Запретный предел

— Я же сказал, обращайся ко мне «мастер», пока не вернёшься в обучение к Иггеру.

— И я об этом же. Что с мастером Иггером?

— Не знаю, — вздохнул Адельядо. — Но даже если он жив, то по-прежнему сидит взаперти и выйти не может. Воду он сможет добыть заклятьем, а вот сколько он протянет без еды?

— Надо идти в Академию и всё выяснить.

— Надо. Но вот кто туда пойдёт? Кто из нас сейчас способен в полную силу сражаться с личем?

— Лич? — удивился Дилль. — Маг-зомби? Откуда бы он взялся в Тирогисе?

— Хиваши притащили, разумеется, — раздражённо ответил Адельядо. — Или ты думаешь, что обычный человек, получив пару стрел в грудь, будет спокойно продолжать чародействовать? Ты-то лучше других должен знать, каково это.

Дилль машинально потёр грудь — если бы не помощь Криана и Мернаэля, а потом и других врачевателей, он бы умер.

— Ладно, об этом будем думать после визита в королевский дворец.

— Ваш… мастер, могу я попросить вас об одолжении?

— Если это не связано с просьбой в одиночку отправиться в Академию, то да.

— Я хотел обратиться к Его Величеству, чтобы он отослал Илонну из Тирогиса, но, боюсь, король сейчас не в том состоянии, — сказал Дилль. — А Илонна никого, кроме него, не послушает.

— И куда ты хотел её спровадить?

— Обратно в Григот. Там, конечно, тоже небезопасно — зомби лезут из Хивашских степей и из Запретного предела. Но Тирогис скоро осадят. И если город будет взят, ей грозит верная смерть на кресте.

— Ты хочешь, чтобы я приказал ей? — поднял бровь гроссмейстер.

— Вас она тоже не послушает. Вы можете разрешить Илонне поселиться в пажеских казармах? Думаю, в это время с магами ей будет безопаснее.

Гроссмейстер помолчал, бросив странный взгляд на Дилля.

— Да, я бы тоже предпочёл, чтобы она уехала, — наконец сказал он. — Но она, насколько я её знаю, упрямее ослицы. Пусть переезжает к нам — жильё ей я уже зарезервировал.

Дилль вспомнил последние приказания гроссмейстера насчёт самой дальней комнаты и удивлённо покрутил головой. Оказывается, Адельядо заранее всё продумал. Хотя, чему он удивляется? Наверняка гроссмейстер просто решил держать поближе к себе вампиршу, у которой он вдруг обнаружил магию.

— Это из-за драконьей магии? — напрямик спросил Дилль.

— А-а, ты тоже заметил, — Адельядо слегка улыбнулся. — Да, в том числе и поэтому. Уже пробовали что-нибудь состряпать?

— Конечно, — не стал отнекиваться Дилль. — Только ничего не получилось. Плохой из меня наставник.

— Любой наставник будет бессилен, если магия ученика заблокирована, — хмыкнул гроссмейстер.

— Так вы… Но зачем?

— Ты тупой? А если бы она психанула по какому-нибудь поводу и сожгла пару десятков ни в чём не повинных солдат? Или тебя поджарила?

Дилль опустил голову — да, он точно тупой. Он ни разу не подумал о том, какую опасность представляет Илонна — необученная, но обладающая огромной мощью.

— Меня интересует другое: как ты исхитрился передать ей драконий дар? Вы ещё не… — Адельядо скрестил указательный и средний пальцы и сделал многозначительную паузу.

— Мастер, — возмущённо воскликнул Дилль.

— А что тут такого? Вы достаточно взрослые, чтобы быть любовниками. Ладно, значит, эта версия отпадает. Тогда как?

— Понятия не имею. Точнее, я подозреваю, но…

— Ну-ка, ну-ка.

— Вы слышали что-нибудь о прикосновении душ?

— Странный термин — отдаёт какой-то церковщиной. Нет.

— Коротко говоря — это объяснение в любви без слов. Когда двое смотрят друг другу в глаза и чувствуют, как становятся одним целым.

— Одним целым? — Адельядо задумчиво погладил седую бороду. — Ты хочешь сказать, что из-за этого редчайший драконий дар перешёл от тебя к вампирше, у которой магии было меньше, чем у глиняного горшка?

— Других объяснений у меня нет.

— Забавно. Я-то думал, что выражение «получить что-нибудь за красивые глаза» — это просто поговорка.

— Оказывается, нет. Вы снимете с неё блок?

— Только тогда, когда буду уверен, что она минимально безопасна для окружающих. Кстати, не вздумай применять к ней иггеровы штучки и пытаться снять блок самостоятельно.

— Что я, совсем что ли? — буркнул Дилль, у которого именно такая мысль и мелькнула.

— Я тебя, как облупленного, знаю, — погрозил ему пальцем гроссмейстер. — Я сам ей займусь… как появится время.

Дилль решил, что Адельядо куда лучший учитель, чем он сам, и успокоился.

Гвардейцы на въезде во дворец не хотели пускать разболтанный и покрытый грязью фургон, влекомый уставшими лошадьми. Адельядо высунулся и грозно рявкнул. Среди стражи нашёлся один, кто знал гроссмейстера в лицо, он извинился, и странный экипаж поехал к парадному подъезду.

В противоположность городу, за стенами дворца было настоящее столпотворение. Повсюду ходили вооружённые дворяне, монахи группами и поодиночке бродили в тени деревьев и на открытом пространстве, чиновники со свитками бумаг стояли в длинной очереди к одному из боковых входов, слуги сновали во всех направлениях, а усиленные патрули королевских гвардейцев зорко наблюдали за всеми присутствующими.

Один из таких патрулей, едва увидев гроссмейстера и помогающего ему вылезти Дилля, тут же подошёл. Старший патруля с нашивками сержанта грозным голосом осведомился, кто такие и для чего сюда прибыли. Гроссмейстер находился не в лучшем расположении духа, а потому велел гвардейцу заниматься своими делами, а не приставать к первому магу Ситгара. Сержант побагровел и отдал приказ арестовать наглеца. Дилль, понимая, что сейчас Адельядо не может обращаться к магии, выхватил посох из нарукавного мешка, мгновенно призвал огонь, распределил его по всей длине посоха и ткнул сержанта кончиком оружия в грудь.

Гвардеец замер, когда пылающий конец магического оружия упёрся в его нагрудник. Патрульные схватились за мечи и алебарды и бросились в атаку. Диллю ничего не оставалось, как вступить в бой. Крутанув посох, он двумя ударами превратил две алебарды в ручки для мётел, а отбив меч, превратил его в искорёженную железяку. Потом он едва не уложил наиболее настырного солдата, слишком близко подобравшегося к гроссмейстеру с мечом. Ярость заклокотала в Дилле, и он с великим трудом удержался, чтобы не вытянуть руку дальше и не проколоть солдата насквозь. Гвардеец отступил, разглядывая оплавленную дырку на кирасе, сержант заорал «К оружию! Нападение!», и к месту происшествия начали сбегаться другие патрули и дворяне.