Запретные отношения

Я чувствую его горячее дыхание у себя на лице. Он стискивает меня, хаотично лапает, пытается задрать подол платье. Я извиваюсь, вонзая ногти ему в шею. Паха матерится, на секунду ослабляет хватку. Этого вполне достаточно, чтобы я вырвалась и отбежала в сторону. Забегаю за диван. Тяжело дышу, пристально всматриваясь в темноту. Я сейчас похожа на зверя, которого загнали в ловушку.

Каким образом Паха вдруг оказывается около меня, не знаю. Он сгребает меня в охапку, пытается поцеловать, заваливает на диван. Я упираюсь, но силы неравны. Он рычит, наваливается на меня. Задирает подол платья и засовывает руку мне в трусы. Я начинаю под ним извиваться. Слышу треск ткани. Перед глазами все плывет, в голове бьется только одна мысль: спастись.

— Не сопротивляйся! Я не сделаю тебе больно!

Я еще больше сопротивляюсь, царапаюсь, кусаюсь. Паха сжимает одной рукой мое горло. Кислорода катастрофически не хватает. Каким-то чудом мне удается отпихнуть ногами от себя Паху. Он заваливается назад. Я вскакиваю на ноги, но меня тут же ловят за щиколотку.

Шарю рукой в темноте. Под руку попадается что-то. Действую быстрее, чем осознаю, что делаю. Крепче сжимаю статуэтку, по ощущениям похоже на нее, и опускаю ее на лысую голову Пахи. Замираю, слыша, как он глухо стонет и затихает. Я опускаюсь рядом с ним, дотрагиваюсь до головы и тут же отдергиваю руку.

Паха не двигается. Не подает никаких признаков жизни. Я убила его? От этой мысли мне становится плохо. Борясь с приступом тошноты, выбегаю из комнаты и без оглядки несусь на выход. Я не смотрю по сторонам. Я бегу, спотыкаюсь, вновь бегу. Мне кажется, что пробежала километров пять, но, оглянувшись назад, понимаю, что километр от силы. И тут же замечаю, что руки у меня в крови.

Снимаю босоножки. Босиком бежать точно удобнее. Вытираю об подол руки. Сначала быстро иду, но постепенно перехожу опять на бег. Меня трясет. Не от холода. Меня трясет от того, что я не знаю, что делать дальше. Не знаю, к кому обратиться за помощью. Я в безвыходном положении. Проще утопиться. Но жить хочется сильнее.

3 глава Назар

— Назар —

Дождь стеной, льет как из ведра. Приходится ехать очень медленно. Слететь в кювет на мокрой дороге не хочется. Я после приема у Воронцова вынужден был поехать в отцовской дом. Старик потребовал явиться. Благо ехать было недалеко.

Не люблю быть наедине с отцом, но в этот раз я был один и около часа выслушивал его претензии. Ничего нового он не сказал. Я по-прежнему для него не слишком идеальный сын. Не так веду себя в обществе, не так руковожу своим отделом, не так смотрю, не так улыбаюсь. Еще прошелся по личной жизни. Видите, любовница распускает слухи, что я женюсь на ней. Это плохо отражается на репутации семьи Каримовых. Где это видано, что наследники Даяна Булатовича женятся на девках с периферии без родословной и наследства. В очередной раз напомнил, что супругу он выберет мне лично.

Иногда я думаю, почему терплю отца? Почему не рву отношения с семьей и не живу так, как хочу? Наверное, из-за матери. И я, и Наиль привязаны к ней. Будь моя воля, увез ее подальше от отца, позволил наслаждаться жизнью. Один раз обмолвился, получил с ее стороны нагоняй. Мама считает, что у нее все замечательно.

На приборной панели предупреждающе загорается значок, намекая, что нужно заправиться. Через несколько километров будет заправка. Заодно куплю сигареты.

Замечаю указатель на заправку и сворачиваю. Вокруг ни души. Выхожу из машины, вставляю в бак пистолет и торопливо направляюсь к магазину. Холодные капли попадают за шиворот рубашки. Ежусь.

На кассе мне очаровательно улыбается девушка. Я улыбаюсь ей в ответ. Она стреляет глазками. Прошу дать мне две пачки сигарет и кофе. Все делается с такой медлительностью, что начинает раздражать. Мне протягивают, наконец, сигареты, кофе и чек, желают хорошей дороги.

Выйдя из магазина, становлюсь под навес. Распаковываю одну пачку, достаю сигарету, прикуриваю. Делаю затяжку, выдыхаю и отпиваю кофе. Замечаю возле заброшенного таксофона фигуру в белой тряпке. Присматриваюсь и сильнее затягиваюсь, заполняя легкие никотином до предела.

От особняка Воронцова до этой заправки километров двадцать, наверное. По такой погоде только дурак и отчаянный попрется в такую даль. Сжимаю зубами фильтр, чувствуя, как меня начинает колотить от злости. Мало того, что девчонка раздета, ее платье — это недоразумение, а не одежда, так еще она босиком.

Паха похоже совсем не ценит свою жизнь. Мое сообщение о том, что выигрыш должен быть в идеальном состоянии серьезно не восприняли. Дергаюсь в сторону таксофона, но тут же сам себя осаживаю. Не мое дело. Нужно пройти мимо и ехать дальше, но что-то заставляет меня все же выйти под проливной дождь и добежать до девушки.

Замираю перед ней, она вскидывает на меня глаза. Блядь. В жизни таких глаз не видел. Смотрят в самую душу и выворачивают тебя наизнанку. Внутренне отгораживаюсь. Беру девушку за руку, но она тут же ее выдергивает и обнимает себя за плечи.

Вызывающе на меня смотрит. Сама вся дрожит, губы синие от холода, волосы сосульками висят вокруг лица. Красивая. Даже в таком неприглядном виде меня тянет к ней.

Разглядываю девчонку. Худенькая до невозможности. Платье будто вторая кожа, все прекрасно видно. Интересно, о чем я думал, когда вынуждал Паху ставить ее на кон? Явно не головой. Ах, да, меня тогда внезапно посетил приступ защитника.

— Пойдем, — командую я, отворачиваясь от малышки.

Пойдет или нет? Интуиция подсказывает первый вариант. И действительно, обернувшись, я вижу, что девушка не двинулась с места. Смотрит на меня колючим взглядом, не доверяет мне. Выгибаю вопросительно бровь. Стоять и мокнуть мне совсем не по душе. Если она сейчас не последует за мной, уеду.

— Я с вами никуда не поеду! Я вас не знаю! — упрямо сжимает губы. Похоже борется сама с собой.

Я неопределенно пожимаю плечами. Уговаривать точно не стану. Жалко, но не настолько, чтобы уламывать и просить довериться. Направляюсь к машине, вытаскиваю пистолет, возвращаю его на место. Слышу за спиной:

— Постойте!

Девушка оказывается рядом со мной. Кусает губы, в глазах по-прежнему недоверие и сомнение. Она очень близко. Даже руку не нужно протягивать, чтобы дотронуться до нее. Желание прикоснуться к ней велико, приходится стиснуть кулаки и спрятать их в карманах брюк. Почему она на меня действует как афродизиак?

— Вы куда едете? В город?

— Нет, я могу тебя подбросить до первого поста ДПС.

— Мне нельзя в полицию! — мотает отрицательно головой.

— Ограбила кого-то? — скептически приподнимаю бровь. Малышка вновь мотает головой. — Убила? — мой вопрос вызывает теперь ужас на ее лице.

Интересно, что же произошло в доме Воронцова?

Ее страх ощутим. Я кожей его чувствую. Он настолько огромен, что у меня самого непроизвольно вдоль позвоночника возникает холодок. Теперь мне очень хочется узнать, что случилось после моего отъезда. Киваю в сторону пассажирской двери, девушка сразу же обегает машину и самостоятельно забирается в салон. Когда я сажусь за руль, максимально врубаю температуру.

— Сзади плед, — сообщаю, выезжая на трассу.

— Спасибо, не надо, — вежливо отказывается малышка, чем меня бесит. Трясется, никак не согреется и изображает из себя непонятно кого.