Запретная страсть

Она усмехнулась и ткнула его под ребро.

— Ах ты, насмешник! — И повернулась к отцу, который все еще ждал отпущения грехов: — Идем, папа, мы можем обсудить все за столом.

Даниел улыбнулся — широко и искренне.

— Нет-нет, никаких споров за едой! — сказал он, направляясь в кухню. — Твоя мать никогда этого не разрешала.

Во время завтрака Джексон позволил себе расслабиться и, с наслаждением наблюдая, как воркуют друг с другом отец и дочь, на какой-то миг почувствовал и себя членом семьи.

К полудню ворота перед домом Ребекки осадила толпа репортеров со съемочными группами. Они жаждали хотя бы одним глазком посмотреть на человека, который пожертвовал всем во имя любви к сестре. Но проникнуть за ограду никто не решился, потому что Пит сообразил повесить табличку: «Посторонним вход воспрещен. Нарушение преследуется законом».

Некоторое время Даниел отвечал на звонки, а потом Ребекка дала ему кое-какие поручения, и преподобный Хилл уехал. Теперь молодые люди могли заняться своими делами.

Джексон уселся на кровать, любуясь Ребеккой, Которая стояла перед зеркалом и заплетала косу.

— Хочешь, поедем сегодня вместе? — предложил он.

— В «Азалию»?

Он кивнул. Глядя в зеркало, Ребекка внимательно следила за выражением его лица. Как ей хотелось прочитать сейчас мысли Джексона!

— Ты собираешься познакомить меня с сестрой.

— Ну… в общем, да, — смущенно отозвался Джексон, не совсем понимая, почему Ребекка не решается дать ответ.

— Ага, значит, это нечто вроде помолвки?

Да, Ребекка здорово ошеломила Джексона! И конечно, перешла установленные им границы. Но она всегда поступала по-своему, не так, как другие. К тому же время ее поджимало и выбор был невелик. Еще неделя-две, и беременность станет заметной. Уже сейчас Ребекка с трудом втискивалась в свою одежду.

— Ребекка… я не…

Заколов косу, она отвернулась, не желая наблюдать за колебаниями Джексона.

— Ладно, забудь от этом. Ведь не мне следует говорить такие вещи, правда?

Джексон сжал ее в своих объятиях.

— Я люблю тебя, не сомневайся, — сказал он, усаживая Ребекку к себе на колени, и уткнулся носом в ее душистую шею. — Не обижайся, милая. После всего, что случилось за последние несколько месяцев, я оставался в здравом рассудке только благодаря тебе.

— Ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься во мне?

Джексон вздохнул и обнял ее еще крепче.

— Нет, детка, это означает, что я еще не пришел в себя — и только.

«Не ты один!» — подумала Ребекка, с трудом удержавшись от горького смеха.

Джексон покрывал поцелуями ее лицо, потом приник к губам. Он был так настойчив, что Ребекка, уступая порыву страсти, начала отвечать на его ласки. Через некоторое время они приостановились, чтобы перевести дыхание и сесть поудобнее.

— Наверное, тебе лучше поехать одному, — сказала Ребекка, обхватив ладонями лицо Джексона. Издав легкий стон, он еще раз вкусил сладость ее губ.

— Клянусь Господом, я сумею все наладить! — прошептал Джексон. — Поверь… Только дай мне немного времени.

«Как раз времени-то у меня и нет», — подумала Ребекка и выскользнула из его объятий.

— Ключи от пикапа лежат на журнальном столике в гостиной. Если я тебе понадоблюсь, позвонив окей? Я прибавлю звук на автоответчике.

— Ты всегда мне нужна, Ребекка.

— Я знаю, — шепнула она. — Извини, я очень нетерпелива. Просто…

— Что?

Ребекка встала в дверях, не в силах оторвать глаз от своего возлюбленного. Что он скажет, если Выложить ему правду? Мысленно взвесив все «за» И «против», она пожала плечами.

— Ничего. Думаю, с этим можно подождать еще денек.

— О чем ты?

— По-моему, тебе лучше поторопиться, — с улыбкой отозвалась Ребекка. — Ведь вся эта орава за воротами ринется за тобой в погоню.

— Черт! — пробормотал Джексон. Наконец он уехал, и Ребекка осталась одна, не считая, конечно, ребенка, который рос себе и рос в ее лоне.

В ту ночь они страстно любили друг друга. Но утро принесло новые неприятности. Все началось с газеты, лежавшей на крылечке. Заголовок привел Ребекку в ужас. Она хотела было скрыть от Джексона эту статью, но потом решила, что так получится еще хуже. Ведь рано или поздно он все равно прочтет ее.

Когда Джексон вошел в кухню и уселся за стол, Ребекка подала ему газету с таким видом, словно ничего особенного в ней не было. Увы, Джексон думал совсем иначе.

«Каков отец… таков и сын?»

Побелев от страха и негодования, он смотрел на две фотографии, помещенные рядом, в середине листа. Старый снимок Стэнтона, часто появлявшийся в газетах на протяжении нескольких недель после его убийства, — и его собственный, сделанный вчера. Джексону стало тошно: лица были похожи как две капли воды, и, мало того, их искажала едва сдерживаемая злоба. В тысячный раз он узнал себя в Стэнтоне.

— Сукин сын!

Именно такой реакции и опасалась Ребекка.

— Как глупо, — прощебетала она, склонившись над его плечом, и поцеловала Джексона в щеку. — Естественно, что родственники чем-то похожи друг на друга внешне. Но характер, душа — у каждого свои.

— А что, если это не только внешнее сходство? — спросил Джексон с замирающим сердцем.

— Святая простота! — пробормотала Ребекка. — Тебе сколько лет?

Обескураженный этим вопросом, он машинально ответил:

— Почти тридцать два.

— И часто ты напивался или избивал кого-нибудь до полусмерти?

— Нет, ни разу. Но я полжизни провел за ре-щеткой. Кто знает, как я…

— Уф!.. Да, это «веский» довод. Если бы ты был хоть немного похож на него, — Ребекка кивнула на фото Стэнтона, — я думаю, твой характер проявился бы где угодно, и в тюрьме тоже.

Джексон нахмурился: ему никогда не приходили в голову подобные мысли.

— А дети в приюте? Разве они возбуждают в тебе какие-то нехорошие желания?

— Дьявол, конечно, нет! — выпалил он, побагровев от стыда и возмущения.