Запретный ключ

Сердце кольнула обида, но я волевым усилием отогнала от себя эту неуместную эмоцию и сосредоточилась на еде. Благо ужин, как и обед, оказался великолепен. И вроде на гарнир к мясному рагу — обычный картофель, но тонкие ломтики столь аккуратно нарезаны и равномерно обжарены, а кусочки мяса заправлены каким-то пикантным соусом. Когда я положила их в рот, поняла: вот он, верх кулинарного искусства! А какой потрясающе нежный и вкусный оказался десерт!

«Хоть от чего-то в этой жизни еще осталась возможность получить удовольствие, и на том спасибо», — отправляя в рот последнюю ложечку лакомства, резюмировала я.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается, так что сразу же по завершении безмолвной трапезы Ровал отдал мне приказ вернуться в выделенную комнату. Сам же, не прощаясь, направился к выходу.

Дождавшись, когда за разноглазым закроется дверь, я подхватила авокадо, которое еще днем оставляла на подоконнике, и направилась к себе.

По коридору шла не торопясь, довольная своим одиночеством. В кои-то веки можно было побыть просто собой и дать волю любопытству. Я внимательно разглядывала гобелены, статуи и вазы с затейливыми сложными орнаментами и рисунками. А еще периодически попадались портреты. На одном без проблем опознала Ровала, другой изображал какого-то старика в дорогом камзоле и с невероятным по объемам жабо. А вот на третьем полотне были изображены двое: в роскошном кресле сидела хрупкая девушка, а рядом стоял высокий черноволосый мужчина с разноцветными глазами и держал ее за руку. На фоне счастливо улыбающейся особы в нежно-розовом платье он выглядел грозовой тучей и определенно наводил страх.

Вопросов, чей это портрет, даже не возникло. Ровал был очень похож на своих родителей.

— Это Нурэн Аттэрон Дериген, герцог Ландербергский и его жена леди Ларэтта, — неожиданно раздался рядом голос Миррата.

У меня чуть сердце не выпрыгнуло от испуга, но молниеносно промелькнувшая мысль привела в чувство: «Он не знает про рабские браслеты!» Я улыбнулась лакею и проговорила:

— Ровал мне не рассказывал о своих родителях.

И вновь взглянула на картину. Может, конечно, художник приврал, добавляя искренней радости герцогине и прорисовывая нежно переплетенные пальцы рук супругов, но создавалось ощущение, что это был брак по любви.

— Позвольте, я вас провожу до комнаты, — словно не услышав моего намека, предложил лакей и протянул руки за авокадо.

Настаивать я не стала, мало ли. Поэтому отдала растение и поспешила в свою золотую клетку. В голове витало много мыслей, большинство из них начиналось с «если бы» и, к сожалению, походило на розовые мечты. Вот только отделаться от них никак не получалось.

Промучившись еще некоторое время, я решила, что лучше лечь спать. С трудом при помощи служанки разобравшись с застежками и завязками, удерживающими корсет, залезла в кровать и даже закрыла глаза. Но сон, как назло, не шел. Попытки выдворить все мысли из головы тоже успехом не увенчались. Фантазия продолжала рисовать светлое будущее с Ровалом и на уговоры сознания, что это нереально, не поддавалась. Пересчет воображаемых овечек тоже не помог, кудрявые животные слишком быстро превращались в разноглазого колдуна. И подобные игры разума порядком раздражали.

Поворочавшись, я все же встала с кровати и, накинув шелковый халат до пят, отправилась на поиски хотя бы стакана воды, который, возможно, поможет успокоиться.

Выскользнув в полутемный коридор, я направилась в сторону столовой. Помнится, там был графин с такой необходимой мне жидкостью и несколько стаканов. По пути я никого не встретила, но в конце его меня ждало разочарование.

Дверь столовой оказалась приоткрыта. Оттуда лился яркий свет и доносились женские голоса. Я, наверное, просто бы ушла, если бы до моего уха не долетела фраза:

— Грана, ну как тебе новая госпожа?

Насмешливый женский голос мне не понравился, тема разговора тоже. Не люблю, когда кости перемывают. Хотя чего еще ждать от женщин?

Встав на цыпочки, я подошла вплотную к двери и прислушалась.

— Скромная и тихая, — спокойно откликнулась Грана. — Рано судить, но мне она нравится.

— Плохо, что скромная и тихая, — включилась в разговор еще одна служанка, судя по голосу, женщина в возрасте. — Предыдущие его девицы ни тем, ни другим не отличались. Сразу было видно: за деньгами и положением приходили. И жалко их не было.

— Так и ни одна не задерживалась долго-то, — хохотнула первая девушка, которая завела тронувшую меня тему.

— А с чего бы им задерживаться? Наскучили быстро, требовать что-то начали, и все, поминай как звали. Одна дочь графа Рэдрина и держится, все выжидает чего-то, круги вокруг нашего герцога наворачивает.

— Видать, сильно хочется быть герцогиней! — снова захихикала собеседница.

— Много кто хочет, — поддакнула ей старшая. — Только была бы нужна — давно женился бы. А тут, видишь, другую привел, скромную. Эх, поди, и бежать-то от него ей некуда. Ни вещей, ничего с собой не привезла.

— Дерево только странное… — откликнулась Грана.

— Да что ей с того дерева? Ни денег, ни связей не прибавит, — возразила девушке старшая.

— Так, может, его светлость влюбился?! — загадочно проговорила зачинщица.

А я еле сдержала горький вздох и недовольно скривилась. Держи карман шире, влюбился! Но, несмотря на все мое ехидство, где-то в глубине души стало приятно от такого предположения. Пусть и нереального.

— Ты, Прина, говори, да не заговаривайся, — осадила ее старшая. — Темные колдуны и любовь разными дорогами ходят. А скромную и тихую выбрал, чтоб лишний раз не вякала да все терпела. Вот как леди Ларэтта. Правда, храбрости ей было не занимать. Всех нас прикрывала перед мужем. Чуть что случись, мы к ней. Да только ненадолго ее хватило. Она и так здоровьем особым не отличалась, а он ее все на свои обряды водил, за десять лет в могилу свел, деспот. После совсем озверел и еще долго на нас отыгрывался, мы как по струнке ходили, чихнуть лишний раз боялись. После даже не знали, как радость скрыть, когда он к Краку отправился.

— Так что же, леди Светлану та же участь ждет? — испуганно пропищала Грана.

Забота девушки, честно говоря, тронула. У меня неожиданно возникла гениальная идея: «Вот и нашлась мне помощница в побеге!» Грана наверняка обладает достаточными знаниями об устройстве дворца и распорядке его жизни. И вполне возможно, что о тайном ходе каком-нибудь для меня выведает.

— Да кто же его знает, — вздохнула главная рассказчица. — Нынешний герцог подобрее к слугам будет, это я тебе как знающая говорю. Работу свою выполняешь, убытков не приносишь, язык не распускаешь, тебя и не тронет. Но расслабляться не стоит. Прина, Тишку-то помнишь?

— Его, пожалуй, весь дворец помнит! После того как додумался гадюку Рэдрин в покои его светлости провести, — судя по интонациям, недовольно скривилась Прина.

— Так вот, и хоронить было нечего, от парня один пепел остался. Так что смотри, Грана, тарелку не разбей! — крикнула старшая, и тут же раздался глухой удар об пол.

Несмотря на предупреждение, та все-таки выронила посуду, но злосчастная тара явно осталась цела, в отличие от моих планов. Я с абсолютной точностью осознала — против Ровала никто из слуг не пойдет, а значит, и поддержки ждать не стоит. И я их понимала: мало найдется рисковых психов, согласных с перспективой стать кучкой пепла.

— Уж лучше бы он на гадюке и женился, ее и вправду не жалко, — досадливо заключила Грана.

Служанки поддержали ее невнятным мычанием и перешли на обсуждение какой-то общей знакомой. Подслушивать дальше смысла не было, заходить ради стакана воды тем более. Поэтому, тихонечко развернувшись, я поспешила обратно в свою спальню. В конечном счете попить и из-под крана можно.

После подслушанного разговора стало совсем не по себе. В темноте комнаты, под теплым одеялом я еще долго размышляла: останется ли от меня хоть горстка пепла? Да и вообще, задумается ли Ровал над вопросом моего захоронения или так и оставит на полу горсточкой, которую слуги потом подметут? Логика почему-то больше склонялась ко второму варианту, и от этого становилось до слез обидно.