внимания могут перечеркнуть все те способы, которыми он причинял ей боль и пренебрегал ею.

— Где моя мама? — Спрашиваю я, не пытаясь скрыть обвинение в этом вопросе. Если он причинил ей хоть какой-то вред, я разорву его на части.

— Она пошла за продуктами. Сказала, что на кухне нет ничего для завтрашнего ужина.

Как будто он сам вызвал её, мой телефон начинает жужжать.

Это ответное сообщение от мамы.

Мама: Джарод вернулся домой сегодня вечером, поэтому я быстро бегу в продуктовый магазин.

Мои пальцы крепко сжимают телефон. Мама как ребёнок в парке аттракционов, когда заходит в магазин. Она может провести там несколько часов. Я понятия не имею, что она делает половину времени. Неужели так трудно взять пару товаров и уйти?