Запретный плод

Мне было более чем неловко, ведь подарок для Адриана у меня не подготовлен.

— Но у меня нет подарка для тебя, — несколько растерянно заявляю я.

— Пустяки, — Адриан улыбается. — Я дарю безвозмездно.

— Что же, я открою свои подарки потом, хочу сохранить интригу, — отставляю коробки в сторону.

— Как пожелаешь, пойдемте завтракать, — мама встала с дивана и направилась в кухню.

Я многозначительно смотрю на отца, показывая этим, что не забыла о вчерашнем разговоре.

— Элеонора, вы с Адрианом идите, а я переговорю с Мелиндой, — заявил папа.

Мама на миг остановилась и посмотрела на меня с какой-то необъяснимой мне тревогой.

Когда мы остались наедине, папа довольно долго не решался заговорить. Я видела, как он нервничал и отчаянно старался найти нужные слова.

— Папа, говори по существу, если ты не можешь подойти к теме издалека, — предлагаю я.

— Вот так сразу я не могу сказать, — отец наливает себе воды в стакан, что стоял на журнальном столике, но пить не стал.

— Я начинаю беспокоиться, что случилось?

Папа встал с дивана и принялся ходить по гостиной, устремив свой задумчивый взгляд в пол.

— Мелинда, ты прекрасно знаешь, как мы с твоей матерью невзлюбили Роберта.

— С ним всё уже давно покончено, можешь не волноваться, — торопливо произношу я.

— Да-да, я это уже понял, но то, что ты сейчас услышишь от меня, тебя удивит.

— С чего ты взял? — мое беспокойство начало лишь нарастать, так как я не могла понять, к чему клонит отец.

Папа ладонями потер свое лицо и тяжело вздохнул. Кажется, еще чуть-чуть и это томление доведет меня до сумасшествия.

— Полагаю, — внезапно начал отец. — Роберт сейчас нуждается именно в твоей поддержке.

Да, услышанные мною слова не только удивили, но даже немного испугали. После того, как Роб со мной обошелся, я ни видеть, ни слышать его не хочу. Думаю, компания с фригидной ему придется не по душе.

— С чего ты это взял? Не буду я его поддерживать, — хмыкаю.

— Мелинда, иногда, в трудное время, важно забыть про обиды, неприязнь и помочь человеку, — мягким тоном заявляет папа.

— Я — не центр помощи всяким придуркам, — огрызаюсь.

— Мелинда, — папа чуть повысил тон. — В семье Роберта сейчас не лучшее времена, мы должны их поддержать.

— Пап, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, скажи прямо, в чем заключается проблема?

— Сестра Роберта умерла, — на выдохе отвечает отец.

Я несколько мгновений просто смотрю на него и стараюсь переосмыслить услышанное. В этот момент какие-либо мысли отсутствовали, я ни о чем не думала, за исключением этой страшной фразы.

Затем, словно по щелчку, вопросы, ужасные картины, словно закружились в моей голове и, точно острыми осколками, впивались в мой рассудок.

Папа с тревогой и страхом смотрел на меня, а я просто отказывалась и мысленно отторгала эти гнусные слова, что не могли быть правдой.

— Что? — едва слышно спросила я.

— Дорогая, — папа сел рядом и крепко меня обнял, но я не шелохнулась.

— Что ты сказал? — я не узнавала собственного голоса.

— Энни умерла в конце минувшего месяца. У нее был рак, за помощью обратились слишком поздно, к тому же она ребенок, не думаю, что ей бы удалось справиться, если даже взрослые погибают, — папа говорил быстро, но я каждое его слово слышала достаточно четко.

— Бред, — шепчу я.

— Мне бы тоже хотелось в это не верить, но это правда.

Я моргнула и ощутила, как по моим щекам скользнули слезы. Это чувство и вывело меня из минутной прострации.

За год я успела привязаться к Энни. Она стала для меня в какой-то мере младшей сестрой. Она всегда была такой задорной, живой, талантливой и обаятельной.

Да быть этого не может! Как Энни умерла, если она жить еще толком не научилась? Рак... Какое отвратительное слово.

Господи, а я ведь в последнюю нашу встречу говорила ей о бледноте. Почему никто это не взял во внимание?! Почему это заметила только я?!

Я начала и злиться, и плакать, и просто задыхаться от жгучей боли, что зародилась в моей груди. Умер не просто человек, о котором я слышала лишь с чьих-то слов, а девочка, с которой я была знакома, и которою любила.

У меня началась самая настоящая истерика. Отталкиваю отца и резко вскакиваю с кресла, утирая горькие слезы с глаз.

— Почему ты мне об этом сказал только сейчас? Ты знал об этом уже давно, верно?

— Да, знал, но, Мелинда, мы боялись тебя травмировать, — оправдывается папа.

— Что за чушь? Сколько бы вы еще молчали? Я бы всё равно узнала!

Из кухни на крики выбежала мама и Адриан.

— Да, но мы хотели, чтобы это произошло, как можно позже.